– Я думал, что это называется по-другому.
Я бросаюсь к Дэну, обхватываю его шею руками и плевать, как это выглядит со стороны.
– Пожалуйста, давай уйдем отсюда, – прошу его.
Теперь уже Доминик не кажется мне пугающим, он кажется мне опасным. Настолько опасным, как бездонные провалы звериных зрачков. Мне становится по-настоящему страшно, потому что исходящую от Дэнвера злость я ощущаю всей кожей. Так же, как ленивое, расслабленное спокойствие, которое излучает Доминик. Спокойствие зверя перед броском.
– Сначала я покажу одному вервольфу, что не нужно разевать пасть на чужую женщину.
Дэн отставляет меня в сторону, сжимая и разжимая кулаки. Но Доминик и бровью не ведет.
– Если ударишь, наша договоренность потеряет силу, – предупреждает он.
Дэнвер будто натыкается на невидимую преграду, колеблется лишь секунду, а затем переплетает наши пальцы и, злобно сверкнув взглядом в сторону друга, тянет меня в дом.
– Дэн, о чем он говорил? Что имел в виду?
– Не бери в голову, милая. Это наши общие дела.
– Которые меня не касаются? – выпалила я и ускорила шаг.
Все, хватит с меня вечеринок!
Дэнвер догоняет меня на крыльце, захватив наши пальто. Его уже отпустило, и это снова мой оптимистичный Дэн.
– Чар, ты все не так поняла. Мы… видимо, оба все не так поняли. Не знаю, что нашло на Доминика, но на него действительно можно положиться. У него есть связи… в особых кругах, он может решить любую проблему. В том числе, связанную с нами.
– О чем ты?
– Доминик очень богат, и он не зависит от родителей.
Я холодею, хотя куда уж больше.
– Пожалуйста, Дэнвер, не нужно брать у него деньги. Не связывайся с ним. Он очень плохой человек.
– Вервольф, – поправляет он меня.
– Да, вервольф.
Мы молчим по пути в квартиру Дэна. Он ведет машину, а я вглядываюсь в темный лес, по обе стороны от дороги. Как никогда я чувствую пропасть между нами, и впервые мне становится так страшно.
– Вдруг ничего не получится?
– Что? – непонимающе смотрит на меня жених.
– Я про нас.
Видимо, что-то в моем голосе заставляет Дэнвера съехать с обочины и остановить машину.
– Глупости, Чар. Я люблю тебя, а ты меня. Это самое важное. Мои родители терпеть друг друга не могут, и только отравляют жизнь себе и нам с братьями. Я хочу, чтобы у нас все было по-другому. Мне никто не нужен, кроме тебя.
На душе теплеет, и я слабо улыбаюсь.
– И только смерть разлучит нас, – добавляет он шутливо.
– Не говори таких страшных слов, Дэнвер. У меня мурашки по коже.
Мой жених только смеется.
– Чар, это же устойчивое выражение. Литературное, между прочим. Кто из нас двоих учится на литературном, а?
Мне не смешно. Я подаюсь к нему и целую. Так отчаянно, как, пожалуй, никогда еще не целовала. Будто пытаюсь стереть все плохое между нами, а еще забыть и проклятого Доминика с его поцелуем и словами про то, что у нас Дэнвером нет будущего.
– Я не хочу с тобой разлучаться, – шепчу ему.
– Значит, никуда я от тебя не денусь.
– Обещаешь?
– Клянусь!
На этот раз Дэн меня целует, а я крепко прижимаюсь к нему. В эту минуту я действительно верю, что мы не расстанемся никогда.
Глава 1
Четыре года спустя
– Дэнвер, не порть все то хорошее, что между нами было. А оно было, пусть даже после все пошло под откос. Я говорила, что виноват ты, но это неправда, мы оба накосячили. Я, наверное, слишком многого от тебя требовала, да и от себя тоже… Но сейчас все изменилось, и нас ничего больше не связывает кроме этих бумаг. Так сделай это, наконец! Тебе даже не нужно возвращаться в Крайтон, просто подпиши документы о разводе, и я от тебя отстану.
Писк в трубке возвестил о том, что положенное время для записи сообщения на автоответчик закончилось, и я в сердцах швырнула трубку на пассажирское сидение.
Сколько за последний год я оставила таких сообщений? Сотню или больше? Однажды звонила ему каждый день всю неделю, но сейчас отзванивалась по средам по дороге на работу. Сообщения были разными: начиная от спокойных, где я уговаривала Дэна, что так будет лучше для нас двоих, и заканчивая угрозами, когда я обещала лично приехать к нему и оторвать все ненужное, если он не подпишет бесовы бумаги.
Проблема была в том, что я не знала, где сейчас мой муж.
И мне в общем-то было на это плевать, если бы этот драный вервольф дал мне развод. По законам Легории супруги оба должны отказаться от брака: нет двух подписей – продолжайте мучаться! Исключение могут сделать разве что «в случае нанесения телесных повреждений», но несмотря на все недостатки мужа, на его врожденную агрессию, несмотря на то, что мы раньше ссорились до сорванных голосов, он меня ни разу не ударил, а сейчас это вовсе было не актуально. В последний наш телефонный разговор Дэн обещал приехать и разрубить эту веревку, связывающую нас.
Тогда я еще верила его обещаниям.
Я припарковала машину во внутреннем дворе и вошла в магазин через черный вход. Рэбел, моя бессменная помощница, как раз расставляла новые экземпляры и протирала полки.
– Снова не взял трубку? – поинтересовалась Рэбел, лихо спрыгивая на пол. Она не могла похвастаться высоким ростом, но зато благодаря этому она не падала ни с одного табурета, балансируя наверху.
– У меня это на лице написано?
– Да. У тебя взгляд становится таким, будто хочешь взять томик Дрэксона и дать кое-кому по морде.
Я не сдерживаю улыбку. Энциклопедия Дрэксона или «Все о мире вервольфов» – пожалуй, самая огромная книга, которая есть в моей лавке, если не сказать самая большая в мире.
– Дрэксон, Рэбел? Он же не выживет!
– Никто после такого не выживет. Но тогда и разводиться не придется.
– Рэбел!
– Ладно, молчу. Но когда вижу тебе такой, сама кошусь в сторону различных энциклопедий. – Раскосые глаза помощницы сужаются совсем в щелки – верный признак раздражения. – Потом правда вспоминаю, что они стоят дороже, чем шкура этой псины.
– Вспоминай об этом почаще. Нельзя бить людей или вервольфов редкими изданиями. Во-первых, тебя могут арестовать, во-вторых, ты можешь повредить редкий и дорогой экземпляр.
Рэбел яростно приглаживает темные густые волосы, заплетенные во множество кос.
– Чарли, ты не думала, что можешь нанять детектива? Разыскать этого вервольфа и заставить его все подписать?
– Для того, что заставить Дэнвера что-то подписать, нужно нанять двое-трое головорезов, но я не стану связываться с криминалом.
Хватит того, что в нем погряз мой муж. Этого я не говорю, но Рэбел и так знает всю историю. У нас разница в двадцать лет, тем не менее, она мой лучший друг, и знает обо мне все.
– Но из-за этой бумажки ты не можешь строить свою личную жизнь!
– Рэбел, вся моя личная жизнь – это вот, – киваю на полки с книгами и вскидываю руку вверх: – Закрыли тему. Не хочу больше о нем. Лучше скажи, что нам вчера прислал прим Томпсон.
Это срабатывает: Рэбел переключается на рабочие дела. Магазин достался мне в наследство от любимой бабушки, родители хотели его продать, считая, что букинистическая лавка в век развития информационных технологий – неперспективно. Но я отказалась и после окончания университета превратила лавку в место, куда приезжали не только из Крайтона, со всех концов Легории. Мы принимали только редкие издания книг, настолько редкие и эксклюзивные, что народ готов был хорошо платить за них. К тому же мне удалось сохранить атмосферу прошлого, поэтому все наши клиенты с порога будто попадали в прошлое, погружаясь в ретро-мир. Как бы не ворчала Рэбел, я действительно любила то, что делала, и старалась ради собственного дела.
Правда, сегодняшний первые посетители отличаются от тех, кто обычно к нам заходит. Точнее они ведут себя по-другому: чаще всего новенькие в нашем магазине выглядят так, словно попали в музей, залипают возле клетки с серебряным попугаем или прилипают взглядами к полкам, от пола до самого потолка заставленными книгами. Эти двое сразу направляются к стойке с кассой, то есть ко мне.