Имя?
Илия.
Служитель тихо ругнулся и начал переставлять кубики.
В твою семью пишем? переспросил он Садуха.
Я же уже сказал! нахмурившись, ответил тот.
Формальности. Так положено. Давайте ваш крестик, начал оправдываться служитель.
Садух снял и протянул свой крестик. Человечек, развязав шнурок, на котором висел крест, вставил последний в пенал. И протянул руку мне. Я догадался, сняв свой крестик, расстегнул цепочку и протянул его служителю. Тот повертел крестик в руках, хмыкнул, но ничего не сказал и тоже вставил его в пенал. Щелкнула крышка, и тут же нам вернули наши крестики.
До свидания, уважаемые! прорезалась неожиданная вежливость у служителя.
До свидания! ответили мы и вышли на улицу.
5
Я стоял на крошащемся каменном балкончике над глубоким, метров пять, оврагом, дно которого и противоположный склон заросли какими-то местными кустами, походившими на высоченные пучки пушистых перьев, торчавших из земли. Часть балкончика обрушилась вместе с половиной небольшого то ли домика, то ли сарайчика, который был выстроен на нем, и теперь громоздилась на дне оврага кучей пыльных обломков. Уцелевшая часть, по-видимому, кухня с подобием туалета, опиралась на несколько деревянных балок, заделанных в скалу, и, вероятно, по этой причине уцелела. Овраг располагался в самом дальнем конце сужающейся долины и был окружен высокими склонами нависающих над городом холмов. Фактически здесь уже никто не строился, и рухнувший домик был чей-то попыткой соорудить себе нечто вроде загородного поместья. Попыткой тем более понятной, что в черте города любое строение облагалось налогом. Светило солнце, ну, или что тут у них, и я, щурясь, обозревал мою новую недвижимость.
Как я уже говорил, меня беспокоили две тайны, и эти же тайны манили меня. Тайна моего попадания сюда и тайна Скелле. Прав я или не прав, но мне казалось, что они связаны. Ничего другого мне в голову просто не могло прийти, так как только эти факты никак не вписывались в мою картину мира. Я двигался, как акула двигается на запах крови. И, конечно, я не мог оставаться с Садухом и его семьей. Магия и разгадка моего путешествия были не в лесах Облачного краяони были там, в городах у побережья далекого океана. Мне было жаль, что я не был до конца откровенен с ним, но, в конце концов, мне кажется, он меня понял. Во всяком случае, расстались мы по-дружески, хотя и понимали оба, что шанс увидеться еще раз был минимальным.
Он помог устроиться мне грузчиком и уборщиком на местной бирже, хотя мне показалось, что у него был какой-то тайный расчет на этокакие-то планы, в которых ему нужен был свой человек на складах. Он же договорился о выкупе в местном подобии мэрии этих останков за погашение чьего-то штрафа за незаконное строительство. Подозреваю, что проштрафившемуся было уже все равно, так как при катастрофе, как я слышал, погиб владелец этой халупы, а для мэрии это был внезапный подарок судьбыполучить штраф там по понятным причинам и не надеялись.
Я уже осмотрел сарай. Уцелела крохотная комната с маленькой печкой, скорее даже плитой, развалившейся кушеткой и выделенным дощатой перегородкой углом, в котором было организовано подобие сортиракруглая дырка в полу над оврагом. Теперь мне предстояло испражняться на останки того, что было раньше этим домом. В наличии также было одно окно без стекла и одна дверь без замка.
Ну что же? Жизнь продолжается. В течение местного года отчетливо выделялись лишь два сезонаочень теплый, даже жаркий и влажный сезон Воды, как это называли местные, и умеренно теплый и сухой сезон Солнца. Однако в отличие от Земли местные года тоже чередовалисьза парой теплых лет следовала пара холодных. Эти пары носили названия «пара любви» и «пара верности». Первый холодный и первый жаркий года считались женскими, а вторыемужскими. Я попал сюда в год мужской верности, и теперь наступал год женской любвипо рассказам самый холодный год из всех. Правда, о снеге местные знали, но только в рассказах о горах, так что, видимо, самый холодный год все равно будет теплее московского. Меня настораживал только тот факт, что на биржевом складе большую часть помещений занимали банальные дрова. Хотелось на всякий случай и самому утеплиться.
Садух с товарищами ушли сегодня с утра. Я вынужден был также оставить гостеприимный отель и переселяться в свою собственность. Четкого недельного цикла здесь не былолюбой наемный рабочий имел право истребовать один выходной за пять рабочих дней. Можно было работать без перерыва весь год, а затем отгулять длинные каникулы. Правда, меня сразу же предупредили, что работать без перерыва более двадцати дней на бирже нельзя. К тому же запрещалось единовременно брать более пяти дней выходных. Так что не разгуляешься. Я уже имел в запасе один выходной и сегодня им воспользовался.
Вздохнув, я направился на местный рынок, где уже присмотрел большую кучу необходимого для жизни барахла, начиная с двухколесной тележки, напоминающей наши тачки для бетона. Без нее притащить всю эту утварь было нереально. Тропинка, ведущая вниз, основательно заросла тем, что я называл папоротником, опять же за чисто внешнее сходство. И было похоже, что никто, кроме меня, ее уже давно не тревожил, что меня, честно говоря, полностью устраивало. Тропинка огибала заднюю стену крайнего дома и выскакивала на широкую дорожку. На ней два пацана и маленькая девочка играли с какими-то камушками. Прямо под ногами они насыпали кучку из разнокалиберных белесых камней и вертели их, похоже, сортируя. Одни камни признавались годными и откладывались в сторону, другие зашвыривались безжалостно в овраг. Я остановился, присматриваясь. С моим опытом общения с камнями можно было стать параноиком. Неудивительно, что меня заинтересовало их занятие. Детвора тут же остановилась и уставилась во все глаза на меня.
Здрасьте! сказал я. А чего это вы делаете?
Фонарики собираем, недоуменно ответил старший. Типа «Ты чего, дядя? Сам не видишь?».
Чего? тупил я.
Фонарики, снизошел до меня второй. Девочка застыла, открыв рот. Похоже, таких, как я, она еще не видела. Впрочем, и вряд ли еще увидит.
Запускать вечером будем. Те, что плохо светятся, мы выкидываем, а хорошие берем, продолжил пацан.
Как так светятся? Покажите, не унимался я.
Ну как? Вот так! пацан взял годный камешек и замер, держа его неподвижно. Затем по прошествии нескольких секунд перевернул камень на 180 градусов, и тот засветился. Свечение продолжалось от силы секунду и было едва видимым, но, вероятно, вечером это было бы довольно ярко. Подождав еще несколько секунд, пацан опять перевернул камень, и тот вновь озарился неярким светом.
Я офонарел.
Подарите один!
Малышня, похоже, офонарела тоже. Помолчав секунду, старший из них спросил:
А вы сами чего не возьмете?
А где?
Да вот же, второй показал рукой на осыпь в ближайшем склоне холма. Малышня, похоже, надолго впадала в ступор, дивясь тугодумию взрослого незнакомца.
Ага. Спасибо! забыв про свои дела, я ринулся к галечной осыпи. После нескольких минут поисков и экспериментов я стал обладателем трех волшебных камушков. Похоже, что вся галька в осыпи обладала нужными свойствами в большей или меньшей степени. Однако критическую роль играл размер камушков. Слишком большие «заряжались» долго и светились еле видно, а при превышении некоторого размера свечение и вовсе не было видно. Маленькие же, наоборот, вспыхивали, но гасли так быстро, что, опять же при достижении определенного размера, я не успевал рассмотреть вспышку. Свойства их определенно зависели от какого-то минерала, примешанного к основной породе. И, кроме правильного размера, необходимо было отсортировать их еще и по качеству.
Вот оночто-то, чего не было в моей прежней жизни! А значит, я на правильном пути! С трудом справившись с возбуждением, я отправился на рынок. До вечера времени еще предостаточно, и у меня будет возможность поэкспериментировать.
Рынок жил здесь по своим правилам. Он нисколько не напоминал веселое ярмарочное гулянье народа где-нибудь на Земле, это был, скорее, полупустой громадный супермаркет, с той только разницей, что размещался он не в одном огромном здании, а в целом районе, состоящем из домов торговцев, которые одновременно являлись складами товаров, и крытых полукруглых галерей, которые окружали эти комплексы и где, собственно, и происходила торговля. Я уже бывал здесь, поэтому уверенно шел по разведанному маршруту, загружая свою тележку рукомойниками, ведрами, кастрюлями, замками, инструментом и прочим, и прочим. Финансы ощутимо просели, а конца покупкам не было видно. Дома торговцев выделялись своей вычурной архитектуройкрыши были с очень крутыми скатами и поднимались на огромную высоту, украшенные разноцветной разнокалиберной резьбой. Мне было любопытно, как использовалось пространство под этими крышами, прямо храмы торговли, по-иному и не сравнить. Но пока мое любопытство оставалось неудовлетвореннымвсе, что было мне нужно, я покупал прямо в открывающихся на улицу галереях. Надо признать, что эти высоченные крыши играли важную роль в планировке города, у которого отсутствовали привычные нам прямые улицыони позволяли сразу видеть направление на дом интересующего вас торговца, а не блуждать в этих лабиринтах. Я уже заметил, что еще одной особенностью города было отсутствие тупиков и непроходимых переулковступая по любой дорожке, вы могли быть уверены, что впереди вас ждет выход на следующую, видимо, это регулировалось отдельным правилом.