Двадцать лет назад в Рунейской империи были запрещены гладиаторские бои, и Диомид, держатель арены Феофанополя, перебрался в Славноград, где построил новую арену. За двадцать лет бои гладиаторов стали очень популярны среди местного населения, а Диомид стал влиятельным и уважаемым человеком, одним из самых богатых в Славнограде. С гладиаторской арены, и начинается повествование…
глава 1
Ласковое майское солнце, освещало полупустые зрительские трибуны арены. Шли только первые бои в сегодняшней программе, а арена заполнялась полностью только ко второй половине – в заключительных боях сражались бойцы уже всем известные и хорошо зарекомендовавшие себя. Неизвестность бойцов, сражающихся в текущем бою, делала своё дело. Даже те зрители, которые уже пришли на трибуны, по большей части мало уделяли внимания происходящему на арене, предпочитая вести разговоры между собой, делая прогнозы на предстоящие поединки, либо условно сортируя всех известных бойцов по степени отточенности боевых навыков, либо просто обсуждая сегодняшнюю хорошую погоду. Да и насыщенность действий в текущем бою не была впечатляющей. Один из бойцов много и суетно двигался на ногах, в основном отступая, пытаясь нанести сопернику однообразные уколы коротким мечом. Выпады его были резкими, но не глубокими: он явно опасаясь противника. Второй, находясь в низкой, собранной стойке, не спеша, но неотвратимо поджимал противника к стенке, избегая уколов с помощью коротких уклонов или легко отбивая их таким же коротким мечом. Осознав, что скоро упрётся спиной в стену и станет лёгкой добычей, отступающий боец на мгновение поддался панике и, издав отчаянный крик, сделал быстрый и мощный выпад, нацелив длинный колющий удар в грудь противника. Но тот, как будто только этого и ожидая, низко подсев и сделав шаг вперёд, одновременно нанёс свой колющий удар. Столкновение масс на противоходе сделало этот удар настолько сильным, что меч, пробив поддавшегося эмоциям бойца насквозь, упёрся гардой в его доспех в районе печени. Победитель сразу же резко вырвал меч из тела противника и отскочил на шаг назад. Поверженный соперник ничком повалился ему под ноги, корчась в агонии, и тот, обхватив рукоять меча двумя руками, нанёс добивающий удар в спину, в область сердца. Вытащив меч из замершего тела, победитель пошёл в сторону своих ворот, по дороге стирая тыльной стороной левой ладони брызги чужой крови со своего лица.
Те из зрителей, кто успел заметить, как закончился бой, провожали победителя одобрительными возгласами, но большинство в недоумении крутили по сторонам головами, переспрашивая друг друга «как это случилось?». Раздался громоподобный голос глашатая арены:
– Бой окончен! Побелил – Духовлад, из Славнограда!
На просторном балконе, расположенном над зрительскими трибунами, за резным дубовым столом, плотно заставленном блюдами со всевозможными фруктами, сидели хозяин арены Диомид и Драган, один из его помощников. Рядом стоял слуга с большим кувшином в руках, по мере надобности подливавший прохладное вино в чаши беседующих господ.
– Да… Неожиданно быстрая развязка – сухо прокомментировал исход боя Диомид.
– Я же говорил, парень не плох! – оживлённо затараторил Драган (Духовлад, как раз был одним из его бойцов) – Из него может получиться грозный боец…
– Не знаю… может и «может» … – скривив гримасу неуверенности, перебил хозяин арены – Не внушает он мне доверия: мало двигается, не очень быстрый. Для опытного бойца он вряд ли станет испытанием.
– Можно организовать ему бой с более опытным противником, будет виднее – предложил Драган.
Диомид не спешил отвечать, явно что-то обдумывая. Оторвав от грозди крупную виноградину и аккуратно, двумя пальчиками, положив её себе в рот, он бросил удивлённый взгляд на дно своей, подозрительно лёгкой чаши и обнаружил, что она до сих пор пуста. Хозяин арены перевёл недовольный взгляд на слугу с кувшином. Увидев, что тот глубоко задумался о чём-то своём, потупив отсутствующий взгляд себе под ноги, Диомид не вставая, жёстко ткнул слугу под дых ножкой своей тяжёлой, серебряной чаши. Громко гыкнув и слегка согнувшись от неожиданного тычка, едва не выронив из рук кувшин, слуга быстро подлил вина господам, пытаясь не выразить на напряжённом, вмиг покрасневшем лице, признаков режущей боли в животе.
– Глупый бездельник. Зачем я тебя только хлебом кормлю? – недовольно прошипел Диомид, обращаясь к слуге, и выдержав короткую паузу, добавил – Нужно тебя дерьмом кормить…
Тем временем на арене уже начался новый бой. Бойцы явно боялись драться, кружа друг напротив друга и разрубая ударами воздух на таком расстоянии, что не смогли бы дотянуться до противника даже копьями, а не то что короткими мечами. Для Диомида такое поведение на его арене было неприемлемо. Он слушал громкие крики «ф-у-у-у!», доносившиеся со зрительских трибун, и его пухлые, беленькие щёчки наливались румянцем негодования.
– На счёт Духовлада… – осторожно напомнил Драган.
Диомид, повернувшись к собеседнику, сделал выражение лица, как бы задающее вопрос: «Кого?», но припомнив, ответил:
– Ах, этот… Я должен подумать. Поговорим об этом через пару дней, а пока можешь идти.
Встав и поклонившись, Драган направился к выходу с балкона, Диомид же, снова обратил взгляд на арену. Увидев, что в поведении бойцов ничего не изменилось, он нервно обратился к уходящему помощнику:
– Проклятые трусы! – при этих словах его пухленькие, розовые, изнеженные пальчики, снова нащупали крупную виноградину – Драган, распорядись, чтоб готовили зверя!
– Будет сделано – ответил тот, и вышел с балкона к лестнице, ведущей в полуподвальные, служебные помещения арены.
***
Духовлад находился в одной из комнат ожидания: небольшое, полуподвальное помещение, имеющее небольшое, зарешёченное окошко полукруглой формы, выходящие на саму арену. По периметру боевой площадки, на которой и разыгрывались кровавые действа, таких помещений было около десятка.
Рядом сидел его боевой наставник – Военег – ранее наблюдавший за боем своего ученика из этой же комнаты.
– Неплохо ты дрался, – спокойным, вкрадчивым голосом делился выводами Военег – только нерешительно. У тебя было несколько возможностей закончить бой раньше… С опытным бойцом это может плохо закончиться.
– Я чувствовал его страх, вот и разыграл всё «до верного», чтоб чисто закончить. И драться мне с ним не пришлось: так, загнал в угол и убил. Скотобоем себя чувствую, а не воином… Паршиво… – ответил Духовлад, наблюдая сквозь зарешёченное окошко за кружением перепуганных «бойцов» на арене – Не так я это всё себе видел…
– Ты эти сопли бросай! Наслушались былин престарелых гусляров о Славе, Доблести и Чести! На войне всё по-другому: увидел спину врага – бьёшь! Враг бросил оружие, пощады просит – бьёшь! Ранен враг – добиваешь! – железным тоном молвил наставник и, подойдя к окошку со сложенными на груди руками, кивнул головой в сторону арены – Вон, эти двое: думали, что меч возьмут, на арену выйдут, и будут запросто всем головы рубить, а почувствовав опасность только о своей шкуре думают. Думать в бою надо не о том, как выжить, а о том, как врага убить, ибо в бою, это единственный способ выжить! Теперь оба за своё малодушие сгинут: сейчас прислужники в подвале, медведя в клетке слегка копьями поколют, разозлят, как следует, и на арену выпустят…
Будто бы в подтверждение его слов, над ареной громовым раскатом, раздался голос глашатая:
– Эти недостойные, опозорили арену своей трусостью, за что оба поплатятся жизнями на потеху достопочтенных зрителей!
Зловеще заскрипев, поднялись тяжёлые, дубовые ворота, и из них на арену выскочил взбешённый медведь. Один из «бойцов» с криком кинулся бежать к отвесной, гладкой стене, окружающей арену по периметру, а второй ничком упал на землю, прикрыв голову руками. Медведь, увидев доступных ему людей, с оглушительным рёвом побежал к ним. Подбежав к тому человеку, который лёг на землю, он, поставив одну из передних лап на его спину, одним ударом второй оторвал ему голову, и сразу же побежал к другому. Тем временем второй «боец» тщетно пытался преодолеть стену, стараясь как можно выше подпрыгнуть, хоть за что-то на ней зацепившись, но всякий раз беспомощно сползал вниз. Поняв, по приближающимся топоту и рёву, что медведю одной жертвы мало, человек подхватил с земли, брошенный было меч и, развернувшись лицом к животному, прижался спиной к стене, и тут же по его штанам стало быстро растекаться мокрое пятно. Выставив вперёд зажатый в обеих руках меч и зажмурив глаза, слегка отвернув голову набок, он непрерывно истошно кричал от ужаса. Разогнавшийся медведь в мгновение ока смял оцепеневшего человека и стал яростно трепать его из стороны в сторону.