Катрин положила карабин в притороченный к седлу чехол, вынула из подсумка два шлема с очками-консервами. Один протянула мне, другой надела сама. Но прежде чем сесть на мотоцикл, она вдруг посмотрела пристально мне в глаза и спросила:
Скажи. Только честно. Я видела, как ты того высокого отшвырнул, словно пёрышко. Как ты это сделал?
Не знаю, пожал я плечами, надевая шлем. Под адреналином, должно быть Само собой вышло. Правдасам в шоке.
Ясно, Катрин села в седло. Устраивайся и держись крепче. Поедем быстро.
Взгромоздившись на заднее сиденье, я обхватил Катрин за стройную талию, обтянутую кожаной курткой. Девушка завела мотор, и мотоцикл бесшумно тронулся с места, издавая лишь негромкий звук, напоминающий движение паровоза.
Я опять ехал в неизвестность.
Глава 3
Мотоцикл неспешно бежал по гравийке. Скорость была не больше пятидесяти, но при этом мы умудрились обогнать три грузовика, что дымили, как паровозы, торчащими над крышей трубами, один автобус и с десяток легковушек. Попадались и телеги на конной тяге. Не густо тут было с автотранспортом даже в городах, а на просёлкеи подавно.
Всю дорогу провёл в раздумьях. Не смотря на заверения Катрин, я сомневался, что Барятинские оставят меня в покое, когда узнают, что убийство не состоялось. Причины для моего устранения, наверняка, имелись серьёзныеиз-за ерунды подобным никто заниматься не стал бы, да и вряд ли богатый, влиятельный род отступится от своих целей. А это значило, что рано или поздно, на пороге моего нового дома опять появятся парни с пушками, и чем тогда всё закончитсянепонятно. Но фора у меня имелась. Сколько? Неделя? Месяц? Год? Как бы то ни было, надо как можно скорее обзавестись хорошим оружием, боеприпасами, а в идеале свалить подальше, куда-нибудь в Сибирь, например, дабы окончательно запутать следы.
Слабость прошла, и теперь в груди снова было знакомое давящее ощущение. Что произошло во время драки, я до сих пор не мог осмыслить, да и Катрин, похоже, не знала (иначе, зачем спрашивала бы?). Что-то необычное скрывало моё новое тело, какую-то неведомую силу, энергию. Но мог ли я ей управлять? Как она работала? Что со всем этим делать? Вопросовморе. А дядя говорил, что меня изгоняют, потому что я, якобы, немощный. Да что, чёрт возьми, всё это значит? Мозг кипел.
Арзамас оказался невзрачным городком, основную часть которого занимал частный сектор и двухэтажные деревянные дома, наставленные рядами, словно по единому плану. В центре находились кварталы, плотно застроенные каменными одно-двухэтажными зданиями, жмущимися друг к другу вдоль тесных улочек. Только пара дорог имела асфальтовое покрытие, остальные, в лучшем случае, посыпана гравием, в худшем, представляли собой грунтовые колеи. Машин тут было совсем немного, да и выглядели они очень древними, потрёпанными жизнью.
Проехали пруд, скверик и остановились возле ухоженного здания с колоннами, вывеска на котором гласила, что тутбанк.
Прибыли, сказала Катрин. Она вытащила из внутреннего кармана куртки ключик с биркой и передала мне. Это от твоего хранилища. Тамвсё необходимое: документы и сопроводительное письмо с легендой. На твою новую фамилию открыт счёт. Смотри, не таскай с собой много ассигнацийэто небезопасно. И экономь! Если хочешь хотя бы месяц протянуть, придётся о кутеже и развлечениях забыть. Внимательно прочитай легенду, запомни её и уничтожь бумагу.
Понял, я слез с мотоцикла, достал саквояж из внушительного размера седельной сумки. Всё сделаем. Комар носа не подточит.
Прошу, относись серьёзнее, это не шутки, Катрин пристально посмотрела мне в глаза, и во взгляде её я увидел искреннюю, неподдельную заботу и участие. И не высовывайся, веди себя, как все, научись жить, как все. Поначалу покажется трудно, но ты привыкнешь. И ни в коем случае! Слышишь! Ни за что не суйся ни в Нижний Новгород, ни в столицу, не пытайся связаться со своими друзьями, подругами, знакомыми. Всё. Прежняя жизнь окончена. Михаила Барятинского больше не существует. Ты меня понял?
Сказал же, не переживай. Не маленький, понимаю. Никто обо мне больше не услышит. Матушке передай мою особую благодарность. Тебе тоже спасибо за всё. Езжай со спокойной совестью. А я не пропаду.
Что ж, на словах ты вроде бы судишь по-взрослому, надеюсь, и на деле будет так же, Катрин улыбнулась.
Она обняла меня на прощанье, пожелал удачи и уехала.
Дело близилось к вечеру. Я посмотрел на часы: шестой час. А ещё куча дел. Недолго думая, отправился в банк. Меня встретил служащий, спросил «чего желает господин», я сообщил, что иду к своей ячейке. Он проводил меня и оставил одного.
К счастью, здесь никого не было, кроме меня. В ячейке лежал запечатанный конверт. Я достал его, сел за стол и, сломав сургуч, принялся изучать содержимое.
Тут находилось удостоверение (аналог паспорта) в котором я значился, как Михаил Васильевич Петров. Имя мне не поменяли. Ну и хорошо, а то от смены личностей уже мозг кипит. К удостоверению прилагалось письмо. Развернул, прочитал. Это, собственно, и была легенда. В соответствии с ней я являлся сыном мелкого купца-простолюдина из Пензы, который обеднел и скончался, оставив отпрыску три тысячи рублей. Дом пришлось продать за долги, а потому я отправился к родственникуякобы моему троюродному дяде, жильё у которого оплатил на год вперёд. Далее следовал адрес нового места жительства, а так же указание хранить строжайшую секретность касательно моего реального происхождения, даже от «родственника», а так же уничтожить данное письмо после прочтения. Ага, съесть, наверное, я должен, как в фильмах про шпионов. Адрес я запомнил, бумагу же спрятал в карман, решив сжечь после того, как появится время подробнее ознакомиться со своими новыми данными.
Разобравшись с легендой и получив удостоверение личности, я снял сто рублей со счёта. В кошельке уже лежала двадцатка, но я решил, что некоторый запас не помешает. Катрин говорила, что три тысячи должно хватить на год. Что ж, срок приличный, чтобы попривыкнуть и найти работу. Год я, само собой, тянуть не собирался, но и куда устраиваться, идей пока не было. Ни в этой, ни в прошлой жизни никаких профессиональных навыков я не имел. Почти десять лет провёл в армии. Вначале был наводчиком, потомкомандиром танка. После срочки три года отслужил по контракту, а потом, окончив офицерские курсы, был назначен комвзвода. Так что, я плохо представлял, как жить на гражданке и где применить имеющиеся знания и умения. Но не отчаивался: всему можно научиться, было бы желание. Даже рад был, что меня оставили, наконец, одного: ни родственников, ни друзей вокругникого, кто знал меня прежнего. Жизнь с чистого листа, что называется.
Поспрашивав прохожих, я не без труда отыскал дом, где теперь предстояло жить. Признаться, не ожидал, что меня закинут в такую дыру. Это была удалённая от центра улица, рядом расположились заброшенные домики, напоминающие старые больничные корпуса. Неподалёку дымила зловещая громада завода.
Людей по улицам ходило немного, бегали ребятишки. Мимо прошла компания парней чуть моложе меня, одетых в поношенные короткие сюртуки с заплатками или жилетки. На меня посмотрели так, как словно побить собирались. Должно быть, богатый наряд не понравился. Но прошли мимо.
Моё новое жилище находилось в каменной угловой двухэтажкой с обшарпанным фасадом. Подъезд располагался со стороны захламлённого двора, и чтобы добраться до него, требовалось пройти через подворотню. Квартира была на втором этаже.
Постучался. Открыла женщина средних лет с тощим измождённым лицом. В руках она держала плачущего младенца.
Кого надо, барин? недовольно спросила она, оглядывая меня с ног до головы.
Фёдоровы тут живут? спросил я.
Тута, а вам кто нужен-то? Муж на работе сейчас, вечером приходите.
Я представился.
Ох, так сразу бы и сказал. Жилец наш новый, значит, обрадовалась женщина. А мы и не ожидали, что так скоро. Что ж, не предупредил. Но ты не переживай. Комната-то свободна уже, только простынь постелить надо. А Николай на заводе. Вечером будет.
Миновав прихожую, слабо освещённую тусклой газовой лампой, висящей под потолком, я оказался в коридоре. Сразу налево была тесная кухня, наполненная запахами готовящейся еды и пищевых отходов. На лавках за большим столомдети: мальчик и девочка младшего школьного возраста. Оба за учебникамиуроки делают. Малец тут ж принялся любопытствовать, кто я такой, на что мать пригрозила дать ремня, если он не заткнётся и не зазубрит задание. На архаичного вида газовой плите в большой кастрюле варились щи, запах которых напомнил о том, что с самого утра у меня хлебной крошки во рту не было.