Воронье Гнездо - Макей Марика

Анастасия Командор

Воронье Гнездо

Пролог

Двое мужчин склонились над привязанным к стулу телом. На его лице не осталось живого места, с подбородка стекала струйка крови, смешанная со слюной. Один глаз заплыл, а другой испуганно блестел в свете жаровни. Он еще был жив. Из тени показалась фигура наблюдателя. Высокий человек с аккуратной бородкой в дорогом костюме аристократа. Это он задавал вопросы. Он отдавал приказы. По его воле пленник лишился пальцев на обеих руках и ногах и только чудом не потерял сознание. Возможно, так было бы лучше – отключиться или умереть, чтобы не испытывать снова и снова эту адскую боль.

– Ну, – повторил наблюдатель, – ты уже готов говорить?

– Я ничего не знаю, – прохрипел пленник.

– Мне нужно лишь одно имя. Подумай хорошенько. Ты рискуешь продлить свои мучения еще на несколько часов.

– Я ничего не знаю.

Говорить становилось все труднее. Язык распух и еле ворочался, во рту не хватало нескольких зубов.

– Тогда продолжим.

Мужчина махнул рукой и один из мучителей вынул из жаровни прут. Металл раскалился докрасна. Второй крепко прижал голову пленника к спинке стула.

– Я ничего не знаю! Ничего не знаю! Не знаю! – закричал пленник, пытаясь вырваться из стальной хватки.

– Кто отдавал тебе приказы?

– Никто! Я действую по собственной воле!

– Неужели? Кто снабжал тебя информацией? Кто называл места, имена? Кто? – Мужчина подался вперед. – Говори!

Пленник прикрыл глаз, будто размышляя. Он был едва жив. Легкие горели огнем, тело онемело от боли. Наконец он вскинул голову, насколько позволяли руки мучителя, до безумия широко раскрыл глаз и выкрикнул:

– Тебе никогда не получить нашу страну, гнида! – В последнем рывке он плюнул кровью в лицо наблюдателю, но долетели лишь жалкие брызги. – Во славу короля-ааа!

Его крик задавили мучители. Наблюдатель махнул рукой, отошел назад и вытер лицо рукавом. Один из мужчин медленно поднес горящий прут к лицу пленника. Он тут же ощутил жар и забился, но его держали крепко. Прут завис ненадолго перед здоровым глазом, прожигая своим жаром роговицу. И плавно как в масло вошел в глазницу. Пленник завопил. Его хриплый крик гулко отдавался от каменных стен подземной камеры без возможности быть услышанным. Кровь, выходящая из глазницы, тут же с шипением запекалась. Вопль пленника резко затих. Мужчина с чавканьем вытащил прут из его глазницы и с притворным сожалением заключил:

– Похоже, перестарался. Прут прошел через его мозг. Боюсь, что он умер.

Наблюдать усмехнулся.

–Хорошая работа, мальчики. Жаль, не получили от него ничего, кроме эстетического удовольствия. Может быть, с другим повезет больше. Сделаем перерыв или готовы к работе?

Оба растянулись в улыбке.

– Всегда готовы, мой господин!

– Тогда следующего.

I

Конец лета в этом году совершенно не радовал погодой. Постоянно шли дожди, небо на несколько недель затянулось сплошными тучами, которые время от времени приходили в движение, но все безрезультатно – на смену им приходили новые тучи, а просветов так и не появилось. Вдобавок ко всему теплый летний ветер сменился прохладным осенним, что никак не добавляло радости в и без того зябкие дни. Один серый день отличался от другого такого же только количеством воды, щедро выливаемой на землю. Яростный ливень сменялся умеренным дождем с ленивыми крупными каплями, дождь – мелкой моросью, затем на несколько часов наступало затишье – и ветер, и дождь переставали. Казалось, вот-вот все закончится, тучи разойдутся и на смену пасмурной погоде придет тепло… Но все начиналось сначала, изо дня в день.

А сегодня наконец выглянуло долгожданное солнце. Тучи еще оставались на небе, но стало заметно теплее. Улицы города сразу оживились: люди покидали свои дома и шли целыми семьями на рыночную площадь за покупками, или в открытый театр, или на прогулку в парк.

Все это Ева видела через маленькое окошко своей камеры.

«Что за несправедливость, – думала девушка. – Почему в такой замечательный день я должна сидеть здесь и ждать непонятно чего по какой-то совершенно нелепой причине?»

Ева с негодованием вздохнула и отошла от окна. Там, на улице, люди радуются солнечному дню, слышны их веселые разговоры, детский смех, цокот копыт по мостовой. А в камере в подвале темно и сыро, воняет мочой и плесенью, и только маленькое зарешеченное окошко пропускает немного света.

События, в результате которых исключительно честная и законопослушная жительница города Нота была взята под стражу, произошли три дня назад. Ева как всегда работала в мастерской отца. Изготовление оружия было их семейным делом. Она работала одна, так как отец и старший брат девушки сейчас находились в дальней поездке по работе – закупали материал, заключали сделки, отвозили уже готовые заказы.

Ближе к вечеру нужно было пойти в соседний квартал, чтобы сдать на ремонт инструменты. Мастер их принял, обещал все закончить к вечеру следующего дня, и Ева возвращалась домой по знакомым и мокрым от дождя улицам. И все было бы как обычно: тихий вечер в компании книги на втором этаже родного дома, но, как оказалось, в этот раз девушке предстояло несколько другое времяпрепровождение.

На улицах было пусто. В такую погоду лавочники и мастеровые закрываются довольно рано, а из-за низко нависающих туч вечером темнеет очень быстро. С наступлением темноты улицы Нота как будто вымирали: любой дурак знал, что опасно бродить по темным переулкам без охраны. Но даже и охрана в последнее время не могла считаться залогом безопасности. В некогда мирном и тихом городке стали пропадать люди, богачи, чиновники и простая чернь. Их изуродованные тела находили потом в лесах или колодцах, а то и прямо на мостовой в окружении помойных крыс.

Где-то совсем рядом в тишине раздался крик. Ева остановилась и прислушалась, пульс участился от страха, а в памяти сразу всплыли самые жуткие рассказы горожан. Сквозь удары капель о камни и крыши очень невнятно и смазано доносились звуки борьбы. Затем голос снова позвал на помощь, и Ева побежала в сторону шума, хотя голос разума настойчиво твердил, что это плохая идея.

На соседней улице в тупике между домами действительно что-то происходило. В полутьме можно было различить, как два человека избивают третьего. Подойдя ближе, девушка заметила металлический блеск: двое нападавших держали в руках оружие. По всей видимости, это было ограбление.

В такой ситуации, когда каждая лишняя секунда промедления может стоить человеку жизни, нечего было думать или звать на помощь, и Ева, отбросив страхи и сомнения прочь, кинулась на нападавших.

Уже совсем стемнело, света из окон соседних домов не хватало, ничего нельзя было разобрать как следует. Но тут появилась толпа городских стражей с фонарями, мечами и алебардами и с угрозами кое-как остановила побоище.

Разбираться на месте не стали. Троих связали и повели к Обители Правосудия – зданию городского правопорядка, предварительно избив их, чтобы не сопротивлялись. Четвертого понесли на руках. Так все и вышло.

На допросе девушка говорила уверенно и убедительно – что ей скрывать? – и ожидала быстрого решения этого досадного недоразумения. Но дело осложнилось очень серьезно. Человек, на которого было совершено нападение, не смог дать показания по причине смерти от перенесенных травм. Рассмотрение дела затянулось, и только родственники могли выкупить ее свободу, но их как назло у Евы больше не было.

Девушка снова с грустью посмотрела за окошко, в этот светлый, радостный и теплый мир, от которого ее отделяли железные прутья и несколько пунктов королевского закона.

В камере теплее не становилось, поэтому, почувствовав озноб, Ева укрылась одеялом. Это пыльное вонючее жуткого вида одеяло и немного соломы на каменном полу – вот все, чем обеспечивали власти городского правопорядка своих заключенных.