-- Она сунула ему несколько писем.
-- Но они же уже вскрыты! Это вы их распечатали, тетя Кора?
-- Детка, я никогда в жизни к ним не прикасалась, -- сказала она с каменным лицом. -- Первый раз в жизни я позволила своей тени коснуться этого ящика.
Бенджи рассмотрел письма и, покачав головой, прошеп-тал:
-- Тетя Кора, да этим письмам уже лет десять!
-- Что?!
-- Тетя Кора, эта леди уже годами получает одно и то же. К тому же они адресованы вовсе не миссис Браббам, а какой-то Ортега из Грин Форк.
-- А, Ортега, мексиканка из бакалейной лавки! Все эти годы... -прошептала Кора, глядя на потертые конверты. -- Все эти годы...
Они обернулись к дому миссис Браббам, мирно спящему в прохладе раннего утра.
-- Так эта ловкачка затеяла всю эту возню лишь для того, чтобы умалить меня. Как она раздувалась от гордости, несясь на всех парусах читать свои письма!
Дверь миссис Браббам отворилась.
-- Валите их назад, тетя Кора! Кора с быстротой молнии захлопнула ящик. Миссис Браббам медленно спускалась по дорожке, там и сям останавливаясь, чтобы полюбоваться цветочками.
-- С добрым утром! -- приветливо сказала она.
-- Миссис Браббам, это мой племянник Бенджи.
-- Очень приятно. -- И миссис Браббам, неестественно развернувшись, с демонстративной тщательностью опорож-нила ящик, постучав мучнисто-белой рукой по дну, чтобы ни одно письмо не застряло, прикрывая, однако, свои ма-нипуляции спиной. Затем она всплеснула руками и повер-нулась к ним, задорно подмигнув: -- Замечательно! Вы только поглядите, что мне пишет мой дорогой дядюшка Джордж!
-- Ну да, куда как замечательно! -- сказала Кора.
Затем потянулись знойные летние дни ожидания. Оран-жевые и голубые бабочки порхали в воздухе, цветы около дома кивали головками, и карандаш Бенджи дни напролет сухо и деловито шуршал по бумаге. Рот парнишки всегда был набит чем-то вкусным, а Том мрачно бил копытами, обнаруживая, что его обед или ужин либо опаздывали, либо уже остыли, либо и то и другое вместе, а то и вообще не готовились.
Бенджи, нежно держа карандаш худыми пальцами, лю-бовно выписывал каждую гласную и согласную, а Кора не отходила от него ни на шаг, составляя их в слова, помогая себе языком и наслаждаясь каждой секундой созерцания того, как они появляются на бумаге. Но писать сама она не училась.
-- Смотреть, как ты пишешь, так приятно, Бенджи! Я возь-мусь за учебу завтра. А пока начни следующее письмо.
Они уже написали по объявлениям об астме, бандажах и магии, вступили в "розенкрейцеры" или, по крайней мере, выслали запрос на "Книгу за семью печатями", хранившую сокровенное, давно позабытое Знание и открывавшую тайны сокрытых древних храмов и разрушенных святилищ. И еще они заказали пакетики с семенами гигантских подсолнухов и справочник "Все об изжоге". Ясным солнечным утром они трудились над 127-й страницей журнала "Рыщущий убийца", как вдруг...
-- Слышишь? -- встрепенулась Кора. Они прислушались.
-- Машина, -- сказал Бенджи.
Над голубыми горами, сквозь нагретые солнцем кроны высоких зеленых сосен, вдоль по пыльной дороге, миля за милей, приближался шум мотора машины, подъезжающей все ближе и ближе, пока под конец не превратился в рев. Кора бросилась опрометью к дверям и, пока она бежала, успела заметить, услышать и почувствовать так много всего. Но в первую очередь она уголком глаза отметила миссис Браббам, величаво плывущую по дорожке с другой стороны. Увидев светло-зеленый фургон, несущийся на полной ско-рости, миссис Браббам застыла на месте; а затем раздалась трель серебряного свистка, и представительный старик, вы-глянув из кабины, спросил подбежавшую Кору:
-- Вы миссис Джиббс?
-- Да! -- звонко крикнула она.
-- Ваша почта, сударыня, -- сказал он, достав стопку конвертов.
Кора протянула было руку, но, вспомнив, отдернула ее.