Пьеружилосьоченьхорошо, ему жилосьдаже лучше,чем
детям, родители которых не знают размолвок иссор;воспитывали его как Бог
на душу положит, и, если ему доставалосьза что-нибудь во владениях матери,
он находил надежное убежище в окрестностях лесного озера.
Пьердавноужеспал,когдаводиннадцать часовпогасло последнее
освещенное окногосподскогодома.ИоганнВерагутвозвращалсяпешком из
города далеко заполночь;он провел вечер со своими знакомыми в ресторане.
Покаоншел,в теплой атмосфере облачной летней ночирастворились запахи
винаисигаретного дыма,улетучились взрывы возбужденного смеха и дерзкие
шутки; глубоко дыша чуть теплым влажным ночным воздухом, Верагут неторопливо
шагал по дороге вдоль уже довольно высоко поднявшейся пашни по направлению к
Росхальде, массивные очертания которогобезмолвно громоздилисьнабледном
ночном небе.
Онминовал,несворачивая,воротавпоместье,бросилвзглядна
господский дом, благородный фасад которого манящим пятном светился на черном
фоне деревьев,ицелую минуту с наслаждениеми отчужденностьюслучайного
путникаразглядывал этупрекрасную картину;затем он прошел еще несколько
сот метров вдоль высокого забора и достиг места, где у него был лаз и тайная
тропка, ведущаякмастерской. Окончательнопротрезвев, невысокий,плотно
сбитый художникнаправился помрачному,густо заросшемупаркуксвоему
жилищу,котороевдруг открылось егоглазам: надозером мрак расступился,
обнажив широкий овал тускло-серого неба.
Почти чернаявода застыла вполном безмолвии, только над поверхностью
мерцал слабыйсвет, напоминая бесконечно тонкуюкожу илимельчайшийслой
пыли.Верагутвзглянул на часы: скорочасночи. Он открыл боковую дверь,
ведущую в его комнаты, зажег свечу, быстроразделся, вышел нагишом во двор,
медленно спустился по широкимкаменнымступеням козеруивошел в воду,
которая небольшимиплавнымикругамипоблескивала у его колен.Он нырнул,
проплыл немного, удаляясь отберега,новнезапнопочувствовалусталость
после необычно проведенного вечера, вернулся назад и совершенно мокрый вошел
вдом.Набросивнасебя мохнатыйкупальныйхалат, он стряхнулвлагу с
короткоостриженнойголовы и босиком поднялсяпо ступенькамвобширную,
почтипустуюмастерскую,гденетерпеливымидвижениямивключилвсе
электрические лампочки.
Стремительно подойдякмольберту,накотором былнатянут небольшой
холст, работапоследних дней, онвстал передним,согнувшись иопершись
рукамиоколени,иширокооткрытымиглазамипринялсявнимательно
рассматриватькартину,поблескивавшуюяркимисвежими красками.Втаком
положениионоставался минутыдве-три, пока работа не запечатлелась в его
глазах вплотьдо последнего мазка; вот уже несколько лет он взял в привычку
наканунерабочегодняне уноситьссобой впостельи в своисны иных
впечатлений,кроме впечатленияо картине, над которой работал.