В ее нынешней школе я председатель Совета. Через год Сашка станет президентом школы, и мы будем смеяться над тем, что осталось только сместить директора и поставить на его место нашего папу. Директриса у нас замечательная на самом деле, и эти слова я передам ей при очередной встрече за чаем в ее кабинете. И она тоже будет смеяться.
Но сейчас мне не до смеха. Несколько часов пролетели незаметно. Я заехала в «Детский мир», прошлась по Гостиному двору, купила джинсы и сумку для своей любимой модели. Мы обе любим читать о моде и дизайне, я шью практически всю одежду для нее, используя стрит-стайл со страниц известных глянцевых журналов. Александра хочет быть модной, но в то же время мечтает иметь собственный стиль. В подростковом возрасте эта грань еще такая зыбкаяв сущности, она еще совсем ребенок, который только начинает разбираться в себе. Я радуюсь каждой прочитанной ею книгевот что делает ее в моих глазах и в глазах других девушкой с собственным стилем. Она пока не видит этого, не признает, но в ней так много энергии и жажды познания, что эта энергия бьет через край. Книги, фильмы, живопись, языки, спорт, психология, музыка, бокско всему у нее неослабевающий интерес. И пусть мы скачем с одного на другое, что-то бросаем, а что-то начинаем, это время поиска. Я говорюМЫ, потому что тоже погружаюсь в ее интересы, ведь для меня все это важно и нужно. Я расту вместе с ней.
Снова поезд. Людей гораздо меньше, чем до этого. В голове тоненько звенит, предвещая болезненный обруч. Не знаю, куда девать руки. Не могу больше ни о чем думать. Пакет с вещами стоит у меня между ног и кажется таким ненужным, лишним в той ситуации, в которой я пребываю. Прострация, вот как это называется.
Я начала звонить ей по прошествии пяти часов. Длинные гудкиработает, снимается. Смотрю на карту метро и думаю, куда я могу поехать, чтобы в любую минуту сорваться, чтобы встретить ее. Она же помнит о том, что мы уезжаем со «Щелковской»? У нее есть карта.
О, черт Ее паспорт у меня в сумке! Какая же я дурында Ладно, ладно, все хорошо. Ее данные есть в редакции, потому что съемкидело серьезное.
Я вышла на «Арбатской» около шести вечера. Дивно, спокойно, звеняще. Играют музыканты, призывно горят витрины, неспешно прогуливаются нарядно одетые люди. Я иду вдоль уличного вернисажа. В моей руке телефон. Я постоянно набираю ее номер. Это какая-то болезненная тяга. Наверное, я поступаю неправильно, но я не отдаю себе отчета в своих действиях. Перед моими глазами то время, когда она, пятилетняя, в желтых брючках и джинсовой, вышитой мулине и бисером шляпке держит меня за руку и время от времени дергает за нее, когда видит какую-то особенную картину. Мы приседаем перед полотном, разглядываем красочные мазки и решаем, что нам обязательно нужно в Третьяковку и ЦДХ. Не понимаю тех, кто, живя в Москве, не находит для этого времени. Сколько раз мы были там, не припомню, но, конечно, гораздо меньше, чем количество звонков, которые я сейчас делаю.
Где ты, девочка моя?
Ну да, вы скажете, а почему бы тебе было не позвонить той девушке-куратору? Говорю же, я дурында. В тот момент, когда эта мысль пришла мне в голову, телефон сказал мне: «аста ла виста, беби!» и отключился.
Я на «Щелковской» уже час. Закрываю лицо ладонями и смотрю сквозь пальцы на серый гранитный пол.
У вас все хорошо? слышу сквозь шум в ушах.
Это дежурная. На ней фирменный китель. На лице усталость.
Да нет я жду дочь, мы должны уехать сегодня. А телефон отключился, и я никакв моем горле горький ком. Я кусаю губы и пытаюсь сдержать слезы.
Вы можете купить телефонную карточку, дотрагивается она до моего локтя.
Карточкушепчу я, шмыгая носом. Конечно
У вас есть деньги?
Да, да. Где я могу?.. судорожно оглядываюсь. Мне не хочется уходить с этого места, потому что я уже слышу приближение следующего состава. И я не знаю, как вообще пользоваться этими карточками.
Пойдемте, дежурная указывает мне на лестницу.
Сейчас. Может быть, когдая вглядываюсь в темноту туннеля и скоро вижу огни.
Дежурная стоит рядом и никуда не уходит.
Раскрываются двери. «Станция Щелковская. Конечная»
Ее нет.
Поднимаюсь по лестнице. Сквозь слезы протягиваю деньги за телефонную карту. Я не хочу думать ни о чем плохом. Я не могу позволить себе ни одной плохой мысли.
Дежурная объясняет, как вставить эту картонку.
Набираю номер куратора. Привычка делать записи не в телефоне, а карандашом или ручкой в блокноте спасает меня и в этот раз. Рукописи не горят, елки-палки.
Здравствуйте. Я мама Саши. Я не могу дозвониться до нее. Скажите, где она сейчас?
Привет, мы закончили довольно поздно. Потом дорога и всякая ерунда. Она поехала на метро к вам. Полчаса назад.
Ко мне? А она знает, куда? в моей голове каша из мыслей и слов.
Ну, наверное.
Мне кажется, я вижу, как на другом конце провода пожимают плечамиэто же Москва, женщина, тут люди с детства привыкают к скоростным передвижениям.
У меня есть еще минута. Набираю отпечатанный на подкорке мозга номер. Телефон недоступен.
Спускаюсь вниз мимо дежурной, не сказав ей ни слова.
Полчаса. Хорошо.
Полчаса.
Полчаса.
Боль в висках немного успокаивается. Голова кружится, и я в сотый раз перечитываю названия станций Щелковской ветки. Я была на каждой из них, как и почти на каждой станции Московского метрополитена. Разные дела, друзья, выставки, экскурсии, выходные, рабочие моментыметро за несколько лет так прочно вошло в мою жизнь, что сейчас, в другом городе, я безумно скучаю по нему и по его энергетике. Люди никогда не пугали меня, у меня нет клаустрофобии и страха, хотя мы были практически свидетелями страшных событий и терактов. Все мы, жившие в Москве или никогда не бывавшие в ней, дети своей страны, были свидетелями этого и переживали страшную боль.
Я стою в центре напротив платформы. Полчаса назад она села в метро. Умная девочка, которая знает много того, чего не знаю я.
Поднимается ветер. Не знаю, наверное, надо говорить поток воздуха, но я помню ее восторг, когда мы впервые оказались в метро: «Мама, это же ветер! Меня сейчас унесет как Элли в Изумрудный город!». Грассирующая, громкая, любимая.
Пусть этот ветер принесет мою девочку обратно
Сердце колотится где-то в горле. Сглатываю с трудом, не в силах унять нервную дрожь. Кажется, начинаю даже тихо гудеть вровень с паровозом.
Я вижу ее! Она стоит у самых дверей и машет мне.
Ты просто не представляешь, как было круто!!!
На ее лице яркий макияж, волосы убраны в непривычную прическу. Белки глаз подернуты розовым. Она устала. Но какое же счастье излучает ее улыбка!
И кстати, мне заплатят за съемку! Я решилаэти деньги тебе. За билеты, ну и вообще
С ума сошла? я прижимаю ее к себе, но Сашка вырывается и смотрит на меня с удивлением.
Мам, я так решила.
Маленькая взрослая девочка
Как ты добралась? Мой голос предательски дрожит.
Нормально. Я же знала, что ты будешь ждать меня здесь.
Вот как? теперь удивляюсь я.
Вообще-то мне завтра в школу Так что надо быстрее мчать на вокзал. На чем поедем, на автобусе или маршрутке? Вот бы было метро до нашего домавздыхает она.
Как получится, говорю я. А завтра завтра, давай, проведем время вместе? Я позвоню в школу и отпрошу тебя, а ты возьмешь домашнее задание. Я безумно соскучилась.
Круто, смеется Саша. У тебя тоже будет выходной?
Да. Расскажешь мне все?
Конечно! Сашка внимательно смотрит на меня, и я замечаю беспокойство в ее глазах. У тебя все хорошо?
Да, девочка моя, теперь все хорошо.
Мы торопливо идем к выходу, крепко держась за руки. Я замечаю ту самую дежурную, которая сейчас крутит в руках красный флажок и смотрит на нас.
«Спасибо!» неслышно жестикулирую ей губами. Она кивает, и вокруг ее глаз стрелками расходятся тонкие морщинки. Она тоже мать и, возможно, у нее тоже есть своя любимая девочка
Конец