– Пусть так. – Из котла со свистом вырвалась белая струйка пара, ознаменуя нормализацию давления, как в автомашине, так и в разговоре. – В пути расскажите о последнем попутчике… кстати, кто он?
– Ты его видел, друг мой, – хохотнул Рейм. – Повеса, что пытался произвести впечатление на госпожу Алению, помогая ей проникнуть в комнату. Господин Ефим Терног – аристократ, а значит, какой-никакой чувствующий. Крайне обеспечен. Пытался ухаживать за Лори, но быстро понял, что, бегая за служанками, останется и здоровее, и счастливее. Прибыл в Агемо для кутежа и наслаждения всеми прелестями, которые может дать большой город: вино, игры, женщины… Вернее, я хотел сказать, для учебы в один из здешних вузов.
– Даже так? – Потребовалось усилие, чтобы подавить ухмылку. – А относительно дела?
– Общение с послом только по работе. Заметил у него деревянный перстень? Символ того, что он работает внештатным писакой, ни много ни мало в «Вестнике Агемо», потому его и пустили на дирижабль. Единственное, что против него, кроме потакания страстям, – он наверняка знает о ласке фером и ее возможностях, ибо его родовые земли у самых гор Малого Забвения, а сам он – заядлый охотник, в его земли забегала дичь от Последних. Но с тем же успехом он мог рассказать кому-нибудь об особенностях питомца Лорн. Так что, как видишь, любой…
Прошло полчаса. Жилые острова остались позади. Вокруг оказалось огромное поле – посадочная площадка дирижаблей, пустая. Ориентир – башня с курантами, венчающая здание авиапорта по левую сторону. Судя по ним, было без десяти час до полуночи. По моим подсчетам, через пару-тройку минут доберемся до ангара. Уже видны отсветы из приоткрытых ворот – не думал, что техники проводят техобслуживание цеппелина так поздно. Я гнал. Гнал, что есть силы, – триста метров в минуту, аж дух захватывает! Красота… Свобода. Спокойствие!
Звяк! Над ангарами сверкнуло и приглушенно грохотнуло. Гроза? Вроде не сезон? Звяк. Дзынь. По центру лобового стекла образовалось белое пятнышко. Дзынь. Дзынь. Появилось несколько пятнышек напротив моей головы. Дзынь. Звяк. Дзынь. Звяк. Дзынь… Вспышки и в небе, и на земле. Град пуль забарабанил по корпусу. Стекло начала затягивать еще робкая, но быстро растущая паутина. Я резко крутанул руль – в поле мы великолепная мишень. Даже служебной технике, бронированной по последнему слову, долго не продержаться под обстрелом.
– Друг мой, нельзя отступать! – Рука Рейма легла на плечо. – Нам необходимо на цеппелин!
– Это самоубийство!
– Если действовать в лоб! Но у тебя есть силы! Телепортируй нас!
Я тихо застонал. Сейчас совсем не место и не время было объяснять временщикам, что пространственники владеют не способностью телепортации, а пространственным Пробоем! Это кардинально разное! Не умеем мы расщеплять предметы на атомы в одном месте и собирать в другом, зато способны создавать дыры в пространстве… своеобразные туннели, через которые можно перемещаться на невообразимые расстояния. Имеется лишь одно ограничение: необходимо пройти сквозь туннель! Внутри движущегося транспорта сделать подобное, мягко говоря, невозможно! Перемещать же весь механизм…
Додумать я не успел, ибо в барабанном ритме пуль различил свист.
– Вон из машины! Немедленно!
Единственное, что я успел, – вывернуть руль так, чтобы автомашина вновь повернула к ангарам. Затем вывалился из самоходной тележки. Гравийная подстилка встретила жестко и оказалась щедра на болезненные неровности. Однако пока катился, удалось заметить, как из задних дверей, с интервалом в пару секунд, вылетели двое.
Технику буквально разметало… Рефлекторно я вскинул Барьер жизни – многомерный щит на расстоянии вытянутой руки, пройдя сквозь который любой объект распадался на элементарные частицы. При этом я видел, со всей отчетливостью видел, как за миг до взрыва не обладающий ничем подобным Рейм, не колеблясь, в отчаянном рывке накрыл Лорн собственным телом, всего в десятке метров от эпицентра!
Я вскочил. Покачнулся. Как ни группировался, но форма превратилась в лохмотья, а тело саднило нещадно. Не обращая внимания, рванул к временщикам. Обстрел стих. Враг не видел, что мы до сих пор живы, – нас накрыло плотное паровое облако, – хоть какая-то польза от взрыва котла под большим давлением.
– Хватайтесь за меня! – рухнул я рядом с временщиками. – Я нас вытащу!
Сам вцепился в подранную, влажную и липкую от пара одежду. Напряг силы пространственника. По спине прошла волна мурашек… ничего!
– Товарищи, кристаллы! – почти прорычал я.
Импульс боли прошел от уха в центр мозга. Видимая только мне волна искривила пространство. Закинул в искажение временщиков, после запрыгнул сам. Перемещение оказалось, как всегда, мгновенным. Наша троица возникла у массивных дверей авиапорта, ведущих к Агемо. Осмотр оказался неутешительным – ни одного извозчика, вообще ни единой живой души…
– Вы в порядке? – Вскинул руку, вытереть пот. – А то такое…
Осекся. Рука была изгваздана кровью и чем-то… желеобразным? Обернулся к временщикам. Рейм… Кусок мяса, обваренный до насыщенного алого цвета, с десятком произвольно торчащих медных фрагментов, плоть вокруг которых обуглилась, и черепом… его почти не осталось, один из осколков напрочь снес затылок, разметав куски мозга по одежде. О запахе и говорить не приходилось. Желудок жалобно сжался. Если до этого мне грозило увольнение, то теперь точно убьют.
– Он сделал свое дело. – Лорн, рядом стоя на коленях, отточенным движением перевернула тело на спину. – Остальное за нами. Необходимо закончить – поймать преступника. Вы поможете, господин Юрий? – Девушка нежно закрыла напарнику глаза и подняла на меня лицо.
Какими бы весомыми ни являлись аргументы невозможности подобных действий, они умерли в этот момент. Эта девушка, она слишком… слишком… слишком! Судорожно сглотнув, я выдавил:
– Мадемуазель Лорн, не высовывайтесь! Отсюда до ангаров не меньше километра, вас не должны заметить. Но на всякий случай… – Револьвер перекочевал к девушке. – Приказываю! Хотя нет… Прошу: не подвергайте себя опасности. А теперь пожелайте удачи!
Поднимаясь, я схватил с земли россыпь камней. Напряг силы и вновь почувствовал острие боли. Шаг в колеблющееся пространство, и я стою на крыше ангара, со стороны которого велся обстрел. В свете многочисленных Глаз ночи, с любопытством взирающих с небосклона, осмотрел противостоящие силы. Как и подозревал – всадники на пегасах. Восьмерка. Хотя бы отпадает вопрос: как нас смогли опередить? Двое на краю крыши со вскинутыми винтовками. Смотрят в сторону, где еще дымят останки самоходной тележки. Сколько внизу и в ангаре – неизвестно… Правда, главный вопрос: откуда встречающие, если, по расчетам, убийца должен работать один?
Я рванул с места что есть духу. Усилие воли, импульс боли и камушки, зажатые в ладонях, схлопнулись, превратившись в Одномерные шипы. Взмах правой рукой – голова стоящего на краю крыши взорвалась. Левой – второму бандиту разворотило грудину. Оба осели беззвучно. Одномерный шип – страшное оружие, почти невозможно защититься от предмета, не имеющего ни ширины, ни толщины, пронзающего все на своем пути, а при достижении цели вновь обретающего трехмерность.
Подскочил к наименее изгвазданному внутренностями телу и схватил винтовку. Однозарядный карабин, убитый почти до непригодности, но с оптикой. Передернул затвор. Вскинул карабин к плечу. Поймал в прицел всадника. Выдох. Плавный выжим спуска. Хлопок. Оружие дернуло. В лицо дохнуло пороховыми газами. Пуля угодила всаднику в плечо. Однако удар все равно выбил его из седла, и он, дико матерясь и махая конечностями, повис на стременах. Пегас взбрыкнул и понес, выделывая невообразимые кульбиты.
Я перевел прицел на второго. Передернул затвор. Прицелился. Сделал поправку. Выдох. Выстрел. Цель, не двигаясь, обвисла вниз головой. Остальные всадники преодолели недоумение и рванули врассыпную, хаотично пытаясь отстреливаться.
Третий выстрел. На сей раз не повезло пегасу. Перебитое крыло подломилось, и двое рухнули на землю. Жаль, животное ни в чем не виновато.