Пригоните сюда шайтан-арбу. Попробуем выдернуть эту хрень.
А не развалится? усомнился я. Если давно в воде, то могла и сгнить.
Не Толя избавил от воды левое ухо и принялся прыгать на правой ноге. Я же говорю: под илом, а в нём дерево хорошо консервируется. А если и разломаемневелика беда, потом по частям вытащим. Делов-то на рыбью ногу
Ты начальник, тебе виднее. ответил я оглянулся в поисках подходящего пенька.
Берег озерка, скрывавшего загадочную находку, был сильно заболочен и, чтобы устроиться с комфортом, пришлось сходить в лагерь за раскладной табуреткой и отыскать местечко посуше. А что поделатьвозраст, будь он неладен Толик со своими бойцами, к гадалке не ходи, провозятся тут ещё часа полторачто ж мне, всё это время на ногах стоять? Так они у меня не казённые, и к тому же, не слишком здоровые. Порванный ещё в студенческие годы мениск к полтиннику стал напоминать о себе с завидной регулярностью, а раздробленная лет пять назад, а потом собранная по кусочкам бедренная кость (удар подкованным на шипы копытом, ага) от него не отставало. Особенно к дождю, который вот-вот готов был закапать из подозрительно низких серо-свинцовых тучек.
Шайтан-арба (так в лагере именовали Толиков УАЗик, прокачанный под серьёзные внедорожные покатушки) прибыла только через полчасаоказывается, ребята ездили в деревню за продуктами. Подогнали поближе к берегу, едва не загнав при этом в топкую грязь, вытащили из багажника широкие грузовые стропыи Толик, матеря, на чём свет стоит, грязь, холодную воду и начавший накрапывать дождь, снова полез в воду. Процесс подготовки к спасательной операции занял не меньше получасаработать ему пришлось в одиночку, поскольку ещё одной маски для ныряния в лагере не нашлось. Саму буксировку он тоже отказался доверить кому-нибудь ещё: «дернете, рванёте, разломаете нахрен!»
И вотдолгожданная минута! УАЗ рыкнул, провернул здоровенные колёса, и сдвинулся с места. Стропы натянулись, завибрировали, разбрызгивая воду и налипшую грязь, и из воды медленно, словно гнилой зуб из десны, поползло оно.
На первый взгляд наша добыча напоминала неопрятную кучу водорослей, гнилых веток и ила. Поисковики шустро подважили её жердями и уже без помощи механической тяги выволокли на сухое место. После чегооблепили, как муравьи мёртвую жужелицу, и принялись очищать от болотной дряни и гнили.
Да, это оказалась телега. Самая настоящая, деревенская, с бортиками из жердей и на деревянных колёсах. Я мысленно поаплодировал Толику. Это надо суметь: при нулевой видимости, наошупьи так, с ходу, идентифицировать незнакомый объект!
Тем временем из багажника шайтан-арбы извлекли насос, кинули шланг в озерко и принялись размывать ила, покрывавший телегу. Дело пошло быстрее, и минут через пять парнишка-поисковик с радостным возгласом поднял над головой какую-то штуковину. Мы с Толиком сделали стойку одновременнонесмотря на грязь и ошмётки водорослей, обильно покрывавшие находку, в ней ясно различались обломок приклада, цевьё и проржавленный, очень ствол.
Всё-такиэхо войны? Смотри ка, даже дерево частично сохранилось! Прав Толик, прав: болотный ил отлично консервирует всё, что в него попадает.
Поисковики, пришедшие к тому же выводу парой секунд позже нас, дружно издали вопль.
Бинго!
Эхо войны, говорите? Так и есть, только война, похоже, не та. У меня глаза на лоб полезли, когда из под ила под струёй воды возник нет, не насквозь знакомый мосинский или маузеровский затвор, а нечто вовсе несусветное.
Батарейный ударный замок. Неплохо сохранившийся, поскольку многие его части отлиты из жёлтого металла, скорее всего, латуни. Когда я поскрёб его ножом, обнаружилась выдавленная в металле надпись латиницей. И цифры«1808».
Я передал находку Толику. Он повертел её в руках и обалдело воззрился на меня. Парни-поисковики тем временем извлекли на свет божий ещё две нет, не винтовкисолдатские ружья, фузеи, мушкеты. Называйте, как хотите, всё будет верно.
И что же, спрашивается, мы нашли?
Версии возникли сразу жеповылезали, как грибы после дождя. Среди них ярким бриллиантам сверкнула следующая: найденная телега на самом деле, не что иное, как часть знаменитого «золотого обоза» Наполеона, запрятанного, согласно легенде, как раз в этих местах в тысяча восемьсот двенадцатом году, при отступлении французов из Москвы. А что? До Старой Смоленской дороги рукой подать, каких-нибудь полтора десятка вёрст. Супостаты вполне могли найти это укромное местечко и загнать телеги с драгоценным грузом в водудо лучших времён, которые и не наступили. А клад потом искали двести с лишком лет, до сих пор ищут
Ясное дело, немедленно возникло предложение вскрыть груз. Его оказалось не то, чтобы многодва деревянных ящика и три тюка, обмотанных верёвками. Пока пацанва пускала слюни на потенциальное сокровище и прикидывала, за какой из предметов багажа браться сначала, я отозвал Толика в сторону.
Слушай, может не стоит вскрывать, а? Не дай Бог, действительно окажется что-то эдакое Тут археологи нужны, профессионалысам знаешь, иные артефакты оказавшись на воздухе, могут за считанные часы обратиться в труху.
Сказали понял, как неубедительно это прозвучало. Какая ещё труха, если речь о золотых окладах икон, старинной золотой же посуде и прочих ценностях, вывезенных «антихристом» из Московского Кремля?
Толик, видимо, тоже это сообразил, но виду не подал.
Разумно, вообще-то. Только он оценивающе глянул на облепивших телегу парней и девчонок, как моих архаровцев удержишь? Взбунтуются ведь
Я совсем было собрался подколоть приятеля насчёт дисциплины поисковиковно один из поисковиков меня опередил, ковырнув ножом самый дольной тюк. Закаменевшая до состояния корки рогожа отслаивалась кусками, и
Общий вздохна этот раз исполненный разочарования. Мы подошли поближе. Ребята расступились, освобождая старшим проход.
С первого взгляда стало ясно, что никаким «кладом Наполеона» тут и не пахнет. Содержимое тюка было старательно запечатано в несколько слоёв пожелтевшей до полной непрозрачности полиэтиленовой плёнки. Пока я соображал, как это соотносится с кремнёвыми французскими ружьями, кто-то из поисковиков взрезал полиэтиленовую упаковку и
Книги. Стопки книг старых, до- и послевоенных изданий. Я взял ту, что была сверхуи при попытке открыть её обложка распались на части.
Так, собрание сочинений Льва Толстого в четырнадцати томах, год издания тысяча девятьсот пятьдесят третийу меня дома такое стоит на полке. На корешкеедва различимая цифра «пять». Ясно, второй том «Войны и мира»
Ребята тем временем принялись разбирать остальные книги, а Толя прикрикивал на них, требуя быть осторожнее. Вполне разумно: не только ветхие переплёты, но и бумага, ставшая за минувшие годы жёлтой, ломкой, так и норовила раскрошиться под нетерпеливыми пальцами поисковиков в пыль. Хорошо хоть, упакованы книги были на славуни капли воды не просочилось внутрь за
«и за сколько? Вопрос, что называется, на миллион»
Добычу раскладывали рядками на извлечённом из шайтан-арбы брезенте и одна из девчонок уже записывала книги в блокноткрепко вбитая в поисковиков привычка немедленно фиксировать находки. Что там ещё? Ага, том Большой Советской энциклопедии на букву «Н», несколько популярных исторических книжек, по большей части по девятнадцатому веку, школьный учебник по истории, за восьмой класс. В.А. Федосовя сам по такому учился. И, помнится, как-то вызвал неудовольствие историка, спросив: почему учебник «История СССР», а речь в нём исключительно о событиях девятнадцатого века?
Толстой тоже нашёлся, и из того же собрания сочиненийвторой и третий тома «Войны и мира». Четвертого не быломожет, в других тюках поискать?
Я повертел в руках отвалившуюся обложкуи застыл, словно получив удар пресловутым пыльным мешком по макушке. Потому что даже теперь, по прошествии стольких лет я узнал штамп на истлевшем бумажном кармашке, приклеенном к обратной стороне. «Совхоз «Знаменский», Дом культуры». И хорошо знакомая подпись, сколько раз я помогал тёте Даше приводить в порядок библиотечные формуляры и запомнил закорючку, которую она ставила в каждой графе
Я торопливо открыл другую книгу, постаравшись на этот раз не искалечить обложку. Так и есть: такой же карманчик с читательским листком, тёткина подпись, бледно-лиловый, едва различимый штамп. На третьейто же самое. И на четвёртой. И ещё и ещё