Куда торопишься, красавчик? спросила мышка, преграждая мне путь. Притормози на минутку, и я поведаю тебе о том, чего ты не знаешь. Всё расскажу: и что было, и что ждёт тебя впереди.
Я невольно остановился, привлечённый её странными словами. Мне вдруг показалось, что вот сейчас я действительно получу ответ на вопросы, подспудно терзавшие моё сознание вот уже несколько часов. Но тут она сказала: «Но сначала позолоти лапку», и я понял, что ошибся. Передо мной была самая обыкновенная цыганка.
Если я не поспешу, то впереди у меня уже ничего не будет, пропыхтел я, с трудом выговаривая слова.
За тобой кто-то гонится? догадалась цыганка.
Да. Двое гвардейцев кардинала и три мышкетёра.
Цыганка недоверчиво оглядела меня с ног до головы. Видимо, её несколько смутил мой мышкетёрский камзол. Но, подумав немного, она сказала:
Так и быть. Идём со мной.
Куда? не понял я.
Ты ведь не хочешь, чтобы тебя поймали?
Нет.
Ну так идём.
И, не дожидаясь моего ответа, она пошла вперёд, уверенная в том, что я последую за ней.
«Была не была! подумал я. Лучше принять участь, уготовленную мне прекрасной дамой (я забыл упомянуть, что цыганка была молода и красива), чем быть пленённым мышкетёрами короля», и побрёл вслед за удаляющейся стройной фигуркой. Силы мои были на исходе, и теперь, когда спасение казалось совсем близко, я вдруг почувствовал смертельную усталость.
В конце улицы цыганка остановилась, поджидая, пока я её догоню.
Уже недалеко, сказала она, видя, что я едва переставляю ноги, и желая меня подбодрить. Через пять минут мы будем на месте.
Мы свернули на боковую улочку и вскоре вышли на небольшую площадь, носившую название Площадь старьёвщиков. Посреди площади, кто сидя, кто полулёжа, грелись подле большого костра около дюжины мышей и мышек, в которых я без труда распознал соотечественников моей провожатой. Неподалёку стояли две крытые брезентом повозки. Как выяснилось позже, в них спала детвора. Цыгане что-то обсуждали меж собой на им одним понятном наречии. До моего уха долетели несколько фраз, смысла которых я не смог разобрать. При нашем приближении гомон голосов смолк, и все головы повернулись в нашу сторону.
Его нужно спрятать, сказала моя спутница, обращаясь ко всем сразу. За ним гонятся.
Какое-то время цыгане с молчаливым интересом рассматривали меня, потом один из них, старик с изборождённым морщинами, обветренным лицом, сказал:
Ну, надо так надо. Займись им, Манана.
Сидевшая рядом с ним немолодая цыганка, кряхтя, поднялась с места и подошла ко мне. Оглядев меня сверху донизу оценивающим взглядом свахи, она бросила коротко:
Снимай камзол.
«Значит, все-таки будут грабить», подумал я. Денег при мне не было. Несколько крон, которые я прихватил с собой на всякий случай, отправляясь на маскарад, я оставил трактирщику, зато в потайном кармашке панталон у меня были дорогие моему сердцу новые часы.
Делай, что она говорит, поторопила меня моя недавняя спутница.
Мне ничего не оставалось, как повиноваться. Я чувствовал себя слишком разбитым, чтобы оказывать сопротивление. Сняв камзол, я вручил его старухе.
Наденешь вот это, сказала она, передавая мне нечто вроде телогрейки, которую по её знаку снял с себя один из цыган.
Теперь я уже ничего не понимал. Всё так же безропотно я напялил на себя засаленную телогрейку, которая была настолько старой, что вата в ней свалялась и местами вздымалась жёсткими бугорками. Один такой бугорок оказался прямо на уровне моей груди. «Во всяком случае, они не хотят, чтобы я умер от холода в одной рубашке», подумал я с безразличием мыши, смирившейся со своей участью.
Сядь сюда, продолжала грабительница, и повернись лицом к свету.
Я выполнил и этот приказ.
Цыганка опустилась передо мной на колени и, сняв с меня шляпу, отбросила её в сторону. Её тут же кто-то поднял. Потом, порывшись в своих бесчисленных юбках, вытащила из их недр небольшую жестяную коробочку.
Теперь старайся не шевелиться, а то я нечаянно выколю тебе глаз. Лучше вообще закрой глаза. И не нужно так напрягаться. Расслабь лицевые мышцы. Не бойся, больно не будет. Чай, не к зубодёру пришёл, сказала старуха и, видимо, скорчила при этом какую-то забавную мину, потому что все кругом рассмеялись. Не смеялся только я один.
Доверься ей, тихо сказала молодая цыганка, усаживаясь на землю подле меня. Манана своё дело знает. Лучшего гримёра не сыскать во всём Маусвиле.
«Так вот оно что! Гримёра! подумал я. Старая цыганка просто-напросто собирается изменить мою внешность!»
Значит, моя прекрасная спутница не обманула меня! Она действительно хотела мне помочь! Червь сомнения, не дававший мне покоя всё это время, уснул, и я с лёгким сердцем позволил цыганке произвести над моим лицом все необходимые манипуляции.
Моё мучение длилось минут пятнадцать, но наконец дело было сделано.
Готово! сказала старуха, отстраняясь, чтобы дать возможность остальным оценить её труд.
По всеобщей реакции я понял, что цыганка постаралась на славу.
Да-а, теперь его и мама родная не узнает, прокомментировал кто-то.
Я обратил своё новое лицо к моей юной спасительнице, чтобы услышать, что она скажет. Видимо, я повернулся слишком резко, потому что красавица неожиданно отпрянула от меня.
Что-то не так? спросил я.
Нет, нет. Всё замечательно, сказала она как-то чересчур поспешно. Просто просто немного непривычно.
Теперь его выдают только ботфорты, заметил старый цыган. Надо, чтобы он снял и их тоже.
«Вот это я сделаю с превеликим удовольствием», подумал я. Стащив непривычную обувь, я остался в одних носках.
Смотрите, какие странные портянки, сказала одна из цыганок, показывая на мои ступни.
Это носки, поправил её я.
Все стали разглядывать мои носки, словно перед ними был не обычный предмет мышиного гардероба, а какая-то экзотическая птица.
Странная штуковина, прокомментировал кто-то. Её даже обернуть-то толком нельзя.
А она не обёртывается, а надевается на ногу.
Я снял один носок и показал, как его нужно надевать.
Видите, как быстро? Очень удобная вещь.
Никто не стал со мной спорить, но мне показалось, что я их не убедил. Видимо, цыгане предпочитали одеваться по старинке.
Когда я вновь повернулся к своей прекрасной спутнице, она уже овладела собой, но чувствовала себя по-прежнему неловко и, чтобы сгладить ситуациюдругого объяснения я не нахожу, предложила мне немного отдохнуть, положив голову ей на колени. Я не заставил просить себя дважды.
Так я лежал, любуясь игрой язычков пламени на монистах, украшавших её дивную шею, когда я вдруг услышал знакомый звук, чем-то напоминающий стук кастаньет. Сомнения быть не могло: это приближалась погоня.
Это они, сказал я, приподнимая голову и вглядываясь в темноту переулка, из которого должны были появиться мышкетёры, но моя спасительница ласковым и в то же время решительным жестом вернула мою голову себе на колени.
По тому, как внезапно напряглись её мышцы, я понял, что мышкетёры уже вышли на площадь.
Сколько их? спросил я.
Трое, ответила она шёпотом.
У меня немного отлегло от сердца. «Троеэто всё же лучше, чем пятеро, подумал я, потому что это означает, что гвардейцы кардинала остались охранять дворец».
Между тем незваные гости приблизились к костру.
Мы ищем своего приятеля. Он назначил нам встречу на площади, но мы спьяну забыли на какой, то ли на Площади старьёвщиков, то ли на Площади оборвышей. Вы здесь никого чужого не видели? спросил один из них, ощупывая лица собравшихся вокруг костра мышей испытующим взглядом инквизитора.
Да вот же он! воскликнула старая цыганка, показывая на меня костлявым пальцемтем самым, которым всего несколько минут назад наносила грим на моё лицо.
Я непроизвольно втянул голову в плечи, но тут мышкетёр, бросив на меня беглый взгляд, громко рассмеялся и сказал:
Ну и горазда ты шутить, старая! Смотри, когда-нибудь дошутишься! Скажи спасибо, что у меня есть чувство юмора, а то лишилась бы сейчас своего облезлого хвоста.