Я не буду этого делать, продолжал он. Я сбегу!
Оглушительный крик заставил однорукого открыть глаза. Перед ним предстала ужасная картина: окровавленные витражи и темные, с подсохшей кровью стены. На полу он увидел людей с содранной кожей, которые были еще живы. Ослабленные и измотанные, они ползали в центральной базилике среди молитвенных рядов. Стоны и крики заполнили все в округе. Страх в тот час отпечатался на лице хмурого брюнета.
Помоги нам! стонали голоса. Помоги! Спаси! Боже, как больно! вырываясь из скопившихся криков и стонов.
Хмурый приподнял свой взгляд и увидел, как из стен, покрытых коркой засохшей крови, стала выступать свежая кровь. Она стекала к полу. На лоб незнакомца капнула пара мокрых капель, он приподнял голову и увидел витражи, заполненные кровью. Солнца больше не было, казалось, собор утопал в крови. Он схватился за голову, прикрывая уши, чтобы хоть как-то заглушить крики, при этом не замечая, что у него две руки.
Его взгляд пал на свечи, которые внезапно вспыхнули синим пламенем. Мерцая и подергиваясь, они постоянно переливались то в зеленый, то в синий цвет. Стволы свечей стали темнеть до угольно-черного цвета, а капли воска сменили окраску на красный. Статуи повернули свои голову в сторону незнакомца и вместе с иконами и изображениями святых, что висели со всех сторон, стали плакать кровью.
Боже, сказал он. БОЖЕ! прокричав.
Внезапно незнакомца кто-то схватил за ногу. Он обернулся и увидел окровавленного человека, лежащего у его ног. С его спины была содрана кожа, обнажив мускулы, но руки пугали еще больше. Нечто искусало их до кости. Одна нога держалась лишь на сухожилии. Хмурый брюнет, дернув ногой, отпрыгнул в сторону, освободившись из слабой хватки мученика.
ПОМОГИ! прокричал несчастный. ПОМОГИ НАМ! сжимая свои окровавленные пальцы. ТЫ ВИДИШЬ НАС!
И в тот же момент взгляд мужчины уцепил странную фигуру человека, в дальней части центральной базилики. Напрягая глаза, он заметил необычное одеяние на нем. Плотный белый скафандр, не вписывающийся в данную обстановку, покрывал фигуру человека. Лица он не видел, но на лбу подобия шлема, отчетливо читались цифры 162. Еще мгновение и видимый образ растворился.
Незнакомец посмотрел на свои руки, ощущая зуд. И с ужасом вздрогнул, замечая, как кожа на них стала лопаться и из ран выступила кровь. Участки кожи стали отслаиваться.
Боже! прошептал он. Я опять сплю!
Окружающие крики и стоны не прекращались. Кровь, что стекала со стен, смешиваясь с той, что вытекала из свеч и витражей нажала бурлить. Этот процесс сопровождался искрами, окружая гражданина. Он, не отрывая взгляда от рук, начинал видеть свои кости за отваливающимися кусками кровоточащей плоти. Волосы на его голове в тот же миг поседели, и лицо стало расползаться, плюхаясь фрагментами на пол. Окружившая его, кровь продолжала искриться, пока не воспламенилась. Языки пламени охватили хмурого брюнета, и он закричал от адской боли
Однорукий пришел в себя и вновь ощутил дрожь в правой руке. Сжав кулак, поджимая нижнюю губу верхними зубами, он вновь попытался успокоить себя.
Боже, выдохнул хмурый. Опятьрасслабляя руку, он глубоко вдохнул. Это все не по-настоящему.
Приподняв голову, гражданин бросил взгляд на исповедальню.
Пора, пробормотав, незнакомец направился к дверце кабинки.
Отворяя ее, он заметил, что рука его стала трястись еще сильнее. Его дыхание было не равномерным. Внезапно хмурый ощутил головокружение и чувство тревоги, и плюхнулся на сиденье исповедальни.
Черт! скорчившись от удара. Нужно успокоиться. Успокоиться! сказал он про себя. Скоро все закончится. Скоро!
Увидев, как посетитель зашел в исповедальню, священник прошел в соседнюю кабинку и приоткрыл окошко. В свете узорчатой сетки показалось его лицо.
С чем пожаловал, сын мой? прозвучал приятный и спокойный голос священнослужителя.
Святой отец, сказал гражданин, закрыв глаза. Благословите меня, ибовздыхая, я я согрешил, вновь вздыхая. Я пришел сюда, ибо тут даровано спасение, вновь открывая глаза.
Его ноги внезапно затряслись, глаза по-прежнему бегали по сторонам. Он продолжал потягивать носом.
Я здесь сын мой, вновь приятным и добрым голосом. Спасение в нас самих. Продолжай.
Священнослужитель говорил монотонно, спокойно. Хмурый ощутил спокойствие и опять закрыл глаза. Дрожь отпустила его, но не до конца.
Я хочу исповедаться, выдохнул незнакомец. Я хочу исповедаться Вам, святой отец. Ибо Вы поймете. Поймете меня, резко открыв глаза. А может и нет.
Я слушаю, с почтением произнес священнослужитель. Я слушаю, сын мой. Не бойся и поведай Господу о проблемах своих. Он выслушает тебя.
Хмурый брюнет выдохнул и вновь закрыл глаза. Одной рукой он полез во внутренний карман, еще раз посмотреть на металлическую коробку, неохотно открывая глаза. Прогоняя какие-то мысли, подергивая нижней губой, будто что-то проговаривая, он нажал какую-то кнопку, и на экране загорелся красный циферблат. С дрожащим дыханием хмурый брюнет скрыл прибор под плащом, складывая руки в ладони.
Не молчи, сын мой, продолжил священник. Это трудно, но так нужно. Ты должен найти в себе силы, чтобы сказать, в чем хочешь исповедаться. Бог слушает тебя. В этом святом месте Он с тобой, как и всегда в твоей повседневной жизни.
Я согрешилпроизнося на выдохе. Я связан с нехорошим делом. Я сделал ужасные вещи, но это был не я, голос его дрожал. Я запутался, я не помню, чтоб это содеял, делаю паузу. Мне страшно! Падре, мне очень страшно. Господи! БОЖЕ! Я теряю силы, я слаб, я это чувствую, эти кошмары выматывают, все с той же дрожью. Я должен! резко изменив интонацию, уже спокойным голосом.
Хмурый брюнет достал из кармана сверток материи белого цвета. Мешкая, он стал его разворачивать, продолжая смотреть сквозь узорчатую решетку, на силуэт священнослужителя.
Какие вещи ты содеял, сын мой? вздохнул священнослужитель. Не бойся, рассказывай, Господь тебя слушает. Ты ведь для этого пришел?
Гражданин нечего не ответил, сильно сжав глаза. По его щеке пробежала слеза.
Какие вещи ты содеял? Какое нехорошее дело?
Разворачивая с трудом сверток, хмурый продолжал молчать. По его щекам бежали слезы.
Я понимаю, сын мой, тебе нужно время.
Развернув, он внимательно стал рассматривать содержимое, это был пистолет.
Глок семнадцать, выдохнул хмурый брюнет.
Что? Я не расслышал.
Незнакомец глубоко вздохнул, затаив дыхание, сжимая рукоять пистолета. И по его лбу пробежала капля пота.
Не бойся, Бог с тобой. Говори, вновь вздохнул священнослужитель.
Я загубил много людей и скоро еще больше людей будет загублено, прикусив нижнюю губу, выдавливал из себя хмурый брюнет. Нет, это был не я, не я, иным голосом, уже на гране что есть сил.
Глаза незнакомца от напряжения стали красными. И вновь по щеке пробежала слезы.
От твоих рук иль помыслов, сын мой?
Падре я не могу остановиться, голос его был очень уставшим и по-прежнему дрожал. Я чувствую потоки, которыми невозможно управлять. Что-то, что управляет мной. Оно берет верх! И заставляет, заставляет меня это делать, сдувая капли пота с губ. Дапокашливая. Да!
О, Господь! Что именно ты содеял? продолжал спрашивать священнослужитель, но на этот раз голос его звучал более убедительно. Поведай и покайся мне о содеянном. И Господь простит тебя, ибо ты, как и все мыдети Божьи.
Хмурый брюнет схватился за лицо и приоткрыл рот, напрягая мускулы лица и челюсти. Он будто хотел прокричать, но так и не обронил ни единого звука. Челюсть сомкнулась, скалясь во весь рот, он закатил глаза. Еще мгновенье, и тут же гражданин расслабил лицо, тяжело вздыхая.
ЭТО ТАЙНА! прокричал хмурый, но уже совершенно с другой интонацией, в его голосе звучала улыбка. Я не в силах делать это, дрожащим голосом. Отпустите мне грехи за то, что я сделаю. А это грех, я каюсь, но я не могу это остановить! Ибо еще больше людей будет загублено. Но я нем мо мостал он заикаться. Простите меня! тяжело выдахая.