-- День на дворе, и я жрать хочу! -- сказал Том у нее над ухом.
Но Кора превратилась в статую, вперившую взор в ка-рандаш, словно человек, в трансе следящий за неимоверно смелой попыткой улитки пересечь плоский камень с утра пораньше.
-- Время обедать! -- рявкнул над ухом Том. Кора словно проснулась:
-- Как? Мы же всего минуту назад писали в эту... Фила-дельфийскую нумизматическую компанию -- я правильно сказала, Бенджи? -- И Кора расцвела улыбкой, даже слиш-ком обольстительной для ее пятидесяти пяти лет. -- Пока ты ждешь харчей, Том, может, сколотишь почтовый ящик? Только побольше, чем у миссис Браббам, а?
-- Сгодится и коробка для обуви.
-- Том Джиббс. -- Она порывисто встала. В ее улыбке явно читалось: "Кто не работает, тот не ест". -- Я хочу очень большой и красивый ящик. Белый-белый, и чтобы Бенджи написал на нем большими черными буквами нашу фамилию. Я не желаю доставать мое первое настоящее письмо из картонки для обуви.
И все было сделано, как она хотела.
Бенджи, довершая великолепие нового почтового ящика, тщательно вывел: "МИССИС КОРА ДЖИББС". Том, на-блюдавший за ним, пробурчал:
-- И что здесь написано?
-- "Мистер Том Джиббс", -- спокойно ответил Бенджи, старательно подмалевывая буквы.
Том моргнул, полюбовался с минуту, а потом заявил:
-- Я все еще хочу жрать! Разведет хоть кто-нибудь огонь?
Марок в доме не было. Кора сразу осунулась. Тому пришлось запрягать кобылу и ехать в Грин Форк, чтобы купить несколько красных, зеленых и обязательно десять розовых марок с нарисованным на них важным джентль-меном. Но Кора поехала вместе с ним, чтобы быть уверен-ной, что он не выбросит эти письма в первую попавшуюся канаву. Когда они вернулись домой, первое, что она сдела-ла, -- это с пылающим лицом заглянула в свеженький почто-вый ящик.
-- Ты что, спятила? -- фыркнул Том.
-- Проверить не вредно.
В этот вечер она еще шесть раз ходила к ящику. На седьмой из него выпорхнул птенец вальдшнепа. Том, стоя в дверях, с хохотом колотил себя по коленям. Кора тоже рассмеялась и загнала его в дом.
А потом она стояла у окна, любуясь почтовым ящиком, прибитым прямо напротив ящика миссис Браббам. Десять лет назад леди Вдова воткнула свой прямо у Коры перед носом, несмотря на то что могла повесить его у своих входных дверей. Но это зато давало возможность миссис Браббам каждое утро проплывать, словно цветок по реке, вниз по дорожке и опустошать свой ящик, намеренно громко кашляя и шурша письмами, временами поглядывая, смотрит ли на нее Кора. А Кора всегда смотрела. Но когда ее на этом ловили, она тут же притворялась, что поливает цветы из пустой лейки или ищет грибы поздней осенью.
На следующее утро Кора поднялась задолго до того, как солнце согрело клубничные грядки, а ветерок успел рас-трепать кудри сосен. Когда Кора вернулась от почтового ящика, Бенджи уже проснулся.
-- Слишком рано, -- сказал он. -- Почтальон еще не про-езжал.
-- Проезжал?
-- В такую даль они ездят на машинах.
-- О! -- Кора опустилась на стул.
-- Тетя Кора, вам плохо?
-- Нет-нет. -- Она прищурилась. -- Просто я не могу вспомнить, видела ли за последние двадцать лет тут поч-товый фургон. До меня только сейчас дошло: за все это время я не видела здесь ни одного почтальона.
-- Может, он проходил, когда вас не было?
-- Я встаю с утренним туманом и ложусь спать с цып-лятами. Я никогда раньше об этом не задумывалась, но... -- Она обернулась и бросила в окно взгляд на дом миссис Браббам. -- Бенджи, у меня появилось кое-какое подозре-ние.
Она встала и целенаправленно зашагала прямиком к почтовому ящику вдовы. Бенджи увязался за ней. Кругом в полях и горах царила тишина. Было так рано, что хотелось говорить только шепотом.
-- Тетя Кора, не нарушайте закон.
-- Тс-с-с! Вот они! -- Она запустила руку в ящик, словно в нору суслика. -- Вот. И еще.