Поторак Леонид Михайлович - Странные сближения. Книга вторая

Леонид Михайлович ПоторакСТРАННЫЕ СБЛИЖЕНИЯ. КНИГА ВТОРАЯ

Глава 1

Допрособыскконспирация снова страдаетцена доверияА.Р. в яростизнакомство с Овидием

 Убью! Убью к чёртовой матери, мальчишка! Молчать! Оторву тебе твою дурацкую голову!

Пушкин висел, еле дотягиваясь носками до земли, и слабо попискивал, веря. Раевский был убедителен.

 Кем! Нужно! Быть!  гремел в ушах голос Раевского.  Чтобы! Отдать!..

Было это в Одессе 1 марта 1821 г.

Четырьмя днями ранее, в Тульчине, происходило следующее:

В тишине, нарушаемой лишь многоголосым цокотом карманных часов и мерным урчанием Муськи, Басаргин обшарил карманы Француза и разложил на скатерти найденное в них: увеличительное стекло, миниатюрный пистолет, два капсюля к нему, три носовых платка, «Брегет» и мятый листок со словами «Нет, не эросовой стрелою, но тёмным ядом поражён»

Пистолетом завладел Волконский, а набросок чем-то полюбился кошке; она увлечённо обнюхала бумажку, тыкнула когтем и съела так никогда и не написанное стихотворение. Поедание бумаги кошкам обычно не свойственно, так что,  пронеслась в голове Француза мысль,  полосатая Муська, по всей вероятности, оказалась на короткое время пристанищем для блуждающего духа какого-нибудь безвременно почившего критика.

 Левый рукав,  бросил Юшневский.

Басаргин крепко ухватил Пушкина за руку и ощупал каждую складку рукава.

 Ого,  сказал он, суя руку в тайный карман в рукаве Француза и выуживая оттуда нож.

 Laissez-nous, s'il vous plaît, pour quelques minutes,  попросил Юшневский.

Волконский с Басаргиным вернулись в столовую, где Василий Львович и Краснокутский отвлекали разговорами Киселёва.

Пушкин, Юшневский и кошка остались сидеть в тесной курительной комнате, освещаемой развешенными по углам лампадками. Помещение, похоже, давно не использовалась для курения: пахло здесь не табаком, а пылью от ковров и свечным воском.

 Объясняйтесь.

Пушкин снял Муську со стола и застучал ногтями по освободившейся поверхности. Огоньки свечей дрожали от прорывающегося сквозь щели оконной рамы ветра. Снаружи с воем носилась метель, на стекло налипал снег, образуя на окне слова: «как же ты влип, Пушкин».

 Я состою на службе при статс-секретаре Каподистрии. Весню прошлого года под прикрытием ссылки был отправлен на юг искать турецкого шпиона. Тут я встретил Якушкина и Орлова, увлёкся их идеями

 Турецкого?  заинтересовался Юшневский.  И что же это за шпион такой?

 Этого я не могу вам сообщить.

 Давно в Коллегии?

 Четыре года.

Юшневский покачал головой:

 По крайней мере, это объясняет, почему мы встречались только однажды. Четыре года тому я уже был здесь. Ваши бумаги.

 Что?

 Бумаги, подтверждающее ваше задание и ваши полномочия, предъявите.

 С собой у меня только пашпорт.

Юшневский пристально рассмотрел предложенный документ.

 Дурная история,  сказал он, складывая пашпорт и возвращая Французу.  Тайный агент Коллегии Говорите, в прошлом году отправлены? А раньше бывали на юге?

 Нет.

 Вот это и удивительно, господин Француз. Каподистрии, допустим, может прийти в голову отправить неподготовленного и не знающего местности сотрудника Но Нессельроде бы этого не допустил, а турецкая разведка подчиняется всё-таки Нессельроде, а не Каподистрии. А выслеживать османского шпиона поручили бы мне или, может, Липранди, но уж точно не вам, никогда тут прежде не бывавшему. Другое дело заслать агента в Этерию.

 Но я отправлен сюда именно за турком.

 А если,  Юшневский не слушал Александра,  Нессельроде хочет покончить с Этерией, то он как раз пошлёт человека, незнакомого никому на юге. Занимаясь Этерией, вы нашли «Союз благоденствия» и меня. Не сердитесь, Француз, но если моя версия найдёт подтверждение, вы  Юшневский печально поднял брови.  Понимаете.

Пушкин сглотнул.

 Думаете, так легко будет скрыть убийство?

 Легче, чем оставить на земле свидетеля. Вы понимаете, что вам грозит?

Александр почесал курчавую голову, отблескивающую в свете лампадки медью.

 Наверно,  сказал он, неслышно добавив» твою Коллегию и мать твою, и душу твою, иую твою память, сука!»  Но как вы собрались доказывать своё мнение?

 Осмотрев ваши вещи и найдя соответствующие документы.

 Вы найдёте только приказ министра об оказании мне содействия. Всё прочее я уничтожил.

 Уничтожили?!

 Exactement. Сжёг, когда понял, что моё служебное положение может навлечь опасность на моих друзей.

 А шпион?

 Я не вправе это говорить, но он, вернее, онапогибла в Каменке. При взрыве. Это могут подтвердить Якушкин, Орлов, Охотников, Василий Львович и

 Довольно,  Юшневский встал и принялся чиркать огнивом, пытаясь зажечь погасшую лампадку. Муська заворожено глядела на него стеклянными глазами.  О каменском эпизоде я наслышан, но как быть с вами

 А себя вы не подозреваете?  разозлился Француз.  Сотрудник Коллегии в генеральском чинеи в тайном обществе? Почему вы не думаете, что я могу быть также искренне увлечён революцией?

Юшневский помолчал и ответил:

 Это возможно. Но рисковать мы не будем,  и крикнул в приоткрытую дверь.  Басаргин!..

Прапорщик вбежал и встал у двери, пружинисто покачиваясь.

 Обыщите вещи господина Пушкина. Меня интересуют его бумаги и особенно шифровальный блокнот.

 Что, простите?

 Блокнот с записями. Особенно с цифрами,  пояснил Юшневский.

Приступить к обыску не распакованных вещей удалось не сразу. Застав в отведённой Французу комнате Никиту, развешивающего в шкафу чистые сорочки, Басаргин попросил его убраться. Никита воспротивился, заявив, что к барину кто только не совался, но без позволения никому зайти не удалось. Басаргин прикрикнул на Никиту и потянулся к стоящему у стены чемодану.

 Зря вы так,  Пушкин взял с розетки-подсвечника серебряный гасильник и вручил Басаргину.  Приложите, рассосётся

Басаргин прижал гасильник к заплывающему глазу.

 Я убью вашего слугу.

 Тогда я убью вас,  сообщил Пушкин.  Вы, при посредничестве Никиты, нанесёте оскорбление мне, ergo я буду с вами стреляться.

 Эвон как,  гордо сказал Никита, и тут же заткнулся, поймав взгляд Александра.  Виноват-с,  пробубнил он.  Я, ваше благородие, токмо имушчество барина защищал-с, а перед вами глубоко виноват-с.

Юшневский посмотрел на Никиту, изо всех сил изображающего раскаяние, на окривевшего Басаргина, усмехнулся и обратился к Пушкину неожиданно потеплевшим тоном:

 Ну теперь-то позвольте осмотреть ваши вещи, господин Француз. На меня, надеюсь, ваш кутильер не бросится?

 Попробуйте,  пожал плечами Пушкин.  Я не ручаюсь.

 Больше ничего,  Басаргин, одной рукою продолжавший держать у глаза гасильник, другой протянул Юшневскому стопку бумаг.

Рассевшиеся кругом Киселёв, Василий Львович, Волконский и Краснокутский с любопытством смотрели мимо Басаргинана распотрошённый чемодан.

Перед чемоданом лежали, разложенные рядами, как тела павших в бою:

одиннадцать рубашек;

серый фрак;

чёрный фрак;

тёмно-зелёный фрак;

кирпич высотой в полную пядь, состоящий из носовых платков, сложенных один на другой;

гора носков;

Муська, привлечённая их теплом;

два тёмно-серых жилета;

бархатный жилет глубокого цвета бордо;

жилет радужной расцветки;

ветхий сюртук;

стопка книг;

походный чернильный прибор;

двенадцать галстуков всевозможных цветов;

набор для ухода за ногтями и кожей;

трубка в футляре, обшитом снаружи замшей и внутрикрасным бархатом;

бальные туфли;

сапоги;

прозрачные лосины;

непрозрачные лосины;

шестнадцать пар перчаток;

три футляра с цилиндрами;

боливар;

французское мыло;