Только скучная песчаная равнина, на которой кое-где торчат черные скалы-обелиски.
Найл бросил еще один камешек, затем несколько камней побольше, однако существо так и не появилось, видимо, решив, что врагов наверху слишком много и связываться с ними не стоит. Люди после этого старались не пересекать полоску земли, которая отделяла друг от друга кактусовые рощицы. Прошло больше недели, когда Найла снова оставили в пещере одного. Прежде чем уйти, отец взял с мальчика слово, что тот не только не высунется наружу, но и ни в коем случае не станет разбирать камни и ветки, закрывающие вход. Найл побаивался отца и потому обещал так и сделать. Он бы и сдержал слово, да только сидеть одному в темноте было еще страшнее, чем бродить среди кактусов, где обитали многочисленные враги. Найл тихо лежал на травяной подстилке, и вдруг ему ясно представилось, как тот самый мохнатый паук проделывает сейчас к их жилищу ход и скоро протянет к нему цепкие лапы. Мимолетный звук, донесшийся в этот миг откуда-то сверху, подтвердил опасения мальчика. Найл затаил дыхание, прислушался, на цыпочках подошел к выходу, влез на камень и попытался выглянуть наружу – Никого. Однако это совсем не успокоило его, ведь он нисколько не сомневался, что хитрый враг притаился где-то наверху, над пещерой. Простояв так почти полчаса, Найл почувствовал, что ноги дрожат от напряжения, возвратился на подстилку и лег, подтянув к себе копье, которое всегда стояло у изголовья.
Спустя еще час до слуха Найла донесся звук, от которого гулко забилось сердце: за стеной, возле самой головы, кто-то приглушенно скребся. Мальчик вскочил и уставился на стену, ожидая, что она вот-вот обвалится, потом осторожно коснулся ее – поверхность по-прежнему была твердой и гладкой.
Только выдержит ли, если ее будут таранить с противоположной стороны? Звуки так и не стихали.
Найл подошел к выходу из пещеры и приготовился, чтобы в случае чего расшвырять сучья и выскочить наружу. На всякий случай он попробовал расширить лаз и тут же понял: отец, не очень-то положившись на обещания сына, вбил за плоский камень еще и клин из куста акации, да так плотно, что его невозможно даже расшатать.
Стиснув зубы, мальчик попытался освободить проход и даже не сразу услышал негромкий шорох, доносившийся сверху. Воображение тотчас нарисовало второго паука, приготовившегося к нападению. Неожиданно шуршание за стеной смолкло.
Найл на цыпочках подошел к стене и припал к гладкой поверхности. Шум возобновился. На этот раз, кажется, звуки были глуше. Мальчик попытался вспомнить все, что дед рассказывал о подземных пауках, например, что, встречая на пути большой камень, они нередко меняют направление. Может, и эта тварь поступила так же? Похоже, теперь она двигалась вдоль стены. Сухие звуки не прекращались. Иногда они на минуту затихали, и тогда Найл обдумывал, как будет сражаться с неведомым чудовищем, и все крепче и крепче сжимал копье, не замечая, как немеют пальцы. От напряжения мальчику казалось, что его голова разбухла, словно он выпил большую чашу дурманящего сока ортиса, однако сердце билось ровно и гулко, и Найл с удивлением понял: если сосредоточить внимание на странной силе, распирающей голову изнутри в такт биению сердца, можно, оказывается, определить, где находится существо за стеной. Страх отступил: было ясно, что сию минуту опасность не грозит. Кроме того, восприятие обострилось настолько, что мальчику далее почудилось, будто где-то внутри у него зажегся крохотный, но необычайно яркий огонек. Новые ощущения оказались такими поразительными, что он даже забыл на время о своем враге. Теперь сердце уже не колотилось о ребра, а билось спокойно и размеренно.