Когда жеребец почует подходящую кобылу, он бьет копытом, и хозяин конюшни сводит их, пока дело не будет сделано.
– Цинично, но метко. – Фиц и раньше это слышал. – Но если ты так думаешь, зачем тебе все это?
Другие тоже могли спросить его о внезапном решении жениться. Необходимо было изобрести какое-нибудь разумное объяснение.
– Я был на краю смерти. Мне пришло в голову, что моя сестра права. Жизнь коротка, а имя Квинси – ценно. Мне нужен наследник.
– Имя Квинси. Я мог бы и догадаться. – Фиц засмеялся, потом вдруг стал серьезным. – Да, война всех нас изменила.
Пораженный до глубины души Рэнсом изумленно смотрел на своего друга. Тот выглядел так же, как и раньше, однако... Он стал более сентиментальным.
Но выражение лица молодого человека тотчас же сменилось на радостно-испуганное.
– Черт возьми! Все, что ты делаешь, сразу входит в моду. Значит, в этом году каждый джентльмен задумает жениться. У меня небольшой выбор.
Рэнсом никогда не был так искренен, как сейчас. Он сказал:
– Меня не интересует то, что делают другие.
– Именно поэтому они так прилежно копируют тебя. Ты поступаешь так, как тебе нравится, и не заботишься о мнении окружающих. Как и твоя сестра. – Фиц указал в сторону игрового зала, где сидели мужчины в мягких креслах любимого леди Гудридж розового цвета. Увидев какую-то девушку, он сказал:
– Вот твой тип. Вон та, румяная, с волосами цвета слоновой кости.
Рэнсом страдальчески прикрыл глаза. У него давно не было женщины. Но все эти девочки в розовых и белых платьях оставляли его равнодушным. В них нет страсти, глубины. Они неискушенные, избалованные. Из-за системы воспитания, которая от них ничего не требует, они ни к чему не пригодны, – таким и он был до войны.
Кто-то толкнул Рэнсома локтем, и он открыл глаза.
– Нет.
– Тебе всегда нравились девушки с большой... – Фиц сделал соответствующий жест.
– Нет. – Блэкберн пошел назад, но Фиц догнал его.
– Слушай, я нуждаюсь в твоем покровительстве, чтобы быть в центре благородного общества. Если ты уйдешь, это будет невозможно.
Блэкберн замедлил шаг. Как он мог недооценивать этого веселого и беззаботного ловкача?
– Сьюзен права, когда называет тебя негодяем.
– Но она говорит это любя, не так ли? – самодовольно ответил Фиц.
– Любя, это мягко сказано. Хотя одному Господу известно, почему она к тебе так относится.
– Потому что она одинокая вдова, она ценит общество обаятельных мужчин, каким я и являюсь. Когда мужчина беден, ему необходимо быть милым. А не таким, как эти сердитые лорды, вокруг которых женщины виляют хвостом.
Фиц искоса посмотрел сквозь туман от тысячи свечей.
– Там толпа.
У Блэкберна никогда не хватало терпения на болтовню с глупо улыбающимися дебютантками, преклонение перед их красотой и общение с их опасными родительницами. Но быть среди них, разговаривать с ними стало его долгом.
– Толпа.
Фиц заметил его колебания и решил, что он все-таки сдался.
– Да, толпа с женщиной в центре. С прекрасной женщиной, достойной даже маркиза Блэкберна.
Его проклятый долг... Он пробежал взглядом по этому скоплению людей. Приняв решение, Блэкберн схватил Фица за подбитое ватой плечо пиджака.
– Идем туда.
Фиц осклабился и принялся проталкиваться сквозь толпу. Это прекрасно ему удавалось. Блэкберн следовал за ним по пятам, не замечая приветствий, с тем презрительным выражением, которым славился. Если ему захочется с кем-то побеседовать, он это сделает; нет нужды пытаться привлечь его внимание.
– Ты выше меня, тебе видно новую красотку? – спросил Фиц. Блэкберн изучал двух джентльменов. Оба были одеты лучше, чем позволяли их доходы.
«Он скрывается в обществе, где единственным грехом считается немодный наряд и недостаток денег. А деньги можно прекрасно заработать, шпионя для французов».