Следующий час я потратил в кабинете начальства пытаясь объяснить заключение «прямое попадание стрелы в сердце», прописанное мною.
На трупе ни отметины, какие стрелы? Томас даже встал, чтобы мне было понятнее, до какой степени он недоумевает. Как?
Прекрасный вопрос. покивал, соглашаясь. Неясно.
Как я должен это рапортовать? продолжал тот. Бери новый бланк, пиши сердечный приступ.
Это не приступ.
Это и не могла быть стрела по всем логическим выводам.
Приступ не мог бы быть и по нелогическим.
Макс, мне погрозили пальцем. Сейчас осмотрим место преступления и потом, перепишешь. Томас, бросил папку с заключением на стол. Что угодно, но более реалистичное.
В моем понимании при выборе реалистичного стрела заметно лидировала в выборке с сердечным приступом у абсолютно здорового человека, повлекшим резаную рану на внутреннем органе.
Промолчав, я поджал губы и направился за боссом искать улики на месте происшествия.
В час ночи мы долетели в Дэнем без пробок за полчаса. В парке было темно и свежо. Не смотря на то, что я в костюме был одет явно слишком торжественно для случая, группа из трех человек в лиловых комбинезонах, копошащихся в кустах, буквально напрашивались на выговор.
Томас замер, уставившись на них, когда к нам уже подбежал Ник с какими-то бумажками в руках.
Что за клоуны? Спросил у него Босс.
Специальный отдел.
На чем они специализируются? Томас явно не поверил, что спец. службы вырядятся акробатами под покровом ночи. Так провалить работу, требующую не привлекать к себе особого внимания, не смог бы даже Джонни Инглиш. Про себя отметил, что не смотря на то, что из театра я ушел, представление подкараулило меня в другом месте.
После обмены какими-то репликами с криминалистами на повышенных тонах, из группы лиловых к нам направился мужчина лет пятидесяти.
Доброй ночи. Начал он, а я понял, то логотип, вышитый на груди его комбинезона мне незнаком.
Мы расследуем преступление. Томас явно не собирался сдавать позиции. Где ваше разрешение на осмотр места происшествия?
Как ни странно, разрешение было и пара документиков с загогулинами кого-то очень авторитетного, поскольку Томас как-то сник и скомандовал сворачиваться всем, кроме одного из криминалистов.
Я всё же хотел бы осмотреть место. Настаивал, склонив голову к боссу. Вокруг много деревьев, возможно есть следы стрельбы.
Томас закатил глаза, а мужчина в комбинезоне моментально перефокусировался на меня. Мы нашли несколько скользящих насечек.
От стрел?
Предположительно.
Мы обменялись понимающими взглядами с мужчиной и одним непонимающим с Томасом, после чего босс махнул рукой и направился к машине.
Глава
3
Утро застало меня врасплох посреди гостиной, где я разлегся на диване в вечернем костюме лицом вниз. Шея затекла и ощущения были такие, будто меня избили, хотя я точно помнил, что домой вернулся на служебной машине с чувством полного удовлетворения, что я не псих. Вернее не так, что псих не только я.
Как это часто бывает в криминальных группировках и в обществе психопатов, коллективный сдвиг в одну и ту же сторону придает сил, успокаивает нервы и воодушевляет.
Ночью я под бдительным оком Алана, главного в отряде спецслужб, изучил дерево на котором красовалась неглубокая засечка. Говорил в основном я, а Алан кивал, но ему, похоже, очень понравился ход моих мыслей и мы прекрасно ладили, пока он не спросил, где по моему мнению стрела.
Пожав в ответ новому коллеге плечами, я уже собирался услышать текст той же речи, что мне выдал Томас, но Алан меня удивил.
Вот моя карточка. Он протянул мне лиловую визитку. Позвоните завтра и подъезжайте на встречу. Вы нам подходите.
Я помню, что моргнул в ответ и потом долго сверлил взглядом единственную надпись номера телефона на карточке всю дорогу домой в служебной машине.
Встав с дивана и оглядев комнату сканирующим взглядом, обнаружил визитку на полу у журнального столика.
Диалог занял всего две секунды, где мне просто сообщили адрес, куда подъехать.
Через полчаса в свежей одежде и умытый я стоял, держась за поручень в вагоне метро и думал, что выходные начались как-то странно, начиная с пятничного визита в театр. Совершенно некстати вспомнилось, что мать наверняка вернулась домой вечером не в лучшем расположении духа и странно, что она до сих пор не позвонила, чтобы сообщить мне об этом.
Выйдя на станции St. Pauls, я двинулся по Нью Чейндж к пересечению с улицей Кэннон. Мимо проплывали немногочисленные проснувшиеся граждане, а я пытался понять, по каким причинам я иду непонятно куда субботним утром, и почему меня так волнует отсутствие орудия убийства. В конце концов, мы не первый раз сталкиваемся с, если не профессионалом, то хотя бы с думающим преступником, который просчитал свои действия и умудрился провернуть дельце сознательно запутывая след, а не пырнуть кухонным ножом в бытовой ссоре. Однако, в данном деле меня беспокоил факт раны на сердце. Как получилось нанести резаное ранение, не повредив ткани грудной клетки, для меня было загадкой, а загадки я любил разгадывать.
Мистер Чарльстон, как хорошо, что вы вовремя. Приветствовал меня Алан, тряся руку, а я покосился на настенные часы, показывающие семь минут десятого. Проходите, располагайтесь.
Мы вошли в кабинет, оформленный в стиле поствоенного минимализма. Посреди просторного помещения стоял огромный деревянный письменный стол к которому прилагалось 2 кресла. Два окна были завешаны тяжелыми гардинами, но невероятное количество ламп на потолке не давало задуматься об отсутствии естественного освещения. Противоположная от окна стена, выкрашенная какой-то серой краской, не имела ни единого элемента украшательства или намека на авторитет хозяина кабинета. Я решил, что на такой поверхности, повесь Алан один диплом, пусть даже Оксфорда, тот бы потерялся в этой монолитно-серой массе, и эффект бы смазался.
Мистер Чарльстон, предлагаю продолжить наш вчерашний разговор. Предложил Алан, заняв место напротив меня.
Если учесть, что вчерашний разговор завел меня в тупик, я не совсем видел, каким образом мы могли бы его продолжить.
Насколько я помню, мы сошлись во мнение, что преступление совершено стрелой, выпущенной приблизительно из арбалета, однако отсутствие внешних признаков ранения и самого оружия определённо говорят не в пользу данной версии.
Вы верите в то, что вы видите, Мистер Чарльстон? Спросил он, сверля меня взглядом.
Не для того ли нам всем даны глаза?
Глаза говорят вам, что должна быть стрела, а здравый смысл, что нет.
Аналитический результат всего увиденного говорит, что должна быть стрела, как бы абсурдно это не звучало. Я улыбнулся.
Это и отличает вас от большинства людей. Готов поспорить 90% специалистов, сослались бы на что-нибудь типа сердечного приступа и забыли о деле. Алан качанием головы показал, что он не одобряет этих несчастных из выборки. Если я скажу вам, что видите вы не всё и обусловлено это не дефектом зрения, а некой помехой, вы поверите мне?
Я никогда не был легковерным.
Однако, вы по прежнему сидите в кресле.
Я склонил голову, пытаясь понять собеседника. Мужчина совершенно точно был в своем уме и говорил то, во что верил сам.
Чайку? Я удивленно повернул голову на девушку с подносом, стоящую у моего кресла слева. Наверно я вздрогнул как-то утвердительно, поскольку она протянула мне кружку с чаем моментально.
Поблагодарив даму, я повернулся к Алану. Я не заметил, как она вошла. Вы намекаете на мою захворавшую бдительность?
Алан покачал головой, а я поднёс чашку с чаем к носу. Аромат был чертовски приятным. Черный чай с нотками мяты и чего-то хвойного, он проник в мои ноздри и согрел изнутри каким-то пьянящим ароматом. Я сделал глоток, потом еще один.
У вас всё прекрасно с бдительностью. Сказал Алан. Однако, состав того, что вы сейчас выпили, деактивировал помеху восприятия.
Что? Я покосился на чай. Совершенно точно, наркотических средств в нем не содержалось. Что вы имеете ввиду?
Я мельком взглянул на серую стену и взгляд просто приклеился к невероятным метаморфозам. Одно было ясно, вешать картины и дипломы было бы негде, в стене располагалось шесть дверей.