Страховая компания решила не выплачивать компенсации до выяснения обстоятельств, так как сам контейнер канадскими представителями был получен. А имела место кража, подмена или иная махинация с товаром – должно разобраться следствие. Причём загадкой пока оставалось: на каком этапе это было проделано, и не имеет ли к этому отношения продавец, то есть сам «Меркурий».
Торговое соглашение с канадцами заключалось, согласно правил «Инкотермз», на условиях CIF, поэтому трудно было определить, когда и кто обязан компенсировать убытки: продавец, покупатель, перевозчик, страховая компания?
Ясным и конкретным было одно: «Меркурий» не получил очередного валютного вливания, причём ощутимого.
Пришлось отказаться от пары весьма перспективных сделок.
В работу включились юристы, тщательно изучая каждую запятую торгового соглашения, страховых полисов, таможенных деклараций, коносаментов. Но труд предстоял кропотливый и результатов его, выражающихся в переводе денег на счёт «Меркурия», предстояло дожидаться долго, и пока не была исключена возможность того, что денег компания не получит вообще.
Это был ощутимый удар, особенно если учесть, во что обошлось получение от правительства лицензии на право торговли янтарём с иностранными партнёрами.
– Вот таково положение дел на сегодняшний день, Юрий Саныч, – закончил экскурс в такое недалекое и такое безжалостное прошлое глава «Меркурия».
– А почему не обратились в полицию?
Сергей Иванович отмахнулся рукой:
– В полицию мы обратились… Всё как положено… Но мне нужен положительный результат, а они не умеют работать. Это в телесериалах они вычисляют преступников по ДНК на одежде, сигналам местонахождения телефонов, запаху духов в комнате или грязи на ботинках. А в жизни…
Он огорчённо вздохнул:
– Нет, есть, конечно, в России из миллиона состоящих на службе МВД пара тысяч действительно умных, работающих спецов, но они занимаются серьёзными делами. Ну-у, террористами там, громкими преступлениями… А остальные 998 тысяч… Они годятся только если потребуется пьяных погонять, а на службе только отчёты пишут – как их служба «и опасна, и трудна». Стали обычными клерками. Отказывают в возбуждении уголовных дел, которые раньше рядовой милиционер раскрывал.
Сергей Иванович потёр пальцами виски:
– Знаете, ещё в царской России были очень сильные профессионалы-сыскари. Особенно Московский уголовный сыск. Они носили на лацканах знаки с надписью «МУС» – Московский уголовный сыск. Отсюда и жаргонное «мусор», а не как наш народ думает, что это от названия содержимого помоек. Потом был МУР – Московский уголовный розыск. Туда приглашали лучших профессионалов со всего Союза. Но они были везде, в каждом городе – хорошие профи. А сейчас? Вы думаете, они поедут ко мне из Москвы? Да у них своих дел невпроворот! А мы для них – провинция… И что меня беспокоит: не могу понять – как и на каком этапе перевозки всё это проделано?
Ардов решил направить разговор в нужное русло: красноречие Сергея Ивановича забавляло его, но сейчас требовалась информация:
– Это могли проделать в Канаде? Я имею в виду – хищение. Сейчас меня не интересуют моральные качества людей, имевших отношение к грузу, и вероятность их участия в краже, а только возможности.
– Нет. Я давно работаю с ними. Контейнер получали в Бостонском порту по прибытии судна. Несоответствие груза коносаментам завизировано покупателем, перевозчиком и таможней. А это значит, что мы исключаем канадцев.
– Что перевозчик? Переход до Канады долгий. Можно было в море всё проделать, без лишних глаз…
– На судне вскрыть контейнер можно, но он не был вскрыт, все печати и пломбы в сохранности. К тому же на контейнеровозе груз – как в трюме, так и на палубе – крепится твистлоками рядами один к одному в ширину, в длину и высоту. Где именно на судне находился наш – сейчас уже никто не скажет, но он мог быть и с краю, и внутри, заставленный другими без шансов на доступ к нему, мог быть нижним, а мог быть и самым верхним. Там сотни контейнеров. Нет, моряки хорошо зарабатывают, им незачем пачкаться с кражами груза.
Ардов сделал глоточек кофе:
– Значит всё было осуществлено здесь у нас? Кого-нибудь подозреваете? Могли украсть в порту, что скажете?
– Кто? Стивидор, бывший на погрузке и опечатавший контейнер? Но он опечатывает груз в присутствии нашего торгового представителя и таможенника сразу после погрузки и сверки количества товара. Затем пломбы и печати накладывает таможня. Какая-нибудь шайка докеров промышляющих воровством грузов? Но это слишком громко и много для них. Ну да, может докер прихватить коробку апельсинов или сахара мешок из открытого вагона или трюма. Но вскрыть контейнер? Выгрузить из него товар, вывезти за пределы порта, а в контейнер загрузить какой-то металлический хлам и обратно опечатать? Совершенно нереально. На это требуется полдня для нескольких человек, доступ к пломбированию и к пропускам на выезд. Это невозможно.
– Значит подмена была осуществлена у вас?
– Это тоже невозможно! Накладные на товар выписывает бухгалтерия. По этим накладным склад подбирает весь ассортимент и грузит. Наш торговый представитель выписывает коносаменты и по ним передаёт товар в порту. При погрузке всё принимает и пересчитывает стивидор в порту, после этого подписывает коносаменты. Потом проверяет таможня и тоже подписывает коносаменты. Если груз будет иным, чем мы декларируем, то это сразу всплывёт!
– Сговор?
– Не смешите… Никогда не известно, кто из наших будет сопровождать груз в порт. Принимает груз любой из свободных в это время стивидоров, с таможенниками – та же песня – любой из свободных в это время. И чтобы они сговорились?
– Из всего этого следует, что хищение невозможно.
– Да! Это долгими годами наработанная система продажи и перевозки! – гордо резюмировал Сокол.
– И тем не менее…
– Да, тем не менее груз похищен. Но как? – Сергей Иванович пожал плечами, помотал головой и широко развёл руками, выражая крайнюю степень недоумения.
– Похоже, что наш город посетил всемирно известный маг и фокусник Дэвид Копперфильд Великий и Ужасный! Никто ничего не видел, никто ничего не знает и даже не догадывается, – рассмеялся Ардов. – И всё же хищение имело момент случая или было подготовлено? Как вы думаете?
– В случайности я не верю, – сцепив пальцы рук, Сергей Иванович подпер ими подбородок, – хищение было спланировано, но проделать это могли только с участием человека, весьма осведомлённого в наших внутренних делах. Знающего, когда и куда мы отправляем нашу продукцию. Поэтому я стал сомневаться в собственной проницательности, когда дело касается денег и моих ближайших помощников. А ведь ни разу не ошибся, даже пробивая тугую Кремлёвскую стену при получении лицензии…
Сергей Иванович обиженно засопел, но через минуту продолжал:
– Я хочу найти того, кто меня «кинул». Я хочу найти наш товар. Я хочу, чтобы подобное не повторилось в будущем. Ведь если кто-то смог обокрасть меня один раз, значит сможет проделать во-второй, в третий раз… Я ничего не понимаю! Я чувствую себя идиотом! Да ещё канадцы! Я столько лет работаю с ними, а теперь они отправили мне контейнер обратно… Мол, забери себе своё дерьмо!.. Как мальчишку!..
Сокол уже кипел от возмущения, а Ардов откинулся в кресле, прокручивая в уме услышанное: «Похоже, обида захлестнула Сергея Ивановича. Этого ещё мне не хватало. Спокойствие, только спокойствие! Как говорится: «Не так страшно стать дедушкой, как спать с бабушкой!»
А вслух произнёс:
– Вы слишком эмоциональны, Сергей Иванович. Успокойтесь. Ну сами подумайте: не оставлять же вашему покупателю у себя железяки, если они торгуют ювелиркой. Да и договор, я думаю, предусматривает ненадлежащий товар возвращать продавцу. А нам здесь может пригодиться этот металлолом. Выясним, откуда он мог взяться. Это шанс выйти на похитителей. Так что они поступили правильно, совершенно не желая вас обидеть.