Лариса Печенежская - Ки-Ми-Асура. Том I стр 2.

Под воздействием нахлынувших чувств она осторожно поднялась и тихонько подкралась к Игорю сзади. Увлеченный работой и не подозревая подвоха, он устало распрямил спину и тотчас очутился в объятьях теплых женских рук, поваливших его на землю. Ловко извернувшись, он оказался наверху, утопая в бездонном омуте любимых карих глаз, в которых плескалось веселье.

– Лана, красавица моя, – тихо прошептал он, любуясь ею и лаская кончиком пальца ее необыкновенно чувственные губы. Игорь до сих пор не верил в то, что она его жена, что свой медовый месяц они проведут только вдвоем в этом укромном уголке наедине с их любовью. Она была женщиной его мечты: страстной и нежной, гордой и уступчивой, покорной и непредсказуемой. Это сочетание в ней, казалось бы, взаимоисключающих качеств оставалось для него загадкой, которую, по всей видимости, вряд ли ему удастся разгадать до конца жизни. Впрочем, он к этому и не стремился, боясь, что исчезнет то ощущение загадочности, благодаря которому каждый день открывал для себя в Лане что-то новое.

Ее красота была даром природы. Никакой искусственности. Правильное лицо с гладкой, чистой кожей, невысоким лбом, прямым пропорциональным носом и небольшим ртом казалось вылепленным умелым скульптором-художником. Его украшали большие миндалевидные, необыкновенно выразительные и волнующие глаза, напоминающие темный омут, который манил своей неизведанной глубиной и скрытым чувственным соблазном. Изумительно длинные и густые ресницы делали взгляд обволакивающим, словно шелк. В сочетании с черными бровями дугообразной формы, растянутыми до самих висков, черты лица рождали в воображении образ восточной красавицы из «Тысячи и одной ночи». Но особенно привлекали ее губы: страстные, темно-красного цвета.

Легкими, как крылья бабочки, поцелуями она ответила на его мысли, трепетно прильнув к груди. Им были не нужны слова, чтобы выразить чувства, которые они испытывали друг к другу. Желание обладать ею нахлынуло на Игоря горячей волной, помутив разум. Ее тело откликнулось на его безмолвный призыв легкой дрожью. Он приподнялся, чтобы избавиться от купальника, разъединявшего их, и это было ошибкой. Перевернувшись на бок, Лана вскочила и, смеясь, помчалась к озеру, снимая на ходу две красные полосочки, которые она, не скрывая смешинок в глазах, именовала купальником. Не сразу сообразив, что произошло, Игорь проводил ее недоумевающим взглядом. Неудовлетворенное желание вызвало досаду, тенью пробежавшей по его лицу. Но, глядя на обнаженную Лану, зазывно плескавшуюся в воде, он встал и, улыбаясь, не спеша пошел к ней.

Стройная и грациозная, высокая, с узкой талией, женственно округлыми бедрами и пышной гривой развевающихся волос, она казалась неким экзотическим растением, изящно гнущимся на ветру, и была необыкновенно хороша на фоне синей озерной глади, подсвеченной изнутри золотистыми лучами заходящего солнца.

– Ну, русалка, берегись, – крикнул Игорь, одним рывком бросая свое натренированное тело в озеро.

– Не русалка, а сирена- соблазнительница…, – только и успела возразить Лана, но затем громко взвизгнула, почувствовав его руки на своих ногах, и резко с головой ушла под воду. Вынырнув, они прижались друг к другу и слились в жарком поцелуе. Несмотря на вечернюю прохладу, пропитавшую воздух и воду, их тела горели, требуя чувственного освобождения.

Лана дрожала, но не от холода, которого практически не чувствовала, а от острого возбуждения. Её переполняло желание, как можно дольше растянуть это умопомрачительное состояние, и Игорь, отвечая с присущим только ему пониманием, занялся любовью не спеша, продлевая испытываемое ими удовольствие. Они купались в приливах чувственности, вызывающей сладкое головокружение, кажется, вечность. Достигнув её высшей точки, Лана неистово впилась в губы Игоря, почувствовав солоноватый привкус его крови, но, не успев подумать об этом, растворилась в волне наслаждения, сделавшей ее тело невесомым. Она не слышала мужского стона, нарушившего лесную тишину, не ощутила силы рук, сжавших ее тело так, что стало трудно дышать. И только некоторое время спустя девушка слегка пошевелилась, восстанавливая дыхание.

– Я люблю тебя, – шептала она в полном изнеможении, повторяя эти слова снова и снова и не находя сил прокричать их всему миру. Игорь бережно взял ее на руки и, отвечая на признание, стал осыпать поцелуями ее лицо, плечи и грудь. Лана чувствовала себя настолько любимой, что ей хотелось умереть от счастья в его объятьях.

Возвращаясь к реальности, она ощутила озноб. Воздух явно остыл. Приближающаяся августовская ночь, по-видимому, не собиралась баловать их теплом. Глянув на свою руку, покрывшуюся гусиной кожей, Лана шутливо скомандовала:

– Гарик, неси меня срочно на берег и закутай в халат, если не хочешь, чтобы твоя жена испортила медовый месяц своим чиханием и кашлем. И поскорее разожги костер. К тому же я ужасно проголодалась и без зазрения совести съем тебя, если не получу чего-нибудь другого, пусть даже менее вкусного.

– Слушаюсь, моя повелительница, – отрапортовал Игорь, борясь со смехом, и строевым шагом, насколько это ему позволяла вода, пошел к берегу, бережно неся свою драгоценную ношу. Выйдя на берег, он укутал ее в махровую простыню и соорудил из полотенца нечто, напоминающее чалму. Довольный своей работой, поцеловал Лану в нос и пошел разжигать костер, предусмотрительно собранный ранее. Лана не могла оторвать от него взгляда, с радостью осознавая, что этот великолепный мужчина принадлежит только ей.

– Мой муж, – распевно произнесла она, словно пробуя непривычное слово на вкус. Такое короткое, оно вмещало в себя длинную жизнь рядом с любимым человеком. В ее мечтах она была прекрасной. В ней не было места изменам, недоверию и обидам. Они сумеют создать свой рай на земле: в этом она была уверена. Глядя на его умелые, сильные руки, Лана представила вдруг, как они будут укачивать их ребенка, и сердце окатила волна трепетной нежности.

Тем временем, Игорь, что-то напевая, уже нес раскладной стол. Выбрав наиболее ровное место, он установил его и вернулся к машине за стульчиками. О чем-то мимолетно задумавшись, он хитро улыбнулся и направился к Лане.

– Не подглядывай, принцесса. Твой выход запланирован в финале, поэтому повернись к столу спиной и любуйся звездами. В назначенный час я приду за тобой, а до тех пор можешь бороться со своим любопытством без права оглянуться назад.

Проследив за тем, чтобы она пересела, как положено, Игорь подошел к багажнику и достал из него сумку-холодильник и коробку. Сначала он застелил стол белой бумажной скатертью. Затем на нем появились две вилки, тарелки и бокалы. Это был изумительный набор, украшенный символичным изображением: двумя золотыми обручальными кольцами, соединенными красным сердцем. Словно фокусник, он извлек из сумки несколько небольших пластиковых контейнеров и упаковку с одноразовыми пластиковыми тарелками. Не прошло и пяти минут, как они были наполнены бутербродами с красной икрой, нарезкой из ветчины, сырокопченой колбасы, семги и сыра. На одну из них он выложил рулетики из баклажанов и окантовал их консервированными маслинами. Нашли себе место на столе и свежие огурцы с помидорами, разрезанные на четыре части.

Одобрительно улыбнувшись, Игорь закончил сервировку стола бутылкой шампанского и салфетками. Последним штрихом стали ароматизированные свечи, которые он расположил треугольником по центру, и коробочка с золотым кольцом, помещенная в его середину. Щелкнув зажигалкой, он зажег свечи и направился к Лане, захватив с собой ее платье и щетку для волос. Положив платье у ее ног и не позволяя оглянуться, он помог Лане одеться. Ни слова не говоря, протянул ей щетку, подождал, пока она на ощупь уложила волосы в подобие прически, и поднял на руки.

– Готова? – спросил его лукавый взгляд. Лана, изнывая от любопытства и неизвестности, ответила легким кивком головы.

– Закрой глаза, – последовал короткий приказ. Лана подчинилась и почувствовала, что он куда-то ее несет. Ноздри вдохнули тонкий аромат чайных роз – и веки непроизвольно открылись в поисках источника этого изумительного запаха.

Сказочная картина открылась ее взору: на фоне серебристого озера, в котором плавала полная луна, под звездным шатром ночного неба, пронзая темноту, горели три свечи. В их мерцающем свете накрытый к ужину стол был окутан ореолом таинственности. Игра светотеней приковывала взгляд, усиливая желание рассмотреть, что на нем. Деревья черной стеной замыкали пространство, отгораживая облюбованный ими уголок от всего мира.