– Так весь поселок говорит об этом, – с набитыми щеками произнес я.
– Страшилки про болотную нечисть?
– Ага. В школе уже столько интерпретаций насочиняли, что мороз по коже.
– Например? – мама приподняла бровь.
– Их можно привести миллион. Кто-то говорит, что там живет страшная кикимора с крючковатым носом, которая так и норовит кого-нибудь утопить, кто-то рассказывает, что там леший в два метра ростом, а кто-то и вообще думает, что это место размножения гуманоидов. Причем гуманоиды, это жмурики на дне болота.
– И кикимору зовут Даяна?
– Ага, – соврал я.
– А ее кто-нибудь видел? Откуда такая информация? – мама отодвинула стул и села напротив меня.
– Нет, мам. Это же кикимора. Она редко показывается людям.
– Это ты так думаешь?
– Так говорят, – ответил я и сделал большой глоток какао.
– А как она туда попала, не говорят? – спросила мама и затеребила мочку уха заметно нервничая.
– Ходили слухи, что очень давно там утонула девочка. Так и жила и выросла эта девочка на болоте.
– Не утонула, а пропала. И было это не так уж давно. Одиннадцать лет назад.
– Мам, может, хватит уже ходить вокруг да около и задавать мне вопросы? – я с улыбкой посмотрел на маму в надежде поддержать.
Она с благодарностью кивнула головой и начала рассказ.
«Вам было по четыре года. Тебе и Даяне. Ее мама – моя одноклассница и по совместительству моя лучшая подруга. Мы проводили много времени вместе. Как говорят: вы дружили с горшка. Ровно одиннадцать лет назад мы пошли гулять на пруд. Тогда водоем за нашим домом не был таким болотом, как сейчас. Морозными зимами мы часто его расчищали, чтобы дети могли покататься на коньках. В тот вечер, мы тоже были на импровизированным катке. Ты надевал полозья на ботинки возле берега, я считала, что на обычные коньки тебе еще рано становиться, в то время как Даяна каталась уже на маленьких фигурных коньках посередине пруда. Лед треснул внезапно, и девочка ушла под воду. В один момент. Мы и сообразить не успели, как это случилось. Но самое интересное другое. Мы сразу кинулись спасать Даяну, но она словно сквозь землю провалилась. Куча народу колотили лед, ныряли с десяток водолазов и никто ее не нашел. Она просто исчезла…
Ее мамы через полгода не стало. Сердце не выдержало потери ребенка. Я продолжала ее искать. И перестала лишь тогда, когда увидела сама тень на болоте. Это может показаться полным бредом, но я уверенна, что видела ее. Мне пришла в голову мысль, а что если девочка никуда не ушла, а так и осталась там? Ведь по старо-славянским преданиям кикиморой может стать некрещённая девочка в возрасте до семи лет, утопившаяся в болоте или похищенный нечистой силой ребенок. Кстати, крестины тебя и Даяны должны были проходить через три дня.
Когда я увидела фигуру за домом, я тихо позвала ее по имени. И она откликнулась. Представляешь? Я запрещала тебе там играть, не только потому, что игры вблизи водоема опасны, но и потому, что я боялась тебя потерять. Как когда-то потеряли и Даяну…
– У меня была мания, что тебя у меня тоже заберут, – слезы наворачивались у мамы на глазах. – Я знаю, что это похоже на бред, но проверять мне не хотелось. И когда я сегодня поняла, что ты провалился в болото, я жутко перепугалась…
– Мам, ну ты чего? – я встал из-за стола и крепко обнял ее за плечи, – все же хорошо. Я просто оступился и свалился с этим знаком, только и всего. Да и вообще, в эти страшилки я не верю. Да, так случилось, это очень грустно. Но я здесь, сейчас, с тобой.
– Просто пообещай мне, что больше не приблизишься к болоту, – мама посмотрела на меня в упор.
– Обещаю, – соврал я, потому что в тот же вечер я туда вернулся. Про синяк под глазом никто даже не вспомнил.
Я сидел на трухлявом бревне в овраге и насвистывал. Урок географии сегодня отменили, про что, конечно же, я не сказал маме, и решил провести это время с пользой. Правда, я не до конца понимал, с какой.
Я нашел большую палку и потихоньку отбивал ею лед возле берега. Сумерки спускались. Колесо с рамой от старого велосипеда и сгоревшая покрышка по-прежнему торчали из болота, только мне показалась, что они поменялись местами. Или может я не разглядел вчера в панике?
Становилось холоднее. Клубы пара выходили из моих легких, атмосфера напрягала. Меня снова бросило в пот, и я расстегнул куртку. Тьма начинала дышать. За пять минут болото поменяло свой облик. Некогда спокойный, в какой-то серой дымке водоем с охранниками-деверьями по бокам, превращался в мрачную мертвую зону, где царили тоска, печаль и глубокая грусть. Мне стало не по себе, но уходить я не спешил. Мне нужно было ее увидеть.
– Даяна…– произнес я еле слышно. Мой шепот походил не шипение змеи. Голые ветки рядом будто зашелестели мне в ответ. Но от нее ответа не последовало.
– Даяна… – повторил я, выпуская больше воздуха из легких. Рама старого велосипеда протяжно скрипнула, но ветра тогда не было. Полный штиль. Вечер, март, мороз в минус восемь и я. Дурак, который сидит на берегу неизведанного болота и пытается поговорить с выдуманным существом. Из-за рамы старого велосипеда неожиданно вышла кошка.
– Так вот оно что, – с грустью выдохнул я, – это всего лишь кошка.
Я поднялся с бревна, встряхнул уже старые кроссовки от снега, подошву которых заклеила мне мама, и собрался уходить.
– Даяна… – Произнес я напоследок, глубоко вздохнул и устремился на пригорок. Сзади меня послышался треск льда. Будто ледокол со всей своей мощью продавливал себе путь. Я хотел оглянуться, но боялся спугнуть. Я чувствовал ее – она приближалась.
Резко потемнело. Свет луны меня явно не спасал или просто мне так казалось. Сердце забилось где-то в горле, но я попытался успокоиться. Я понимал, что если сейчас я струхну, то возможно этого момента больше не повториться. Я потеряю ее. Возможно навсегда.
Я обернулся. Сделал два шага и сел снова на бревно. Вокруг ничего не происходило. Все оставалось на своих местах. Только покрышка и рама от велосипеда снова поменялись местами.
– Чертовщина какая-то… – сказал я тихо.
– Я бы назвала это волшебством, – тот самый голос, он был рядом, слева от меня. Четкий, ясный, настоящий. Я не поворачивал головы, голос продолжал, – или сказкой. Кстати, Тем, ты веришь в сказки?
– Нет, – отрезал я. Я ограничился кратким ответом, потому что пытался разобраться схожу я с ума или нет. А она продолжала:
– Веришь, я знаю. Я отозвалась на третий раз, и ты сам знаешь почему.
– Знаю, – я задергал скулами, – три сказочное число. И ты сказочная. Это же все сказки, верно?
– Так посмотри сам, – лишь сказала она и замолчала.
Я наконец-то повернулся. Рядом со мной сидела девушка. Длинные темные волосы, в которые был вплетен хвощ, струились по ее плечам. Лицо было узкое с очерченными скулами. Фигура была просто идеальная, будто она только что сошла с обложки модного журнала. Ее руки с перепончатыми пальцами лежали на коленях. На ней было что-то наподобие платья. Многослойнее подранное одеяние из мешковины с желтоватым оттенком закрывало область груди и изящно переходило в область талии и бедер. Оттенок зеленоватой кожи был еле заметен в свете луны.
Она улыбнулась и посмотрела на меня. Блеск зеленых глаз пронзал от самых пяток до кончиков ушей.
– Даяна, – она склонила голову на бок и посмотрела на меня так, словно изучала, – кикимора местного болота.
– Я не думал, что кикиморы такие… – я почти смирился с тем, что я псих, но все происходящее мне нравилось. Я не сопротивлялся развитию событий.
– Какие такие? – она вздернула нос. У нее даже нос был изящный.
– Такие красивые.
– А ты ожидал горбатую старушку со скрюченным носом? – захохотала она, а я смутился.
– Ну, знаешь ли! Я же вырос на русских сказках.
– Да, да, – ответила Даяна, – Аленушка ходит с факелом в виде черепа, сироток бросают налево и направо, а в Крошечке-Хаврошечке закололи любимую корову. Вот и я попала в такую сказку.
– Как это произошло? – я смотрел на нее и понимал всю нереальность происходящего, вернее не мог осознать. Я думал, что секунда и все исчезнет, но разговор продолжался.
– Я почти ничего не помню. Я маленькой была. Только помню лед и мальчика, который надевал полозья на ботинки. И как я гордилась, что умею кататься на настоящих коньках! Хотя какие коньки, я же болотное существо, я и знать не должна, что это такое.