Твою мать! выругался Сталин по-русски без малейшего акцента.
Следом за нами неслись человек восемь, а то и десять верховых азартно обстреливая машину из всего, что стреляет. Кто такиебелополяки, буденовцы-мародеры или простые бандиты, непонятно, да и не существенно. Судя по всему, они «охотились» не на главной дороге, а где-то рядом и заметили добычу, когда автомобиль уже проехал изрядное расстояние, а иначе нам бы уже пришел трындец. И слабое утешение, что Иосифу Виссарионовичу еще предстоит стать Генеральным секретарем коммунистической партии и генералиссимусом СССР и, стало быть, он никак не должен погибнуть во время советско-польской войны тысяча девятьсот двадцатого года. В моей истории Красная армия Львов не взяла, а буденовцы не околачивались в пригородах польского города, а в этой все может пойти иначе.
Кузлевич, гони! рявкнул Сталин, хотя водитель и так гнал, что есть мочи.
«Антилопа-гну» уже неслась с изрядной скоростью, но всадники настигали. Пока нас спасало, что дорога шла через старое кладбище, куда лошадям нет ходамассивные гранитные склепы, обелиски, скорбящие ангелы и просто холмы с православными крестами преграждали дорогу похлеще засек былых времен сооружаемых против татарской конницы на Руси. И конникам нас не объехать, но и нам не свернуть и не принять бой, в котором бы и мой браунинг пригодился. Все-таки их не сто человек, а только восемь, надежда есть. Но все до поры и до временисейчас бандиты выберут место поровнее, где лошади не собьют копыта, не поломают ноги, всадники рассыплются и, охватывая нас по дуге, сомкнут кольцо. Сейчас бы нам пулемет или хотя бы винтовку, а палить из браунинга с расстояния в двести метров, смысла нет. Эх, товарищ Сталин, какого же горького корнеплода ты охрану свою отдыхать отпустил?
А товарищ Сталин, между тем, хладнокровно вытащил из-под пассажирского сиденья карабин, стащил с него чехол, передернул затвор и выстрелил.
Ух ты, какой молодец! Нет, не зря писали в биографиях Иосифа Виссарионовича, что в Туруханском крае он занимался рыболовством и охотой. Не зря. С первого же выстрела завалил лошадь вместе со всадником. Мне показалось, что нападавшие слегка снизили темп или машина пошла немного быстрее? Впрочем, стрелять по нам бандиты не перестали. И хотя сидя на коне и винтовку-то в руках держать тяжело, а уж тем более целиться, но кое-какие пули попадали в машину, а парочка даже срикошетила от бочки. От бочки?!
Товарищ Сталин, бочку долой! проорал я, пытаясь приподнять край железной емкости, а член РВС мгновенно понявший в чем дело, оставив карабин, ухватился за второй край.
Машину трясло, тяжелая бочка срывалась, зараза такая, отдавливая пальцы, но мы сумели-таки приподнять ее и выкинуть за борт, благо, стекол в кабине нет.
Держи, сказал Сталин, переходя на «ты», всовывая мне в руку невесть откуда взявшуюся гранату.
Я бы еще разок его похвалил за предусмотрительность, да времени нет.
Так. Защелка с торца, кольцо с рукоятки Бочка с горючкой еще прыгала, а моя граната ее уже догоняла. Четыре секунды Раз. Два. Три. Четыре. Есть!
Грохот разорвавшейся гранаты слился с громом взорвавшегося бочонка с горючим, полыхнуло пламя, от боли закричал один из бандитов, отчаянно заржали кони. Нас обдала волна горячего воздуха, слегка прижигая спины и затылки.
Сталин, матерясь сквозь зубы, выискивал просветы между языков пламени и струи дыма, палил из карабина,
Наши! заорал Кузлевич и тут же затих, наваливаясь на баранку. Все-таки какая-то пуля сумела прорваться сквозь дым и пламя.
Я рванулся вперед, перехватил руль у умирающего водителя, выравнивая машину, а нас уже «обтекали» кавалеристы со звездами на фуражках и немногочисленных буденовках, устремляясь на бандитов. Не то появилась отдохнувшая охрана товарища Сталина, не то привлеченный выстрелами дозор.
Кузлевич ли перед смертью нажал на тормоз, кончилось ли горючее, но «Антилопа-гну» остановилась, а я понял, что застрял между сиденьями, а в бок впилось что-то жесткое.
Вот ведь, Владимир Иванович, угораздило же тебя прокряхтел товарищ Сталин, помогая мне выбраться. Подняв с пола собственную фуражку, поднял ее вверх и, грустно разглядывая сквозь дырку в тулье вечернее небо над Львовом, заметил:Новая фуражка была. И трех лэт в ней нэ проходил.
Удивительное дело. В спокойной обстановке у Сталина появился грузинский акцент, хотя должно было быть наоборот. По крайней мере, у моих знакомых грузин дела обстояли именно такв обычной жизни акцент почти незаметен, но, если случалась нервозная ситуация, звуковые особенности родного языка прорывались наружу даже у тех, кто прожил десятки лет в России и брал уроки у лучших логопедов. Все же у носителей разных языков и лицевые мышцы работают по-разному и дыхание при произношении звуков разное. И если в спокойной обстановке человек может себя контролировать, то в стрессовой это делать сложно, почти нереально. Тут еще можно вспомнить радистку Кэт, собиравшуюся во время родов кричать «мама» по-немецки, чтобы не выдать свое истинное лицо.
Как это часто бывает, по минованию опасности, народу, желавшего повоевать, изрядно прибавилось. Со стороны пригорода прискакали бойцы шестой дивизии, доложившие, что банда численностью в тридцать сабель полностью уничтожена.
Мы с товарищем Сталиным только переглянулись. Не знаю, откуда взялось тридцать, но пусть будет. Может, кто-то из командиров еще и представление напишет на особо отличившегося бойца, спасшего жизни члену Политбюро и личному порученцу товарища Ленина?
Кто-нибудь из читателей скажетне верю. Мол, такое спасение может быть только в кино. Спорить не стану, а в свое оправдание приведу лишь один аргумент: мы с товарищем Сталиным живы, а верить или нетваше право.
Тело Кузлевича переложили на заднее сиденье, а мы с Иосифом Виссарионовичем уселись вперед. Я думал, что доведу машину до Львова, но горючка и на самом-то деле закончилась, может, бак пробили, может еще что. Решил, что придется добираться верхом, но бойцы нашли изящный и необычный выходв автомобиль впрягли двух лошадок, а мне оставалось только крутить баранку.
После всего случившегося мы со Сталиным ощущали себя если не друзьями, то боевыми товарищами.
Иосиф, протянул мне товарищ Сталин руку.
Владимир, а можно простоВолодя, отозвался я, протягивая Сталину правую руку и стараясь справиться одной левой. Поверьте, без гидроусилителя руля управлять автомобилем довольно сложно, хотя дорога и шла почти по прямой.
Лестно, разумеется, когда такой человек, как товарищ Сталин, предлагает обращаться к нему по имени, но
Водрузив правую руку обратно на руль, я сказал, после некоторой заминки:
Только, вы не обидитесь, если я вас по-прежнему стану называть товарищ Сталин? У меня язык не повернется называть по имени человека, который старше меня и по возрасту, и по опыту. И вообще
Как хотите, Володя, пожал плечами Сталин, хотя мне показалось, что он немного обиделся.
Иосиф Виссарионович, только вы-то меня на ты называйте, попросил я. Вам можно. Да и мне приятнее, если на ты и по имени.
Как скажешь, усмехнулся Сталин. Посмотрев на меня, сказал:Только не обессудь Володя, если на официальных мероприятиях стану называть тебя на вы и по имениотчеству.
На официальных, это самособой, кивнул я.
Конечно, переживу. Кстати, либо я уже привык к разговору, либо у Иосифа Виссарионовича снова исчез акцент? Все страньше и страньше.
Товарищ Сталин откинулся на сиденье и слегка прикрыв глаза негромко запел. Пел он хорошоа какой грузин поет плохо?
Сакварлис саплавс ведзебди,
Вер внахе дакаргуликхо,
Гуламосквнили втироди:
«Сада хар чемо Сулико»!
Послушав и уловив по мотиву, что эта песня о прекрасной девушке угнанной в османскую неволю, я принялся подпевать, стараясь петь потише:
Увидал я розу в лесу,
Что лила, как слезы, росу.
Ты ль так расцвела далеко,
Милая моя Сулико?
Ты ль так расцвела далеко,
Милая моя Сулико?
Вот так вот, под двухголосое пение «Сулико» на двух языках мы въехали в город Львов. Утром, когда я сюда приехал, а меня повезли в расположение шестой дивизии, времени и желания рассматривать город не было. А зря, между прочем. Львовкрасивейший европейский город. Чем-то он напоминал Прагу, а может Вену или какой-нибудь другой европейский город, но у него есть свои неповторимые чертыбарокко соседствует с ренессансом, готические соборы стоят неподалеку от православных храмов, помпезные здания, выдержанные в «казарменном» стиле эпохи Габсбургов «трутся» о модерновые постройки конца прошлого, то есть девятнадцатого века. Даже артиллерия Юго-Западного фронта, изрядно поработавшая накануне прорыва Красной армии, не смогла нанести существенных разрушений, хотя опытные архитекторы и считают, что лучшее средство внести изменения в архитектурный облик городаэто хорошая артподготовка.