Харчевня полна народу, самое время начинать. Впрочем, ему-то делать пока ничего и не нужно, стоит лишь кубком о стол ударить да разок подмигнуть...
Оловянное дно ударило о столешницу. В общем шуме-гаме звук вышел не ахти, но Згур знал - услышат. Теперь можно вновь отвернуться и послушать байки разговорчивых соседей. Так что там об Уладе? Действительно, пора девке замуж. А с другой стороны, за кого отдавать? Дочь Великого Палатина! Такую за дедича или даже за тысячни-кова сына отдавать не по чину. И, наверно, жалко отцу - ведь единственная! Не послал ему великий Дий сыновей. Одна дочь - и то выжила чудом, как родилась, мертвой сочли...
Згур покачал головой - это ясно. Он и сам был один у и матери, и диво, что вообще родился - его отец, как и тысячи других, ушел на Великую Войну совсем молодым. Какие уж тут братья-сестры! Но у дочери Ивора был отец, а их растили матери - Бусел стал поселком вдов. Да и не поселок это теперь - так, хутор. Почти все, что до войны жили, под сполотскими мечами легли, всего семь семей и спаслось. Думала ли мама тогда, что ее сын рядом с Кеевыми кметами на одном поле встанет не лицом к лицу, а плечом к плечу...
Слева послышались громкие голоса и в ответ еще один - высокий, резкий. Згур скосил глаза - началось! Трое мордатых, из тех, что пили пиво в углу, теперь перебрались к центру. Да не просто так, а поближе к чернявому парню - окружили тесненько, плечами поводят, рожи кривят. Итак, трое стоят, а тот, с серьгой в ухе, сидит... Нет, тоже встал, глаза горят. А ведь не из трусов!
Перебранку Згур слушать не стал. Ругались, понятно, по-улебски, а тонкостей здешнего обхождения он так и не выучил. Конечно, улебское наречие Згур изучал (как и си-верское, и, конечно, сполотское), но одно дело привычное:
"Ни с места! Бросай оружие!" или "Где дворец наместника?", а совсем иное многоэтажные, словно валинские дома, рулады, которыми щедро обменивались здесь. Точнее, этажи возводили мордатые, а чернявый бледнел, рука уже тянулась к поясу...
Пора! Згур встал, не спеша расправил плечи и шагнул вперед. Ближе всех оказался самый крепкий, с покрытой оспинами рожей. В здоровенной лапище уже плясал нож. Згур хмыкнул и легонько постучал мордатого по плечу.
-Га?
Здоровяк оглянулся мгновенно, нож смотрел прямо в грудь Згуру. Похоже, парень из бывалых.
- Шо, братан, и тебя мочкануть? Все-таки улебский он знал плохо. "Мочкануть" - эка придумали!
- Оставьте его! Живо!
-Шо?!
Несмотря на грозный тон, "шо" прозвучало не особо убедительно. Хотя бы потому, что рука Згура тоже не была пустой, и был в ней не нож, а огрский кинжал с широким лезвием. Для знакомства неплохо, теперь - набавить голосу. Стоит лишь представить, что ты на учебном поле и жел-торотики-первогодки отказываются отжиматься...
- А ну прочь! Живо, босота!!
Рожа в оспинах дрогнула, здоровяк подался назад, и тут случилось то, чего не ждал ни Згур, ни остальные. Чернявый резко выбросил руку вперед...
- А, ты так, сволота! Бей его, братва!
Рухнула скамья, затрещал стол, заверещала хозяйка. Гости вскакивали, прижимаясь к стенам. Даже лехиты, на что забияки, и те в сторону подались. Дрались здесь часто, но не каждый вечер сходятся пятеро с ножами наголо.
Удар в руку Згур пропустил. Затрещал рукав, белое полотно тут же окрасилось красным. Пришлось отскочить, отмахиваясь кинжалом. Рядом, совсем близко, чернявый сцепился с одним из мордачей, третий крутился рядом, размахивая ножом...
- Ну, ща! Замочу!
Морда, покрытая оспинами, кривилась ухмылкой, нож плясал на уровне глаз, но нападать здоровяк не решался. Згур для убедительности сделал пару движений кинжалом, заставив противника попятиться, и вновь покосился в сторону. Чернявый, оттолкнув врага, прижался к стене, медленно отступая к выходу.