Мария РумикМир детектива Поля. Рождественский штоллен
1. Снег
Сахарная пудра сыпалась сквозь сито на рождественский штоллен, как будто это был снег, который падал из огромной тучи за окном. Казалось, руки мамы, обхватившие сито, раскачиваются в такт природе, вытряхивая наружу сладкие снежинки, и стоит им на мгновение остановиться, как настоящий снегопад моментально прекратится. Поль скрестил руки на столе и уткнулся подбородком в мягкие рукава свитера. До его носа долетели последние сахарные пылинки.
Мама убрала сито и отошла от окна; снеговые вихри всё так же мелькали в свете уличного фонаря, и никакая сахарная пудра не могла их остановить. Беспечные посланники циклона – они продолжали беспорядочно кружить над сугробами, высыпаясь из хмурой тучи – предвестницы сурового снежного бурана. Ещё час и он всей своей мощью обрушится на землю, а затем улетит, ввергнув гостеприимный край в тишину высоких сугробов.
Поль перевёл взгляд с окна на маму. Обернув штоллен в хрустящий лист пергамента, она отрезала несколько сантиметров красной ленты, переложила кекс в коробку и бережно перевязала её, закрепив изящным бантиком. Взглянув на сына, она словно спросила: «Красиво получается, Поль?» – и Поль кивнул, потому что даже молча можно говорить.
Судьба немецкого кекса, который теперь лежал на столе перед Полем, была определена ещё в начале декабря: он должен был стать частью общего рождественского стола, который традиционно накрывали в доме Маруси. Общим он назывался не только из-за того, что за ним собирались друзья и соседи, но и потому, что угощения для него готовили и приносили сами гости. А чтобы блюда не повторялись и были гарантировано съедены, мама Пети придумала игру, которую назвала «Кулинарные фанты». По правилам, за две недели до праздника приглашённые гости записывали на небольших листочках бумаги название несложного блюда, которое им хотелось бы отведать на Рождество. Затем бумажки складывали в шляпу, перемешивали и предлагали участникам вытянуть кулинарный фант. В Рождество каждый гость приносил то блюдо, название которого было написано на бумажке.
«И кто же из соседей пожелал немецкий штоллен?» – спросите вы. Этим человеком был дедушка Мориц. Он скучал по своей покойной жене и часто вспоминал традиционный рождественский кекс, который та так любила печь. И пусть старый немец не верил, что кто-то сможет сравниться в кулинарном мастерстве с его любимой Шац, мама Поля старалась ему угодить.
Она стёрла с кухонного стола сладкие пылинки и Поль увидел своё отражение в его зеркальной поверхности.
– Вот и всё, – нежно проговорила мама. – Твоя рубашка висит на стуле. Я думаю, что тебе всё-таки стоит надеть те красные подтяжки, которые прислала бабушка – они отлично сочетаются с клетчатой бабочкой.
Поцеловав сына в макушку, она ушла наряжаться.
Поль подошёл к стулу и стащил с него рубашку. Под ней действительно оказались красные подтяжки и клетчатая бабочка. Он не собирался их надевать. Живо представив себе покатывающего со смеха Ваньку, который считал бабочку не чем иным, как нелепым бантиком, а подтяжки – держателями для штанов тех, кто не умеет застёгивать ремень, русский норвежец решительно сгреб подарок бабушки в охапку и запихнул в первый попавшийся ящик.
Дорогу замело. Снегоуборочный трактор ещё не проехал, поэтому о поездке на машине можно было забыть. Чтобы добраться до дома Маруси пешком, Поль и его родители надели валенки, прихватив парадную обувь с собой. Честь доставить штоллен выпала младшему члену семьи. И Поль подошёл к выполнению этого задания со всей ответственностью потомственного викинга. Он то крепко прижимал кекс к себе, то, припоминая наказ мамы не мять штоллен, отводил его на расстояние вытянутых рук.
Растревоженные ветром снежинки мелькали в темноте. Они летели прямо в глаза, мешая идти. Но даже сквозь эту белоснежную пелену Поль мог разглядеть очертания дома Маруси, который подсвечивался рождественскими гирляндами. Будто заколдованные они стоически светились наперекор непогоде.
Ноги вязли в снегу и Поль уже изнемог, как вдруг позади раздалось угрожающее рычание мощного двигателя. Путники обернулись: высокий джип пробирался сквозь сугробы. Его огромные колёса словно вскапывали и перемалывали снег.
– Эй, соседи! – крикнул папа Вани, высовываясь из окна машины. – Лезьте внутрь, мы с радостью вас подвезём.
Довольная физиономия Ваньки маячила позади водителя.
2. Взрослый мальчик
В гостиной дома Маруси стояла нарядная молодая ёлочка. Её пушистые иголочки, стройный ствол и изящные ветви говорили о том, что она ещё совсем ребёнок среди деревьев. Подобно людям, ели в первые десять лет своей жизни растут медленно, накапливая силы для стремительного превращения в многометровых великанов. Поэтому не было ничего удивительного в том, что высота ёлочки была сравнима с ростом десятилетнего ребёнка. И оттого, находясь среди обступивших её детей, она казалась одной из них. Словно её иголочки – это зелёное платьице, а расписной горшок – это нарядные детские ботиночки. Да-да, ель росла в горшке. «Срубленное дерево нельзя считать живым, ведь без корней оно уже никогда не сможет расти», – объясняла мама Маруси. Поэтому в сером доме на холме наряжали только живую ель, которую по весне высаживали близ леса. И не было бы в этом ничего примечательного, если бы только высаженные ёлочки не были волшебными.
«Не верю я в эти глупости, – пробурчал Ванька, когда Кузя впервые, ещё осенью, рассказал ему про волшебные ёлки. – Ты ещё скажи, что дед Мороз существует» Но Ванькино неверие не могло изменить того, что «ёлочные» чудеса и правда случались, и начинались они всегда одинаково. Каждый год в рождественскую ночь один из приглашённых детей дома Маруси загадывал желание у волшебной ёлочки в гостиной. Можно было просить то, чего нельзя купить: здоровья, вдохновения, терпения. Весной ель высаживали возле леса, и как только она укоренялась, желания начинали исполняться. Кузя смотрел на одиннадцатую ёлочку в истории гостиной серого дома и улыбался. Потому что год назад, стоя на том самом месте, он был десятым ребёнком, который загадал скромное желание найти новых друзей. И вот теперь живые свидетельства его исполнения – Поль, Ванька и Петька, стояли рядом с Кузей и восхищённо разглядывали вечнозелёную гостью, которая предназначалась для мечты малышки Лу.
Лесная принцесса была украшена золотыми бусами, перламутровыми шариками, плюшевыми игрушками из ваты и фетра и алыми пуансеттиями. Их яркие соцветия затмевали другие украшения и были похожи на зевы диковинных существ. Поль протянул руку и осторожно дотронулся до их нежных лепестков.
– Тётя Катя, – обратился Кузя к маме Маруси; та только что вошла в гостиную и искала подходящее место для блюда с зефиром, – а где вы достали эти… как их? – спросил он и бесцеремонно ткнул пальцем в алые языки необычного цветка.
– Это пуансеттии – рождественские цветы, – пояснила хозяйка серого дома. – Я их сделала сама. Верующие христиане уподобляют цветы этого растения звезде, которая появилась на небе в ночь рождения Христа.
– И правда, по форме цветок очень похож на звёздочку, – заметила маленькая Лу.
– Пуансеттия – нежное и капризное растение – продолжила мама, – Оно расцветает исключительно под Рождество. Поэтому его цветение можно сравнить с настоящим чудом.
– Да, ну…– недоверчиво проговорил Ванька. – Разве это чудо?
– А почему нет? – спросила мама.
– Потому что, мой папа говорит, что чудо – это то, что сложно объяснить. А цветок на ёлке – никакое не чудо, а всего лишь дело рук человека.
Друзья с восхищением взглянули на Ваньку: тот всегда открыто и бесстрашно выражал своё мнение, не соглашался, если его терзали сомнения, требовал дополнительных доказательств, если представленных доводов было недостаточно. Мама Маруси загадочно улыбнулась.
– А что, если я скажу тебе, что многое из того, что мы считаем чудом, творится руками людей? Даже больше: для того, чтобы чудо стало возможным человек просто необходим.
– Например, как мой папа, который кладёт подарки под ёлку вместо Деда Мороза? – Ванька скорчил хитренькую гримасу. Лу в ужасе взглянула на него: «Неужели Деда Мороза и правда не существует?»