Федор Наумович дрожащей рукой указал мне на ключ, и неожиданно вскочив с места закричал.
– Я ничего не делал противозаконного. Эти люди сами согласились опробовать на себе вакцину, или сыворотку, которую я изобрел!
– И все же вас гложет совесть и страх, а это значит, что вы чувствуете за собой вину! – я ударил кулаком по столу. – Кто сейчас находится в подвале?
– Никого! Клянусь. Никого!
Я обернулся к Свистунько и Мутко. Они стояли, открыв рты и округлив глаза. Никогда им не приходилось видеть такое громкое разоблачение. У меня даже гордость взыграла. Но я тут же утихомирил свой апломб. Что было бы. если бы я ошибся. Меня самого заперли бы в этом подвале, и уж точно не погладили бы по головке. Я, бросив им ключи, велел проверить слова профессора. Оба метнулись выполнять мое распоряжение.
– А теперь профессор, говорите, зачем воровали детей? Они ведь не представляют интерес для ваших экспериментов!
– Я никого не крал! Ни-ко-го! Работал только с добровольцами!
– И как ваши открытия? Успешны?
– Нет. Да. Нет… Они еще не закончены.
– Значит что-то пошло не так?
Профессор опустил голову.
– Ну, говорите же, не тяните!
И Федор Наумович заговорил…
Я кивком головы подозвал майора к столу.
– Пиши протокол! – распорядился я, подвигая ему ручку и лист бумаги.
В дверях показались «посыльные». По их лицам я понял, что в подвале они никого не обнаружили, но явно имели мне что сказать. Я приложил палец к губами, призывая их к молчанию и указал на два допотопных стула у стены. Все расселись и затихли, ожидая сенсации. В образовавшейся тишине голос рассказчика звучал громко и отчетливо.
– Первый блин всегда комом! – начал Прожигалов. – Так получилось и с Колдуновым Олегом Ивановичем! Мелким несуном и воришкой местного завода. Он не представлял особой угрозы ни обществу, ни экономике завода, но был идеальной кандидатурой для моих изысканий. Одинокий, несмотря на наличие жены и дочки, потерянный, несчастный. Не имеющий какого-либо профессионального образования… перебивался с хлеба на воду. А когда завод закрыли, он совсем остался без средств к существованию. Бедолага быстро согласился с моим предложением о сотрудничестве. Я хорошо его кормил, предоставил крышу над головой, и давал немного денег на мелкие расходы. К тому же я содержал его семью. Он был этому несказанно рад. Так что обвинять меня в том, что я его использовал, не имеет смысла. – я скривился: «это еще бабушка надвое сказала. – подумал я. – От безысходности человек бывает готов и не на такое!» – Вначале все шло по плану. – продолжал профессор. – Мужчина посвежел, приободрился, даже читать стал понемножку. Я специально оставлял на видном месте разные безделушки. Но за последнее время ничего не пропало. Эксперимент закончился, не успев начаться. Скучно, неинтересно, банально. И тогда я решил попробовать свои эксперименты с психологическим манипулированием. Суть состояла в том, чтобы воздействовать уже не на одного человека, а на массы, внушая им то, что хотело правительство. – Федор Наумович замолчал, налил в стакан воды, и выпил разом. Немного передохнув продолжил – Но вот здесь все пошло наперекосяк, либо в мои расчеты закралась ошибка, либо «материал» попался не подходящий… Олег Иванович стал проявлять агрессию, и я никак не мог исправить ситуацию. В конце концов мне удалось подавить его животное начало, и я решил отпустить его к семье… И это стало роковой ошибкой. Любящий папа и муж, вернулся домой. Естественно, я прекратил обеспечение семьи. Мое финансирование государством стало настолько скудным, что мне едва хватает на самое необходимое. – он обратил наше внимание на бедную обстановку своего кабинета. – А глава семьи, видя безвыходность положения, не справился с эмоциями и убил единственных родных и близких ему людей. Тогда я решил вернуть его в стены лаборатории, и запереть в подвальной камере. Как ему удалось сбежать, не понимаю!..
– Ну допустим, сыграло на руку не ваше благородство – оградить людей от монстра, а страх, получить реальный срок за свои махинации!
Профессор не ответил. Плечи его поникли, спина ссутулилась. Он как будто стал ниже ростом.
– Я готов исправить свои ошибки, но не знаю как! – пролепетал он.
– Где сейчас можно найти этого, как его, Колдунова? – задал я новый вопрос. – Думайте! От вашего сотрудничества с органами, зависит будущее не только лаборатории, но и личное.
– Я не знаю! – еще тише сказал он.
– Тогда, майор, – обратился я к Ласточкину. – Готовьте наручники!
– Нет! Не надо! – завопил профессор. – Я знаю, кто сможет нам помочь! – он схватил телефон и набрал номер. Руки его дрожали, голос срывался, но он все же сумел взять себя в руки и ровным голосом произнес:
– Слава, ты мне срочно нужен! Приезжай!
– Это еще один ваш «эксперимент»? – спросил я.
Прожигалов только махнул рукой. Я пока не стал настаивать – будет еще время, боялся спугнуть.
Мы затихли в ожидании, которое продлилось около двух часов.
– Как чертовски медленно течет время! – посетовал Мутко и зевнул во весь рот.
– Вся наша работа состоит из ожиданий! – назидательно сказал я. – Главное, не прозевать суть! – лейтенант резко закрыл рот, так что в щелкнули зубы. Все рассмеялись, а он, сконфуженный и пристыженный, покраснел как помидор и отвернулся к окну.
Послышались быстрые шаги по коридору, которые замерли перед самой дверью. Раздался стук.
– Федор Наумович, звали?
– Заходи, Слава, заходи!
В узкую щель отворяемой двери протиснулся щуплый мужичок, неопределенного возраста.
– Эти господа, – Прожигалов указал на нас рукой. – Хотят побеседовать с Олегом – Ты мог бы помочь его отыскать? Ведь ты его единственный товарищ. – профессор постарался незаметно для нас подмигнуть визитеру, но от меня не укрылись его ухищрения.
– Да че его искать, – звонким визгливым голосом пропел Слава .– Наверняка он на заводе. Где ему еще быть.
– Веди нас туда! – приказал я поднимаясь. – Но так, чтобы он не догадался о нашем визите.
Мужичок понимающе кивнул.
– Только пешочком-то далеконько будет! – залебезил он.
– На машине поедем. – отрезал Ласточкин, и провожатый довольно заулыбался, показав ряд гнилых зубов.
– Вы, Прожигалов, поедите с нами. – профессор грустно посмотрел на меня и поднялся, водрузив на голову старомодную шляпу.
Народу набралось прилично. Пришлось воспользоваться машиной профессора. Распределились поровну, мы – я, Мутко, Свистунько и Слава заняли полицейскую «десятку». Майор и профессор отправились за нами.
Я сидел на переднем сидении, рядом с шофером, неразговорчивым хмурым мужиком с окладистой модной бородкой и усами, и рассматривал окрестности из окна. За несколько дней, осенний пейзаж кардинально изменился. Еще вчера раскрашенная в яркие тона природа, потускнела, сбросив с себя багряный наряд. Сквозь пожухлую поредевшую листву, проглядывало солнышко, ветра почти не было.
Машина уже минут тридцать тащилась по проселочной дороге. Только что, были указатели, вполне сносный асфальт, а теперь она тряслась по подмерзшим кочкам развороченной после дождей колеи. Я как мог держал себя в руках. Но и моему терпению приходит конец.
– Далеко еще до места? – спросил я, вываливаясь из машины и разминая затекшие члены.
– С полкилометра напрямки, – ответил водитель. – В объезд – километра три
– Пойдем пешком. – решил я, и бодро зашагал в указанном направлении. Мои коллеги и провожатые двинулись следом.
– Зачем так далеко скрываться от цивилизации? – спросил я недоумевая, пока мы шагали по лесному массиву. – Чтобы сюда добраться рабочим необходимо не мало времени.
– Кто знает? – неопределенно мотнул головой майор. – Завод заброшен уже много времени. Спросить не у кого.
– Сомневаюсь, что в такой глуши будет кто-то кроме нас. – законючил Мутко, проваливаясь во влажную листву в своих модных тоненьких туфлях.
– Вы не знаете нашего Олега Ивановича. – хохотнул Слава. – Здесь ему самое место. В таких вот местах и творятся разные темные делишки, на кои он мастер.
– Какие например?
– Например, новомодные игры, квесты… Кажется, он организовал подобный клуб любителей пощекотать себе нервы.
– И находятся желающие? – спросил Свистунько.
– Это вам не ко мне! Вот встретитесь с ним, сами спросите. Я вам не бабка-гадалка. Говорите спасибо, что дорогу показываю!