Дождь окутывал селение дымкой тумана, и только в одном углу церковь отчетливо выделялась на фоне белесого неба, затянутого тучами.
Полина молчала. Ее сердечко снова тревожно забилось. У нее замерло дыхание, она прерывисто вздохнула, как если бы ей не хватало воздуха.
– Ну, что? Пошире Сены, правда? – спросил Лазар, остановившись за ее спиной.
Он не переставал удивляться этой девчонке. С первой же минуты ее появления большой, нескладный юноша испытывал странную робость.
– О да! – еле слышно ответила она, не оборачиваясь.
Лазар хотел назвать ее на «ты», но удержался.
– Вам страшно?
Она с изумлением посмотрела на него.
– Да нет, почему же? Вода ведь сюда не доберется.
– Ну, этого никто не знает! – сказал он, уступая желанию посмеяться над нею. – Бывает, что волны перекатываются через церковь.
Но Полина расхохоталась. Девочка умела рассуждать, поэтому на шутку ответила звонким, здоровым смехом, – ее, как разумного человека, рассмешила нелепая выдумка. Она первая обратилась к юноше на «ты» и, схватив его за руки, точно собиралась затеять какую то игру, проговорила:
– Ах, кузен, ты меня считаешь совсем дурочкой! Разве ты бы остался здесь, если бы волны перекатывались через церковь?
Лазар тоже рассмеялся и пожал детские ручки Полины; они стали друзьями. В это время в комнату вошла г жа Шанто. Ее обрадовал веселый смех, и, вытирая вымытые руки, она сказала:
– Познакомились? Я так и знала, что вы друг с другом поладите.
– Подавать, сударыня? – прервала ее Вероника, показываясь на пороге кухни.
– Да, да… Только сперва зажги лампу – ничего не видно.
Действительно, ночь надвигалась так быстро, что в столовой было совсем темно, ее освещали только красноватые отсветы камина. Пришлось опять отложить ужин. Наконец Вероника опустила висячую лампу. Накрытый стол оказался в ярком кругу света. Все сели. Полина поместилась между дядей и кузеном против тетки. Г жа Шанто вскоре опять вскочила со свойственной этой худощавой пожилой женщине непоседливостью.
– Где моя сумка?.. Погоди, детка, я сейчас достану тебе твой бокал… Убери стакан, Вероника. Девочка привыкла пить из своего бокала.
Она вынула серебряный бокал, на котором уже образовались вмятины, вытерла его своей салфеткой и поставила перед прибором Полины. Сумку она положила на стуле позади себя. Вероника подала суп с вермишелью, предупредив с недовольной миной, что он слишком долго кипел. Никто не выразил неудовольствия, все были очень голодны. Ложки так и мелькали. Затем кухарка подала вареное мясо. Шанто, большой любитель поесть, едва притронулся к нему, ожидая жаркого из баранины. Но когда блюдо поставили на стол, все возмутились: баранина жесткая, как подошва, ее нельзя есть!
– Будто я сама не знаю, – спокойно промолвила Вероника. – Она пережарилась, не надо было вам опаздывать!
Тем не менее Полина весело разрезала жаркое на мелкие кусочки и с аппетитом жевала его. А Лазар вообще никогда не замечал, что у него на тарелке, и способен был принять ломтик белого хлеба за курятину. Но Шанто мрачно созерцал поданное ему жаркое.
– Что у вас еще, Вероника?
– Жареный картофель, сударь.
Шанто в отчаянии откинулся на спинку своего кресла.
– Хотите, принесу вареной говядины? – предложила кухарка.
Грустно покачав головой, Шанто отказался. Лучше уж хлеб, чем вареное мясо. Боже, какой обед! В довершение всего из за непогоды и рыбы не купишь! Г жа Шанто, евшая очень мало, с состраданием смотрела на мужа.
– Бедненький! – вырвалось у нее. – Жаль мне тебя… Я было припасла тебе на завтра подарок; но раз уж ты сегодня вечером остался голодным…
Она открыла свою сумку и достала паштет в горшочке.