– Мат, Володя, и нечего тут думать, – видно уже не в первый раз повторил Бахтин, обращаясь к Захарову.
Тот задумчиво почесал затылок и мрачно заявил, – ничего, до дембеля еще два месяца, я тебя все равно сделаю.
Потом встал из-за стола, заложил руки за спину и, раскачиваясь в своей классической стойке с пятки на носок, обратился ко мне.
– Старик у тебя мировой, самого черта уговорит, завтра пойдешь после обеда в увольнение.
– В гарнизоне карантин, кто ж его пустит, Вова? – удивился старший матрос.
– Кто – кто, дед пихто! – пробасил Захаров. – У меня в штабе деваха знакомая, решим. У него батька шахтер, а мы друг другу всегда помогаем. Ясно?
– Чего яснее,– согласился Бахтин.
От радости у меня стало тесно в груди.
– Не пыжься, лопнешь, – покосился на меня инструктор. – А это отцу от меня. Достал из ящика стола и протянул мне новый матросский тельник.
На следующий день, ровно в четырнадцать часов, я впервые вышел из КПП школы вне строя. В кармане шинели лежала увольнительная до двадцати трех часов. Все во мне пело и ликовало, день к тому же выдался погожий.
Конец ознакомительного фрагмента.