Саннэт и Зи были уже близко, как вдруг что‑то чиркнуло мне по уху. Я резко обернулся и понял все коварство наших врагов. Увлеченные боем, мы забыли про первый отряд, который, очевидно, и оставил свой арьергард в засаде, а теперь мчался прямо на нас, стреляя из луков. Я расстрелял в упор первого воина, раскручивавшего над головой аркан, и отскочил на обочину.
— В лес, в лес! — крикнул Лоут.
В течение нескольких минут творился кромешный ад. Стрелы свистели со всех сторон. Я метался между деревьями, падал на землю, стрелял, слышал выстрелы своих товарищей и только по этому догадывался, что они еще живы. Наша стрельба, хотя и сразила немало врагов, все же не внушила им суеверного ужаса, на который я надеялся, а в лесу стала почти бесполезной. Поэтому я бежал, не разбирая дороги, и наконец, убедившись, что меня не преследуют, повалился на землю, ловя ртом воздух.
Едва отдышавшись, я услышал, как треснула ветка. Я приподнялся на локте, сжимая автомат.
— Риллен! — услышал я приглушенный голос Лоута. — Где ты?
Я окликнул его, и некоторое время мы сидели в ожидании Лауса. Наконец он показался между деревьями.
— Вы не торопитесь, Лаус, — сказал Лоут. — Мы уже собрались вас искать.
— Я, кажется, ранен, — сообщил он. — Посмотрите, что там с моим плечом.
Я взглянул и почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Из спины Лауса торчала стрела. Все вокруг было в крови.
Лоут хотел вытащить стрелу, но я возразил: — Сначала нужно добраться до места, где можно его уложить и перевязать.
Действительно, нам нужно было поискать убежище. В то же время тревожило отсутствие Зи и Саннэта. В конце концов мы разделились: Лоут пошел искать пристанище, а я — осмотреть место боя. Лауса мы оставили на том же месте, договорившись встретиться там же.
Соблюдая все меры предосторожности, я подкрался к месту недавнего сражения. Там уже не было ни одной живой души. В кустах и на дороге я насчитал семнадцать трупов. Ни Зи, ни Саннэта среди них не было. Не было и странной троицы из первого отряда: все убитые были простые воины. Я подумал, что нам пригодится их одежда, и снял кольчуги и одежду троих, а также взял три длинных ножа. Кольчуги оказались весьма тяжелой ношей, но следовало подумать и о пропитании — наши рюкзаки, брошенные во время боя, исчезли. Поэтому я подошел к одной из убитых лошадей и, преодолевая отвращение, вырезал большой кусок мяса. Тяжело нагруженный, я отправился в обратный путь.
Вскоре вернулся Лоут с хорошей вестью: он нашел в лесу вполне пригодную землянку — вероятно, убежище дровосеков, а может, и монаха‑отшельника. Мы перенесли туда Лауса и мою добычу.
У Лоута нашлись спички, и мы развели костер. После этого, накалив на огне один из ножей, решили вытаскивать стрелу. Несмотря на полное отсутствие у нас медицинских навыков, рискованная операция прошла довольно успешно: нам удалось остановить кровь и перевязать рану. На бинты пустили рубашку Лоута, как самую чистую имевшуюся под рукой ткань. Увы, это было все, что мы могли сделать для Лауса. Тот мужественно перенес всю процедуру, лежа на деревянных нарах.
Мы с Лоутом сидели, обдумывая незавидное положение, и подбрасывали ветки в костер. Я поднял и хотел уже бросить туда злополучную стрелу.
— Риллен! — окликнул вдруг меня Лаус. — Дайте ее сюда. Нет, сначала ототрите наконечник от крови.
Я исполнил его просьбу. Он долго рассматривал стрелу.
— Что вы там увидели? — спросил я.
— Вы напрасно обвиняли меня, Риллен, — сказал он.
— Забудьте об этом, Лаус, я вел себя как последний…
— Не в этом дело. Взгляните. Вы ничего не видите?
— Деревянная стрела с железным наконечником…
— Это не железо, Риллен! Это легированная сталь очень высокого качества.