– Ну уж нет, хватит с меня кукурузы! На этот раз обойдемся без начинки.
Пацан пожал плечами, достал яблоко и вгрызся в него зубами. А я побежал на поиски сока и желатина, размышляя на ходу, что времени у меня осталось не так уж и много. Если, конечно, Давид не подведет.
Для осуществления задуманного пришлось снова выцепить гриба-поваренка и стрясти с него пакетики желатина. Взвесив все «за» и «против», несколько раз перечитав инструкцию на задней стороне упаковки, решил немного ускорить процесс. Заняв выгодную позицию возле морозилки, уверено окопавшись между посудным шкафом и мешком картошки, которой в случае вражеских посягательств на мою территорию вполне можно начать отстреливаться, и не обращая внимания на фыркающий персонал, которому я мешал, вылил сок в глубокую, продолговатую форму, добавил туда разбухший желатин и поставил замораживаться. Все это заняло у меня не больше десяти минут и я мысленно поблагодарил сообразительного пацана.
Чтобы на этот раз уж наверняка не попасть в просак, от морозилки далеко не отходил, дабы улучить момент и вовремя достать свое желе, пока оно не превратилось в ледяной кирпич. Несколько раз видел мелькнувшую на кухне Королеву и на этот раз даже бодро помахал ей рукой и улыбнулся, предвкушая, как поражу ее воображение своими кулинарными умениями и закреплю достигнутый успех дорогим подарком.
Периодически заглядывая в морозилку и наконец решив, что мое желе уже достаточно схватилось, вытащил его и слегка потыкал пальцем. На холодец совсем не было похоже. Ямка в том месте, куда я надавил, неожиданно выпрямилась и поверхность снова стала ровной. Не очень понимая, должно быть так или нет, я вернулся со своим желе к заскучавшему в одиночестве пацану.
– Эй, умник, ну как? Получилось?
Он критически осмотрел желе и авторитетно произнес:
– Достать надо.
Я снова потыкал свое произведение искусства пальцем, на этот раз нажав посильнее. Желе оказалось гораздо жестче, чем я думал. У меня появились неприятные ассоциации с резиной.
– Его же теперь оттуда только штопором вынуть можно, – с сомнением ответил я.
– Да нет же! Нужно перевернуть и накинуть сверху горячее полотенце, само вывалится!
– Серьезно?! – не поверил я в это колдунство, но решил последовать совету.
В крайнем случае – надеру этому шутнику уши и все! Но пацан не соврал. К моему изумлению, когда я убрал форму после всех этих манипуляций, желе действительно осталось на тарелке, грозно раскачиваясь в разные стороны, как Пизанская башня, но не ломаясь. Я опять потыкал его пальцем, раскачивая еще больше. А потом согнул, придавив к тарелке, и резко отпустил. Желе спружинило обратно и, подрожав немного, гордо вернулось в первоначальную форму. Пацан снова расхохотался.
– Ну и что это за Ванька-встанька? – сердито бросил я.
– Вы туда желатина слишком много положили, – сквозь слезы выдавил ушастый.
Игра ему понравилась, и он принялся гнуть мое неудавшееся желе в разные стороны, глядя, как оно с легкостью справляется с выпавшими на его долю пытками.
Запах Семеныча вплыл в кухню раньше, чем появился его хозяин, заставляя присутствующих недовольно поморщиться.
– Ну что там у тебя, Санек, получается?
– Да вот, – кивнул я на желе, выписывающем под натиском пацана хитрые амплитуды. – С желатином переборщил.
– Ух ты! Как гнется…
Семеныч сам попробовал сломать мое желе, весело глядя на отчаянное сопротивление дрожащей субстанции.
– От этой вибрации сейчас пространственно-временной континуум порвется, – выдал он, снова вызвав приступ хохота у пацана. – Давай-ка, Санек, завязывай нам тут нарушать целостность мира, пока у меня еще не все допито в заначке.
Кухонные работники, начав задыхаться и стремительно пьянеть от амбре Семеныча, настоятельно попросили его покинуть помещение.
– Не оставляй тут эту тварь дрожащую, – бросил он мне через плечо, когда его под ручки повели на улицу. – Я боюсь, что она начнет эволюционировать. Ее даже пули не возьмут! Как начнут пружинить назад в стреляющих…
Я, нахмурившись, схватил тарелку и выбросил желе в мусорное ведро. И как раз вовремя! Маргарита пробежала мимо меня, подмигнув на ходу, а я снова помахал рукой, но уже не так бодро и уверенно.
Пацан, почувствовав мое удрученное состояние, помалкивал, сидя на своем стуле. Я хмуро открыл поваренную книгу и принялся листать страницы, в поисках чего-то простого. Безе! Всего лишь белки с сахарной пудрой – это я точно сумею.
Не обращая внимания на выразившего крайний скептицизм пацана, я старательно отделил белки от желтков, ухитрился стащить блендер и взбить их с сахарной пудрой. Весьма воодушевившись тем, что у меня получилась именно такая пена, как описано в книге: белая, воздушная и густая, я победоносно осмотрел свое творчество. По рецепту пену нужно было выдавить на противень из кулинарного шприца маленькими порциями, хотя далее утверждалось, что можно оставить и так, чтобы получился пирог-суфле. Выбрав второй вариант, я перелил пену в невысокую чашку, засунул в духовку и достал из кармана телефон.
– Алло, Давид, ты где?
– Эй, дарагой, только о тебе подумал, трубку взял, уже номэр набрал, а тут ты! Одинаково думаем, слющай…
– Где телефон?
– Уже в кармане у тебя пачти! Пят минут осталось, брат, еду на красный, штрафы собираю – все ради тебя, дарагой! Для хароший человек и нарушить не грех. Десят процентов накинешь и вапросов нэт. Я счастлив, ти счастлив, дэвушка твой…
– Слушай, Давид, я так и в соседнем магазине мог купить, зачем мне тогда ты нужен?
– Эй, какой такой магазин? Со скидка тебе и так продаю, дешевле, чем в любой магазин-шмагазин. Спец цена для лучший друг! Уже пачти под дверями стаю. Выбегай, встречай, красивый дэвушка прямо в сердце поражай!
Разозлившись, я швырнул телефон в карман и сосчитал до десяти. Потом вспомнил про безе и посмотрел на духовку. Кажется, этот десерт готовится очень быстро… От духовки подниматься нехороший дымок. Я подбежал к плите и рванул на себя дверцу.
– Сейчас точно все должно получится, мама говорит, что бог любит троицу! – потирая руки произнес пацан, но когда нашему взору вместо суфле предстала обугленная горстка золы, добавил: – Но вы, я так понимаю, атеист.
Со психом схватив чашку, я понес ее на улицу, потому что по кухне начал быстро распространяться запах гари и все стали оборачиваться и морщить носы.
– Шо, опять? – изобразил Семеныч классику мультипликационного жанра.
Я открыл было рот, чтобы ответить, но тут дверь за моей спиной снова начала открываться, и я, шестым чувством распознав Маргариту, быстро швырнул сгоревшее безе в сугроб – снег зашипел и задымился. Я не нашел ничего лучшего, чем быстро сесть в тот же сугроб сверху, собой прикрывая свой кулинарный позор.
– Ты чего? – недоуменно спросила Марго, высунувшись на улицу.
– Да так… сижу, – сказал я, стараясь выглядеть естественно, что в моем положении требовало грандиозного актерского таланта.
– А почему в сугробе?
– Жарковато стало, тебе не кажется? – ляпнул я.
Она перевела взгляд на большое электронное табло на фасаде «Детского мира». Цифры упорно показывали минус тридцать семь градусов по Цельсию.
– А вчера было тридцать восемь, – произнесла она.
– Теплеет, – с авторитетным видом подтвердил я, чувствуя, как безе начинает обжигать мою пятую точку сквозь джинсы.
Впечатления своеобразные, учитывая, что в остальном сидеть в снегу в такой мороз все же холодно. Мое тело, обалдев от столь резонансных ощущений, усиленно сигнализировало в мозг свое негодование и требовало прекратить издевательства. Но я мужественно терпел.
– Ты все-таки не сиди там, Саш, – протянула она, сама содрогаясь в дверном проеме.
– Угу. Ты тоже не простудись!
Она кивнула и юркнула внутрь. Я выкарабкался из сугроба, полностью игнорируя Семеныча, глядевшего на меня, как на святого мученика. На кухню возвращался полностью растеряв энтузиазм. Ушастый пацан кажется ждал меня и, едва я подошел, обреченно глядя на поваренную книгу, как на своего злейшего, но победившего меня врага, сказал:
– Я придумал, вы шарлотку сделайте! Мама ее всегда печет, когда она устала, потому что это легко и быстро!
– Знаю я твое «легко и быстро», – передразнил я, скривившись. Мое внутреннее «я» уже вынимало из-за пазухи белый флаг и готовилось сдаться.