Эй, Боб! - обратился он к врачу. - Почему они не запустили ее прямо на Марс? Она бы долетела гораздо раньше нас.
- Пассажиры на ней капризные. Я должен высеять культуры и нянчиться тут с ними. Помнится, что-то в этом роде я делал у себя в больнице.
- А может, - неожиданно сострил Маккей, - вылезем, нарисуем на обшивке красный крест?
Гибсон о чем-то думал.
- Мне казалось, - сказал он наконец, - что на Марсе очень здоровая жизнь, и физически и духовно.
- Не верьте книгам, - сказал Бредли. - Я вообще не понимаю, почему все так рвутся на Марс. Там все плоско, там холодно, и еще эти несчастные голодные растения, прямо из Эдгара По. Всаживаем миллионы, а не получили пока ни гроша. Каждого, кто туда едет по собственной воле, надо освидетельствовать. Конечно, я не вас имел в виду.
Гибсон улыбнулся. Он научился принимать цинизм Бредли только на десять процентов; однако он никогда не был уверен, действительно ли в шутку тот задевает его. Но капитан Норден яростно взглянул на своего помощника:
- Я должен был вас предупредить, Мартин, что мистеру Бредли не нравится Марс. Но такого же невысокого мнения он и о Земле, и о Венере. Так что не огорчайтесь.
- Я и не огорчаюсь, - улыбнулся Гибсон. - Я только хотел бы знать...
- Что? - забеспокоился Норден.
- О мистере Бредли он тоже невысокого мнения?
- Как ни странно, да, - ответил Норден. - Во всяком случае, тут он не ошибается.
- Тронут, - немного растерянно проворчал Бредли. - Удалюсь в уединенную башню и сочиню подходящий ответ. А ты, Мак, установи координаты курьера и сообщи мне, когда он подойдет поближе.
- Ладно, - рассеянно сказал Маккей, не отрываясь от Чосера.
Глава 4
Следующие несколько дней Гибсон был занят своими делами и не принимал участия в небогатой событиями общественной жизни "Ареса".
Совесть заела его, как всегда, когда он отдыхал больше недели, и сейчас он усердно работал.
Он вытащил машинку, и она заняла почетное место в его каюте. Листы валялись повсюду - Гибсон не отличался аккуратностью, - и приходилось прикреплять их ремнями. Особенно много возни было с копиркой - ее затягивало в вентилятор. Но Гибсон уже обжился в каюте и лихо справлялся со всеми мелочами. Он сам удивлялся, как быстро невесомость становится бытом.
Оказалось, что очень трудно передать на бумаге впечатления от космоса. Нельзя написать "космос очень большой" и на этом успокоиться.
Он не лгал в прямом смысле слова; однако те, кто читал его потрясающее описание Земли, катящейся в бездну позади ракеты, не заметили, что писатель в то время пребывал в блаженном небытии, которое сменилось отнюдь не блаженным бытием.
Он написал две-три статьи, которые могли хоть на время утешить его литературного агента (она посылала радиограммы одна другой строже), и отправился на север, к радиорубке. Бредли принял странички без энтузиазма.
- Каждый день будете носить? - мрачно спросил он.
- Надеюсь. Но боюсь, что нет. Зависит от вдохновения.
- Здесь, наверху страницы второй, много причастий.
- Прекрасно. Очень их люблю.
- На третьей странице вы написали "центробежный" вместо "центростремительный".
- Мне платят за слово, так что очень благородно с моей стороны употреблять такие длинные, а?
- На странице четвертой две фразы подряд начинаются с "но".
- Вы будете передавать или мне попробовать самому?
Бредли ухмыльнулся:
- Хотел бы я посмотреть! А серьезно - советую вам употреблять черную ленту.