Огонь жизни - Иторр Кайл

Иторр Кайл

КАЙЛ ИТОРР

Прощай, синева, и листва, и трава,

И солнце над краем земли,

И милые дружбы, и узы родства.

Свой жизненный путь мы прошли.

Роберт Бернс (перевод С.Маршака)

Времени оставалось всего ничего. Семьдесят лет - как можно что-то успеть за столь краткое время?Полосатая свеча, что отмечала срок грядущей жизни, невежливо промолчала в ответ на безмолвную жалобу. Хотя, "невежливо" - неверное слово; какое дело куску красно-белого воска до условностей, что и среди людей-то не всегда считаются важными?..Время размышлений истекло, Хозяйка приказала возвращаться к работе. Он подчинился: подготовил для Нее подробный маршрут с указаниями, где и когда необходимо прервать жизненный путь тех, чьи почти истаявшие свечи должны были потухнуть до рассвета. Потом, когда Хозяйка удалилась совершать еженощный обход, он вернулся в Зал Света и стал собирать погасшие огарки.Комья теплого воска неохотно покидали насиженные полки, но сопротивляться не могли - он находился здесь по праву и по праву же прикасался к этим символам ушедшей жизни. К горящей свече, символу жизни настоящей, ему бы просто так притронуться не удалось; когда-то попробовал - шрам от ожога до сих пор толком не зарубцевался. Только одна свеча, его собственная, не грозила прожечь плоть до кости, однако трогать ее - это в прямом смысле играть с собственной жизнью. Ведь погасить огонек так просто... Хозяйка со свойственным Ей мрачным юмором предупредила, что покончить с собой ему дозволено в любой момент, и это не будет сочтено желанием избежать тягот служения (но любые иные причины неявки на работу не допускаются).Конечно, разве можно уйти от Смерти иначе, как Ее собственным путем?Может быть, потом он так и сделает. Может быть...Когда-то, прорвавшись в потустороннее царство, он бросил к ногам Смерти три великих дара, потребовав взамен вернуть к жизни ту, без которой не мыслил себя живым. Смерть молча провела его сперва в Зал Света, где стояли свечи живущих, потом в Чертог Тьмы, где скапливались пуды истаявших, оплывших огарков, потом к Озеру Огня, куда эти огарки медленно скользили под собственной тяжестью и где завершали свое существование. А затем Смерть все так же молча указала на противоположный берег озера, на который раз за разом набегали волны пламени и, отступая, оставляли на черно-лаковом песке новые свечи...Он понял.Или думал, что понял. Потому поднял свои дары и швырнул их в огонь, а затем хотел броситься туда и сам.Смерть остановила его и задала вопрос.Он ответил.Смерть задала еще вопрос, и еще, а он отвечал снова и снова.Потом, когда Смерть замолчала, спросил он....С тех пор Она и стала - Хозяйкой, потому что он остался здесь. Служба не казалась тягостной, она даже доставляла что-то... нет, не радость, не удовольствие - но хотя бы удовлетворение. Конечно, жизни это не заменяло, но он считал себя мертвым уже тогда, когда отправлялся в последний поход, когда ушел туда, откуда не возвращаются (и действительно - не возвращаются). Ему не было дел до живых. Он еще помнил, каково это - жить, и памяти ему хватало. Пока жизнь оставалась по ту сторону грани, по ту же сторону оставалось и страдание, что толкнуло его на подвиг, какого ни один из легендарных богатырей не совершал... вот только подвиг ли это? Пришел, увидел - и остался.Остался он не потому, что идти было некуда. Один путь - в Озеро Огня - открыт всем, открыт всегда: хочешь - сам туда прыгай, хочешь - свою свечу потуши, разницы нет. Ответь Смерть иначе или не ответь вовсе... но Она ответила так, как ответила, и потому он остался.Медленно, по капле, он собирал из озера жидкое пламя; медленно, по крошке, копил воск, не нужный более ни живым, ни мертвым.