– Очень познавательно. – саркастично заметила девушка. – Что нужно сделать для того, чтобы ты убрался из моей головы?
– Понять, кто ты, почему компьютер выбрал именно тебя и что за триггерная точка располагается в этом временном кластере.
– И как ты собираешься все это узнавать?
– Что значит как? Ты мне сейчас все спокойно расскажешь. Мы вместе подумаем и решим, что делать.
– Ага. Держи карман шире. Так я тебе всё и рассказала.
– Стой. А чего ты собственно боишься? – удивился Коликов. – Ты думаешь, мне тут мёдом намазано? Или находиться в теле вздорной бабёнки – предел моих мечтаний? Я, между прочим, женат! У меня дети есть, и сегодня вечером мы собирались в театр.
– Это я-то вздорная бабёнка? Ты уже сутки в моем теле! – возразила девушка. – Разглядываешь меня, трогаешь в неприличных местах. А я должна всё принимать, как должное? Театр свой ты, кстати, пропустил уже. Интересно, что подумает твоя жена?
Девушка мстительно изобразила несколько томных стонов, заставив Коликова покраснеть и даже слегка возбудиться.
– Прекрати! Это не поможет нам решить проблему.
– Да нет никакой проблемы, милый! Давай скажем друг другу прости-прощай и разойдёмся, как в море корабли.
– Не могу. Я на задании.
– Вот заладил! На задании он. Я, может, тоже на задании!
– Вот и расскажи мне о себе. Чем подробнее, тем лучше. Чем быстрее решим нашу деликатную проблему, тем быстрее поймем, в чём дело. И я уйду. Обещаю.
Девушка задумалась, взвешивая все «за» и «против».
– Ну, хорошо. Что именно ты хочешь знать? Может, что-то я и смогу рассказать.
– Я уже понял, что ты хорошо подготовленная шпионка. Мне нужно знать на кого ты работаешь, что за шифровку ты получила и есть ли у тебя к ней ключ.
– Ясно. А тебе только это нужно знать? Или, может, когда у меня месячные пойдут, или с кем я вчера…
– Вчера ты ни с кем. – перебил девушку Коликов. – Во всяком случае, проснулась ты одна. И не ёрничай, Эльма, я серьезно. Ты шпионка и понимаешь, что я не отступлюсь. Я тоже разведчик. Работа у меня такая. И сейчас у тебя только один выход – сотрудничать.
– А то что?
Коликов остановился посреди поля. Прислушался. Кажется, никого. Он спокойно лёг прямо на землю – участок, по всей видимости, в этом году не засевался.
– Эй, ты чего творишь?
– А ничего. Сейчас доведу себя-тебя до оргазма – давно интересно, как это у вас у женщин происходит, а после разобью себе-тебе голову вот об этот камень. Затем, вернусь в свою капсулу, и единственной моей проблемой будет лишь то, как поступить с полученными от твоего прекрасного тела сведениями. А твой хладный труп найдут на рассвете местные фермеры или те, кто за тобой охотятся. Кстати, мы уничтожили только две группы. Есть ещё и третья сторона. Возможно, моссад, поскольку штази и американцев мы уже видели в действии. И, между прочим, вместо того, чтобы орать на меня, могла бы и поблагодарить.
– Тебя? Извращенца русского? За что?
– Ты даже не представляешь, что с тобой сделали бы те американцы, не вмешайся я.
– О да. Спасибо! Я очень рада, что их место занял ты – русский шпион.
– Я не шпион. Я разведчик. Это разные профессии. Мне не нравится твой сарказм, но и так сойдет. Не за что. Так, что ты решила?
– А у меня выбор есть?
– Ну, я уже дал тебе понять, что нет. – Коликов демонстративно потянул руку по обнаженному животу вниз. – Так что или я выхожу из игры и тебе в любом случае конец, или мы вместе пытаемся найти выход.
– Хорошо, хорошо! Я согласна. Прекрати эту пытку. – быстро приняла решение девушка. Рука Коликова замерла на лобке. – Давай только сперва найдем убежище и одежду.
– Вот это другой разговор. – сказал Коликов вставая. Он давно заподозрил Эльму в наличии какой-то серьезной психологической травмы на сексуальной почве. Было противно пользоваться этой её слабостью, но задание нужно выполнить. На войне, как говорится, все средства хороши.
– Я, кстати не поверила в твой блеф насчет самоудовлетворения. Я же чувствую свое тело, так же как и ты. Я даже не возбудилась.
– Думаешь, раскусила?
– И ещё одна просьба.
– Слушаю.
– Не знаю, как ты, а я хочу писать.
– Чёрт! – выругался Коликов.
– Тебя научить?
– Сам разберусь.
– Прекрасно. Но знай, по моим понятиям, после такой близости со мной, ты обязан на мне жениться.
– Я уже женат.
– А мне плевать. Ты женат в другом веке.
Коликов не стал отвечать и сосредоточился на важном процессе.
– Ой, да расслабься ты, я пошутила. А то так ты будешь до утра возиться.
– Эльма.
– Что?
– Заткнись, пожалуйста! Ты даже не представляешь, как трудно писать без члена!
– Эх, жаль ты в разгар месячных не явился. Уже б сбежал, только пятки бы сверкали.
До деревни было не меньше километра. Коликов шёл молча.
– Я шпионка, лишь наполовину. – внезапно сказала Эльма.
– Это как?
– Я ни на кого не работаю. Я сама по себе.
– Я же просил только правду! – возмутился Коликов.
– А это и есть – правда. На самом деле Эльма Хейнкель – не моё настоящее имя. Своего реального имени, я не помню. Возможно Сара, во всяком случае, иногда всплывают обрывки памяти, где мать меня так называет. Я родилась в тридцать четвертом. В простой еврейской семье.
– Ты еврейка? – удивился Коликов.
– Ну, уж извини, я не мальчик. Доказать не смогу. Хотел мою историю – так слушай.
– Извини. Продолжай.
– Когда мне было четыре, арестовали отца. Как раз после ночи еврейских погромов. Мы с матерью остались в Берлине одни, без имущества, без денег. Перебивались, чем бог пошлет. Жили у родни и знакомых. Тогда мать уже догадывалась к чему всё идет. Благодаря связям отца, ей удалось выйти на одного немецкого офицера. Немец этот был не фанатик. Он был очень умён и дальновиден. Помню, лицо у него было таким строгим, что я робела при нём. Ещё этот шрам на левой щеке… Служил он во флоте, а завершал свою карьеру, будучи офицером Абвера. Я не знаю, почему он решил помочь маме. Может у них, завязался роман, может просто совесть его сжигала, а может, и я склоняюсь к этому варианту, он просто завербовал мою маму. Не криви мой носик, капитан, каждый выживал, как мог. Я не вправе осуждать мать. После смерти отца она оказалась с малолетним ребенком на руках в окружении стаи волков, готовых разорвать и её и меня в клочья. Мы тогда уже носили звезды на одежде. Летом тридцать девятого в одну из ночей, этот офицер внезапно пришёл к нам и велел собирать вещи. Я помню, как страшно было. По городу постоянно носились грузовики, полные еврейских семей. Людей просто выселяли из их домов, сажали в машины и увозили куда-то.
– В концентрационные лагеря… – сухо подтвердил Коликов.
– Да. Но тогда мы этого ещё не знали. Этот человек, спас нас. Меня и маму. Рискуя своими погонами, карьерой в Абвере, да и, вероятно, самой жизнью – спас. Он вывез нас в Швейцарию по поддельным документам. Как я поняла, маму он представил, как свою протеже – завербованную им разведчицу, которую нужно было переправить в Европу через нейтральную Швейцарию.
– Да, я слышал подобные истории. Многие офицеры Абвера так делали. Многих спасли.
– Капля в море. – горько констатировала Эльма. Через минуту она продолжила. – После той ночи, мы больше не видели того офицера. Мать про него никогда не рассказывала. Я даже имени его не знаю. Затем началась война. Каким-то чудом, матери удалось бежать из Европы. Думаю, они держали связь, и он вёл её, используя свою резидентуру в Европе. Каждый её шаг был продуман им. Нас регулярно снабжали деньгами, поддельными документами и информацией. Так в сорок первом мы оказались в Штатах. Переплыли Атлантику на корабле. Вскоре связь с этим человеком оборвалась. Мне тогда было семь лет. Последние мои документы, которые использовала мама, были уже на имя Эльмы Хейнкель. Мама вскоре умерла от гриппа и я оказалась в детском доме-интернате. То были самые страшные годы моей жизни. Война закончилась. Я немного повзрослела и начала принимать жизнь такой, какая она есть. Суровой, жестокой, несправедливой и…
Девушка запнулась, но совладав с собой, всё же продолжила:
– Там надо мной издевались. Сначала мальчики. А, когда я стала старше, ещё и некоторые учителя.
– Если хочешь, это можешь опустить. – уточнил Коликов.
– Нет, всё нормально. Это жизнь. Я носила немецкую фамилию. Прибыла из нацистской Германии. Они считали, что имеют полное право мстить мне за грехи моего народа.