В Сочи я передал Воровайкину флешку с банковским паролем. Начальники звонили каждый день. Нервно интересовались состоянием Миши и его готовностью к часу икс. «Друзья» торопились. Закрывая сделку, они с деньгами и чистой совестью без труда растворятся в Старом Свете, приумножив число русских миллионеров. Ничего не предпринимая, я терпеливо ждал возможного сбоя или ошибки.
События развивались по плану московского дуэта. В середине месяца я получил экспресс-почту. В ней находились документы для Воровайкина. С видом незаменимого он подмахнул их, и DHL стремительно понесла бумаги обратно. Но потом что-то пошло не так. Не смотря на договор, контрагенты не торопись перечислять деньги. Доллар перед Новым годом рос и покупатель минимизировал затраты. Срок исполнения обязательств истекал 31 декабря.
Подписав документы, Миша выполнил первую часть задания. Второй акт «марлезонского балета» предполагал отправку полученных средств на заграничные счета московских жуликов. В этом и состоял парадокс российского бизнеса. Одни, легализуя наворованное, выводили его из офшора, другие, наоборот, прятали украденное туда.
В ожидании перевода прошла неделя. Сухой закон Воровайкину надоел, он раздражался и психовал. Наступило 30 декабря, день новогоднего корпоратива. Утром, как наркоман перед дозой, Миша пребывал в приподнятом настроении: плоско шутил, дурачился и хохотал невпопад. Отчаявшись получить деньги, я сквозь пальцы смотрел на предстоящее нарушение режима.
В обед нас позвали в ресторан. Нарядно одетые тетки взяли москвича в оборот. Расценив внимание, как комплимент его персоне, Воровайкин сел во главе стола. Взяв накрахмаленную салфетку, он заткнул ее за ворот, придавив складками толстой шеи.
Банкет не успел перевалить экватор, а Миша, не дожидавшись горячего, напивался стремительно и умело. Не обращая внимание на тосты, он опрокидывал рюмку за рюмкой, а когда пили за его здоровье, уже спал. Из открытого рта на большой жирный живот лился коктейль из слюней и чего-то вонючего. Алкаш остался верен себе!
Утром меня разбудил звонок Циркуля:
– Где Воровайкин? Не могу дозвонится!
– Спит, а что случилось? – насторожился я.
Подумав говорить или нет, он решился:
– Вчера, в конце дня, деньги перевели. Шестьсот миллионов. Буди Мишу. Делайте, как решили. Сопли не жуйте. Сегодня короткий операционный день, до обеда. Через час перезвоню.
Меня словно окатили холодной водой: по телу пробежала судорога, в висках бешено застучала кровь. То, чего я ждал и боялся, случилось! Времени на раздумья не оставалось. Или я использую этот единственный шанс, или, приняв неизбежное, оставляю все как есть.
Еще не решив, что сделаю, я подошел к номеру Воровайкина. В коридоре ни души. Открыв дверь запасным ключом, я брезгливо поморщился. Люкс Миша превратил в помойку. В гостиной, среди разбросанных вещей, остатков еды и разбитой посуды, найти что-либо казалось невозможным. Хозяин, не раздеваясь, храпел в спальне. На шее, как память о вчерашнем, болталась салфетка из ресторана.
Стараясь не разбудить спящего, я проверил карманы его пиджака, осмотрел кейс, портмоне, другие вещи, но того, что искал, не нашел. Обернувшись в дверях, увидел на журнальном столе в куче мусора красную флешку eToken и, взяв ее, тихо вышел.
Вставив USB в ноутбук, я задумался. Пара кликов отделяла меня от неизвестности. Я спросил себя: «Готов?» – и вместо ответа ввел код. Сомнения исчезли. События последних лет вели к этому. Паспорт, офшор в Белизе, деньги, упавшие в конце года, казались уже не случайными эпизодами, а цепочкой закономерностей. Я нажал «enter», и бюджет экзотических островов пополнили новые миллионы.
Вернувшись, я застал Мишу уже с блевотиной на салфетке. Не нарушая хаос, положил флешку под ножку стула и сильно надавил. Раздался хруст. Вынув батарейку из его телефона, я пошел в кабинет.
Секретарша Галочка, скрывая следы грешной ночи, пудрила мешки под глазами и сплетничала:
– Воровайкин ваш такое вчера выдал!
– Кто кому дал? – переспросил я, поглощенный своими мыслями.
– Если бы! Вы ушли, а он, извините, обоссался!
– Закажи мне билет до Москвы, – перебил я и, заметив мигающий смартфон, прошел к себе.
– Отправили? – спросил Циркуль. – Скинь скриншот выписки. Почему Воровайкин недоступен?
– Закрылся в номере, – наврал я.
Часы пробили полдень. Банковский день завершен, и две недели судьба денег будет оставаться не ясной. Сразу меня искать не начнут. Как заходил к Мише, никто не видел, eToken сломан, и проверить транзакции не получится. Будут трясти Воровайкина. Не повезло парню с фамилией!
Спустя час я ехал в аэропорт. Остановившись под козырьком, водитель распахнул дверцу.
– Сергей, возьми сумки, поможешь донести, – попросил я.
Он взял вещи и нехотя поплелся за мной. Заметая следы, я набил пакеты барахлом, чтобы водитель, когда спросят, подтвердил мой отлет в Москву.
Пройдя досмотр, вернулся на check-in и отменил полет. Затем в туалете сменил пальто на спортивную куртку и, подойдя к кассе, оформил на второй, теперь единственный паспорт, билет до Стамбула. Мельком взглянув, скучающий пограничник, громко хлопнул штампом и вернул документ. Родина расставалась со мной без речей и фанфар, буднично и безразлично. Перед посадкой я сунул iPhone в дыру водостока и стал для всех вне зоны доступа.
Взлет «Turkish Airlines» я почувствовал сквозь обволакивающую пелену сна и проснулся от легкого касания. Передо мной стоял стюард с бокалом шампанского на подносе:
– Happy new year! – и он подал вино.
Символизм присутствовал во всем: первый год новой жизни я встречал, как и подобает, на высоте!
Прожив в Стамбуле до Рождества, как и положено туристу, я посещал достопримечательности, однако вопрос, что делать дальше, покоя не давал. Вариант сбежать на край света я отбросил. Жизнь на задворках цивилизации, среди черных и цветных, казалась стремной. Оставались Америка или Европа. Я склонялся к последней: «шенген» уже стоял в паспорте. Задача сводилась к выбору места. Инстинкт беглеца подсказывал, что первые месяцы надо жить там, где появление иностранца органично впишется в быт аборигенов и не вызовет любопытства. Ля Грав подходил по всем критериям. Я знал это место: пятнадцать лет назад катал там фрирайд с командой лыжников.
Ля Грав – это горная деревушка в Южных Альпах, международный интернационал экстремалов, где до тебя никому нет дела, если ты лыжник или скалолаз. И я купил билет до Гренобля.
Автобус притормозил и, качнувшись на обочине, остановился. Я открыл глаза. Кто-то прошел по салону, и двери, шипя, раскрылись. Свет фар выхватил из темноты желтый щит «La Grave». Я на месте.
Отель «Skiers lodge» находился в центре. В крохотной рецепции за конторкой стоял человек. Увидев меня, он приветливо улыбнулся:
– Welcome to La Grave!
Ответив на приветствие, я протянул паспорт.
– Monsieur Sherstiannikov? – он еле выговорил.
– Just Alex, – я прервал его мучения.
– Okay, – он протянул руку. – I am Thomas, «Skiers lodge» boss end skier’s guide. At your service.
Томас показал мой номер. В просторной комнате, кроме кровати, стояли шкаф, комод и небольшой письменный стол с парой венских стульев. Темная полировка мебели, медные ручки и петли указывали на отменное качество, проверенное десятилетиями. Я выглянул в окно. В пустоте ночи, вдалеке, переливаясь голубым, сверкал ледяной кристалл.
– What is it? – удивленно спросил я.
– Mountain La Meje.
Томас объяснил, что на La Meje направляют по выходным прожектор, устраивая световое шоу.
Дав мне время разобраться, хозяин предложил ланч и спросил о моих планах. На плохом английском, а больше жестами, я объяснил, что собираюсь у него жить долго и отдыхать от цивилизации.
Томас оказался классным парнем. Швед по национальности, он приехал в Ля Грав двадцать лет назад, прижился и со временем превратил дом в гостиницу. Встретив меня на горе, он оценил мои возможности и пригласил кататься вместе. С Томом и его группой я изучал окрестности. Вечером, сидя у камина, пытался общаться с окружающими, а, устав от людей, поднимался к себе, учил французский или смотрел российские новости.
Однажды, включив телевизор, я попал на криминальную хронику в «Вестях недели». «Звездный» представитель Следкома пугал с экрана, что в рамках заведенного уголовного дела в «Фонде развития нанотехнологий и прогресса» проведены обыски. Далее следовал репортаж с места событий.