Последние дни Нового Парижа - Чайна Мьевилль

Чайна Мьевиль

Последние дни Нового Парижа

China Miéville

THE LAST DAYS OF NEW PARIS

Copyright © 2016 by China Miéville This translation is published by arrangement with Del Rey, an imprint of Random House, a division of Penguin Random House LLC.

© Н. Осояну, перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Бестселлер NewYork Times

Финалист премии «Locus»

«Громогласный манифест Мьевиля, провозглашающий превосходство искусства над всей суетой мира».

Kanobu.ru

«Роман, выбивающийся из колеи и в то же время чрезвычайно убедительный. Своего рода партизанская война, развязанная самим искусством, сочетающая в себе как кропотливые исторические исследования, так и беспрецедентную изобретательность Мьевиля».

Chicago Tribune

«Воображаемая битва сюрреалистов с нацистами… Трогательно и одновременно тревожно».

Newsday

«Вдумчивый, мощный роман… Уверенный стиль Мьевиля создает сильное чувство человечности, в то время как странные сюрреалистические монстры придают «Последним дням» веселый и дополнительный компонент безумной науки».

USA Today

«Исключительно оригинальная работа, которая выдвигает на первый план яркую изобретательность и новизну Мьевиля».

The Millions

«Удивительно поэтичный, странно красивый и необычайно впечатляющий».

San Francisco Book Review

«Блистательно… Настоящий подвиг».

The Guardian

«Изысканный труп»,

Андре Бретон, Жаклин Ламба, Ив Танги (1938)

Глава первая

1950

Улица в свете фонаря. Искромсанный город вздымался стеной, и откуда-то с другой ее стороны доносилась стрельба нацистов.

За баррикадой из портновских манекенов, которые будто замерли в грубом подобии канкана, Тибо увидел озаренную дульными вспышками россыпь униформ: хаки солдат Вермахта, серые парадные формы, черные эсэсовские, синие мундиры Кригсмарине. Что-то мчалось по рю де Паради, с воем шин виляя между трупами и руинами, направляясь прямиком на немцев.

Две женщины на велосипеде-тандеме с большими колесами? Они приближались очень быстро.

Солдаты стреляли, перезаряжали и убегали: стремительный транспорт не собирался сворачивать и не падал под натиском атаки. Стрекотала велосипедная цепь.

Тибо разглядел, что лишь одна женщина крутила педали. Другая оказалась торсом, который торчал из самого велосипеда, его подвижной носовой фигурой на месте руля. Она как будто вышла из-под штамповочного пресса. Ее руки были мучительно изогнуты назад, предплечья выглядели отростками коралла. Она тянула шею и таращила глаза.

Тибо сглотнул, попытался заговорить – раз, другой, – а потом крикнул:

– Это Вело![1]

Тотчас же прибежали товарищи. Прижались к большому окну, всматриваясь в городские сумерки.

Любительница велосипедов. Та, что курсирует по Парижу на своих колесах с толстыми спицами, пошатываясь, и распевает песню без слов. «Боже мой…» – подумал Тибо, какая-то незнакомка ехала верхом на Вело, а такого совершенно точно не могло случиться. Но он видел собственными глазами, как она сжимает запястье Вело одной рукой, а другой тянет за ремень, туго затянутый вокруг шеи велокентавра.

Вело двигалась быстрее любой машины или лошади, любого демона, какого случалось видеть Тибо, – она неслась между фасадами, качаясь и уклоняясь от пуль. Она прорвалась через последний строй нацистов и баррикаду из манекенов. Подняла переднее колесо и заехала на нее, одолевая метры гипса, камня, костей, дерева и цемента, перегораживающие улицу.

Она поднялась. Она взмыла в воздух над солдатами, как будто замерла в высшей точке дуги, а потом наконец-то пересекла невидимую границу между девятым и десятым арондисманами[2]. Посадка на сюрреалистической стороне улицы вышла жесткой.

Вело подпрыгнула и развернулась, ее понесло в сторону. Потом она остановилась и посмотрела вверх – в окно убежища «La Main à plume», «Руки с пером»[3], прямо в глаза Тибо.

Он первым покинул комнату и побежал по разбитым деревянным ступенькам, почти выпал из дверного проема на улицу, где густела тьма. Сердце колотилось так, что он содрогался всем телом.

Пассажирка распростерлась на брусчатке там, где ее скакун взбрыкнул. Маниф, Вело, поднялась над нею, встав на заднее колесо, похожая на боевого коня. Она поколебалась.

Потом Вело посмотрела на Тибо глазами без зрачков, того же цвета, что и кожа. Подергала толстыми руками, сорвала шнур с шеи и бросила на мостовую. Покачалась на ветру.

Винтовка Тибо болталась в его руках. Краем глаза он увидел, как Элиза швырнула гранату через баррикаду, на случай если немцы собирались перегруппироваться. От взрыва земля и барьер сотряслись, но Тибо не шелохнулся.

Вело наклонилась вперед, снова встала на оба колеса. Поехала к нему, ускоряясь, но он вынудил себя стоять неподвижно. Она надвигалась, и ее колеса превратились в жернова. От неизбежности удара его захлестнул адреналин, но в последнюю минуту – слишком быстро, чтобы это можно было заметить, – Вело слегка изменила курс и прошла так близко, что порывом ветра одежду Тибо потянуло следом.

Велокентавр под аккомпанемент пения шин, виляя между взорванными зданиями Сите де Тревиз, скрылся среди руин и теней, исчез с глаз долой.

Тибо наконец-то выдохнул. Перестав дрожать, он повернулся к пассажирке. Пошел туда, где она лежала.

Женщина умирала. Ее изрешетил залп немцев, который Вело проигнорировала. Какой-то мимолетный всплеск силы на том могущественном перекрестке сделал так, что все отверстия в ее теле высохли и собрались складками, но кровь текла изо рта, словно настаивая на единственном выходном отверстии. Она закашлялась и попыталась заговорить.

– Ты видел? – кричала Элиза. Тибо присел и положил руку на лоб павшей женщины. Вокруг собирались партизаны. – Она ехала верхом на Вело! – продолжила Элиза. – Да что это значит?! Как ей, черт возьми, удалось взять верх над манифом?

– Не очень-то у нее получилось, – заметила Виржини.

Темное платье пассажирки было в грязи и дырах. Шарф расстилался на дороге, обрамляя лицо. Она хмурила брови, словно в задумчивости. Словно размышляя над какой-то задачкой. Тибо подумал, что она ненамного старше его. Во взгляде незнакомки читалось нетерпение.