– А скажи-ка мне, Янус, за что именно страдает эта девочка?
– Дух её в прошлой жизни был воплощён в одном из наёмников римского легиона, примерно в первом веке нашей эры, как это называется у людей. Он жестоко и безотчётно насиловал женщин и детей в захваченных деревнях, подвергал их зверским мучениям и пыткам, без необходимости, просто ради своего удовольствия. Потому она должна искупить свою вину в этой жизни. Через боль, кровь и слёзы. Только так и не иначе. В свою пору, в свой отмеренный час узел, завязанный в прошлом воплощении, спустился на уровень проявления, и смертельный недуг пробудился. Карма девочки соединена с кармой рода, в котором по закону притяжения и подобия рождаются души с тяжким грузом. Потому сей род обречён на вымирание. Вот и отец её умер рано. Вот и Майя сейчас умрёт. И у брата погибшего отца нет и не будет детей. Род завершится, не имеющий возможности расти дальше древом, слишком много утяжелений и, как это любят называть люди, – грехов.
– Я понял про виновность какого-то италийского мужика, – со злостью ответил Суня. – Но чем виновата именно эта девочка?! Ей всего десять лет. Что именно она успела совершить такого, за что страдает, за что мучается?!
– Это урок и искупление не для неё, а для её духа. Он сделает выводы. Майя – всего лишь инструмент…
Суня, раскрасневшись, перебил старого Януса:
– То есть Майя страдает, потому что одному варварскому воину было очень хорошо и приятно почти две тысячи лет назад?! И это справедливо? И это правильно?
– Таковы правила Мироздания, – безразличным голосом ответствовал Янус.
– Посмотри на эту девочку! – пылко воскликнул Суня. – Ты называешь её инструментом. Но её боль – настоящая! Её эмоции, чувства, страдания, интересы, её жизнь – настоящие для неё! Они для неё единственные, для Майи не будет перезагрузки, где она снова продолжит жизнь, искупив болезнью и смертью часть груза прошлого. У неё есть самосознание и свободная воля. Хоть она и используется в качестве подсобного механизма для духа.
– Тело и личность – это приспособления для игрока, который постигает самого себя, – неумолимо и хладнокровно гнул свою линию старый Янус.
– Ну, хорошо, старикан. Предполагаю, что спроси я про мать и отца девочки, про причину и первоисточник их страданий, то услышу интересные истории про живодёрства во времена неандертальцев, что легко и логично объяснит нынешние мучения людей, – малыш ткнул руки в бока и сжал губы. – Сейчас ведь время феерически добрых историй в преддверии Нового Года!
Смотри, Янус: люди загадывают желания на Новый Год. Не все, но многие из которых исполняются. Благодаря силе момента, благодаря волшебству намерения в чаровний час. Чем я хуже? Ты сам прекрасно знаешь, что я тоже могу загадать желание, и Я-Ты его исполним. Я могу пожелать, чтобы девочка выздоровела, и ты не сможешь её забрать. Моё желание станет для тебя запретом на душу Майи. Но я не хочу этого так. Я хочу, чтобы ты увидел и понял сам…
– Что же я должен понять? – спросил Янус.
Нам показалось, или действительно в голосе древнего бога появилась доселе не слыханная нотка интереса?
– Напомню тебе о том, что ты слышал, да, похоже, не услышал. Когда болезнь девочки уже явно проявилась, врачи поставили точный обречённый диагноз, определили примерный оставшийся срок жизни, в тот момент мама выложила в социальные сети фотографию девочки с описанием её страшного недуга. Не с целью попросить денег на лечение, ведь это бесполезно, это неизлечимо. А с единственной просьбой у людей помолиться о здравии Майи, пожелать ей искренне, поддержать добрым словом… И люди откликнулись. И это не один, не два человека. Это были тысячи людей! Искренне, из самого сердца шли вверх молитвы разным богам, за Майю ставили свечки в храмах, молились дома, заказывали молебны в монастырях, просто честно желали добра и исцеления, желали чуда. В душах этих людей проснулось Сострадание! Ты помнишь, что это такое, Старый Янус?!
Суня с остервенением смахнул нахлынувшие слёзы и провёл рукой перед глазами Януса. Вспышки света засверкали перед глазами того, звуки колкими ударами вонзались прямо в память древнего бога:
«И прости нам долги наши, как мы прощаем должникам нашим…»
«Дай Бог здоровья этой девочке…»
«Великий Дух, прошу тебя об исцелении этой больной девочки…»
«Моли Господа Бога всея твари Содетеля, избавити мя воздушных мытарств и вечнаго мучения…»
«Пресвятая Богородица, Матерь Божья, Даруй ей надежду на скорое выздоровление, за покаянием сразу наступившим…»
«Аллахумма Рабба-н-наси азхиби-ль-баъса, ишфи Анта-ш-шафи, ля шифаа илля шифау-кя, шифаан ля йугадиру сакаман…»
«Ас‘алу Ллаха-ль-‘Азыма, Рабба-ль-‘арши-ль-‘азыми, ан йашфийа-кя…»
«Тэдья та Ом Бекандзе Бекандже маха Бекандзе радза самудгатэ соха…»
«Боженька, помоги и облегчи страдания и мучения этой бедной девочки…»
– Если даже люди, эти ничтожные, слабые, мелкие создания по сравнению с тобой, эти «всего лишь инструменты» способны на Великое Сострадание, то способен ли ты почувствовать и проявить его?! Способен ли ты на Милосердие, а, старый ты Демиург?..
Наверное, чуть ли не впервые с начала времён во взгляде Януса появилось если не сомнение, то задумчивость. Он никогда не сомневался и не задумывался. Он творил, он разрушал, он шёл по своему Пути в ритме бесконечного танца Духа. И, конечно же, он не замечал тех, кто гораздо мельче и ниже его. Но в его власти было менять многое. Не всё, но многое. В сравнении с людьми он был почти всемогущим.
– Суня. Ты меня даже удивил. И заставил задуматься. Ведь Сострадание – это часть мира, это часть взаимопомощи живых существ друг другу во всей Вселенной, это знак и свидетельство единства Абсолюта, раздробленного на мириады монад во всех мирах и измерениях. И я услышал тебя, Суня!
Старый Янус подвинулся ближе к окну, взглянул на землистого цвета лицо Майи. Хмыкнул. И будто броском выпустил из ладони маленькую искорку, которая, как мотылёк, зигзагами полетела к девочке. И влетела ей в самую грудь. Искра Януса дала новые силы затухающему в Майе огню, по всему её телу пошёл жар и яркий свет, выжигая чёрную болезнь, возвращая все клетки тела и энергетику в исходное состояние. Аура стала светлеть, начала светиться всё ярче и ярче. Майя дёрнулась, громко и глубоко вдохнула, словно вынырнув из водной глубины после долгой задержки дыхания. Девочка села, на щеках её появился пока ещё еле видный румянец.
– Мама! – крикнула девочка. – Мама!
Мать, наспех стерев слёзы, вбежала в комнату.
– Что случилось, доча?!
– Мама! Уже вот-вот Новый Год, а я здесь лежу, мы не сидим, как положено, за праздничным столом. А кушать очень хочется!
Мама не могла поверить, она пока боялась осмелиться поверить в какие-то благие изменения. Но изменения были налицо: Майя сама сидела, она готова была пройти за стол, она сама попросила кушать, хотя за последние два месяца её приходилось уговаривать влить в себя хотя был полчашки супа.
Мать скорее подбежала к Майе и обняла её. С поддержкой и опорой мамы девочка медленно и осторожно пошла на кухню, за праздничный новогодний стол.
Янус повернулся к Суне.
– Вот, Суня, исполнилось твоё невысказанное желание. Исполнилось желание матери. Исполнилось и желание Майи – мать больше не будет плакать о её болезни. И я вспомнил о Милосердии. Конечно, у Майи будут свои препятствия и сложности в жизни. Но такова жизнь, суть её в вечном преодолении. Но это уже другая история. А сейчас наступил действительно волшебный миг. Ведь на то и Новый Год, чтобы происходило чудо!
Где-то вдалеке раздался салют, забили куранты с экранов телевизоров и смартфонов. На часах обнулённая полночь. Янус подмигнул Суне и начал медленно растворяться в воздухе.