– Краб, не хами! – одернул его профессор. – Люди не в бирюльки играют!
– Краб? – переспросил я останавливаясь, ошалело глядя на профессора.
– Это кличка нашего Славы. – пояснил Прожигалов.
Мужичок почтительно поклонился и на его губах заиграла самодовольная улыбка.
– Откуда такое прозвище?
Профессор снял шляпу и вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб.
– Не юлите, Федор Наумович, все равно, рано или поздно, мы все узнаем. Это еще один ваш «эксперимент»?
– Ага. – развеселился Слава. – Я у профессора числился как подопытное животное – кролик Краб. По всем бумагам так и проходил. Все чин чинарем.
– И как вам? – задал я глупый вопрос.
– Отлично. – пожал плечами тот. – Не без изъянов, но жить можно!
– Вы полны сюрпризов, Прожигалов. – подал голос майор. – Что еще вы скрываете от нас?
Профессор не ответил. Он обогнал нас и быстро зашагал вперед. Мы ускорили шаг.
– Но, если есть Краб, должна быть и русалка – пробормотал я себе под нос, но мои слова были услышаны.
– О чем вы говорите? – спросил Ласточкин, удивленно воззрясь на меня.
– Русалка? Есть конечно. – непонятно чему радуясь, и потирая ладони отозвался Краб. – Откуда вам это известно? – я не ответил. Как будто бы картинка начала проясняться. Наверняка, русалка – третья жертва экспериментатора.
– Мне кажется, что вы знаете про происходящее здесь гораздо больше, чем говорите! – надавил я на него. – Пропадают дети, а вы хихикаете, как полоумный дурак, и покрываете преступника. А может он и есть тот самый маньяк?
– Да кто ж его знает?! – мужичок нервно задергался. – Я ему не нянька!
– А может вы сообщники? И ведете нас в противоположном направлении?
– Нам нужно идти к заводу! – упрямо повторил Краб. – Только там его и следует искать.
Я кивнул, и продолжил путь. Догнав профессора, я спросил
– Кто этот Краб?
– Обычный шизофренник, которого я лечил.
– Так же лечили, как и Колдунова?
– Нет. Мне удалось привести его психику в нормальное состояние, рецидивов больше не наблюдается. Он странный, но вполне безобидный член общества.
– Ладно, с этим мы еще разберемся!.. А русалка?
Профессор не успел ответить.
– Вон уже что-то маячит впереди! – раздался голос лейтенанта.
Я пригляделся. Впереди между деревьев что-то виднелось.
– Мы еще не закончили. – обратился я к профессору, и заспешил к странному объекту.
Выйдя на открытое пространство мы все, как один остолбенели. Посреди лужайки росла одинокая береза. Ее ровный ствол сверкал белизной, слепя глаза. Но не это привело нас в шок.
Я оглянулся на коллег, чтобы понять, не приводилось ли мне то, что я увидел. Но их ошалелые лица говорили, что все это мне не померещилось.
К ровному, без изъянов, стволу было прибито нагое тело молодой девушки. Разбитая голова, с огромной зияющей дырой склонилась на грудь, и из развершегося чрева вытекала тонкой струйкой белесая жидкость. Ног не было. Вместо них, болтались грубо перевязанные культи, руки были неестественно вывернуты назад и в некоторых местах белели оголенными костями, словно с них специально срезали мясо.
Я не мог поверить в происходящее. Привычный ко всему за долгие годы работы с убийцами и живодерами, я видел такое впервые. По белому стволу стекали красные ручейки, собираясь на земле в кроваво-черную лужицу.
– Быть такого не может! – услышал я сзади возглас Мутко. – Это кукла?
– Конечно. – нерешительно и нарочито медленно ответил ему майор Ласточкин. – Чья-то резиновая подружка, которая не угодила своему хозяину. – Свистунько, глянь, что это такое! – бросил он через плечо старшему лейтенанту.
Тот нерешительно двинулся к объекту, готовый при любом шорохе или движении дать деру.
– Соберись! – рявкнул Андрей Федорович. – Не баба кисейная!
В эту секунду висящее тело дернулось и замычало. Мы как по команде отшатнулись, в ужасе наблюдая страшное зрелище. Голова девушки приподнялась, культи задергались, распространяя тошнотворный запах гниющего тела и запекшейся крови.
– Она.. оно… жи-живое! – заикаясь проблеял Свистунько, и наклонившись над травой вывернул на изнанку содержимое желудка.
Преодолев тошноту и брезгливость, мы с майором приблизились к девушке, чтобы осмотреть тело.
В плечах, кистях рук, торчали огромные гвозди, которыми девушка была прибита к дереву. Любое шевеление тела, грозило прорвать плоть от собственного веса. Я дотронулся до изломанных рук, и девушка открыла рот, из которого вывалился на землю кусок языка, видимо откушенного ею от нестерпимой боли. Я отскочил в сторону, и вытер вспотевший лоб рукавом куртки. Испарина покрыла и лицо майора. Мы стояли, не в силах принять какое-либо решение.
– Мы не сможем ей помочь! – наконец выдавил из себя майор. – Каждая секунда для нее – продление агонии.
– Так кончайте с ней быстрее! – вперед выступил Краб. – Я уже хочу это попробовать.
Я оглянулся на профессора, который в изнеможении уселся прямо на землю и обхватил голову руками.
– Что я наделал?! – бормотал он раскачиваясь из стороны в сторону. – Что я наделал?!
– С этим мы будем разбираться потом. – сжав кулаки процедил Ласточкин. – Мне сдается – это Алиса Артман, пропавшая две недели назад. У меня на столе лежит ее фото. Красавица, умница. Гордость родителей.
– Убейте ее! – вновь заверещал Ярослав, вытирая слюни, бежавшие по подбородку. – Мне кажется, что самый гуманный здесь я. Вы же видите как она мучается.
– Ах ты, сраный герой! – взревел Мутко, набрасываясь на Краба и хватая его за грудки. – Она же живая!
– Ну и что ты намерен делать? Как ее спасать? – сладко елейным голосом пропел шизофреник. – Ей уже не помочь, ты что не видишь, дебил? Она не протянет и десяти минут, а ваши манипуляции причинят ей еще большую боль.
Лейтенант затряс его как тряпичную куклу, и нам пришлось, чуть ли не силой отбивать психа из его крепкой хватки.
– Даже если она останется жива, скажет ли она вам спасибо? Нет рук, ног, языка, с мозгами наружу, слепая, глухая… она овощ! А овощи нужно есть. Разрешите мне взять хотя бы ее язык.
Лейтенант изловчился и врезал ему кулаком в челюсть. Краб слабо хрюкнул и повалился навзничь, дрыгая ногами в воздухе и скуля как щенок.
Ласточкин дал своему подчиненному звонкую пощечину, чтобы привести того в чувство.
– Угомонись, Мутко – самосуд нам не нужен!
– Самосуд? – в ярости заорал лейтенант. – А это что? – он кивнул на девушку – Ты защищаешь кого? Маньяка? Или этого урода-людоеда?
– Надо ее убить! – согласился майор. – Пора кончать с этим шоу!
– Пора кончать! Пора кончать! – раздался над их головами голос из динамика. Только тут мы обнаружили динамик, прямо у нас над головами, висящий на одной из ветвей березы. – Друг любезный, Ярослав Циколов, ты привел своих друзей? Я же предупреждал тебя – только по звонку, и только по предварительной договоренности.
Все молча, пораженные, слушали говорившего. Его ровный звонкий голос завораживал. Не произнес ни слова и Краб.
– Ладно, Ярик, – решив что своим молчанием товарищ согласился с его словами – прошу в мою обитель. Игра правда уже подошла к концу, и у обеих сторон есть потери, но пора зализывать раны и считать барыши. Я хочу угостить вас настоящим коньчком, дабы помянуть моего друга и помощника, Алексея Тимохина, которого убили эти гады.
Первым пришел в себя Циколов.
– Что стоите, как столбы? Путь открыт! Вперед! – он поднялся с земли и направился к зданию, видневшемуся за ветками деревьев.
– Что делать с ней? – спросил меня Ласточкик, махнув головой в сторону девушки
– Вызывай опер группу и экспертов. Скорую… Сам знаешь, что еще!
Майор потянулся за телефоном, а я поспешил нагнать остальных.
Пройдя с десяток метров, мы обнаружили еще два изуродованных до неузнаваемости трупа.
– Здесь ловить нечего! С такими ранами не живут! – произнес Свистунько, а мы подойдя ближе, вынуждены были с ним согласиться. Голова мужчины представляла собой сплошное кровавое месиво. На теле были видны следы многочисленных погбоев.
– Сложно будет опознать! – проговорил Мутко. – Разве, что женщина! Хотя и здесь все слишком разбито.!
Налетевший порыв ветра, поднял шляпу профессора и швырнул ее прямо на лицо женщины, но он не спешил подобрать головной убор, слишком пугающим и неприятным было зрелище. По его лицу покатились слезы, а три пары гневных глаз, осуждающе уставились на него.