"Чарльз Дозева?"
Чарльз вздрогнул. Двое мужчин подошли к нему сзади, бесшумно, плавно и профессионально. "Да," - осторожно подтвердил он.
Один из мужчин протянул идентификационную карту с золотым тиснением. "Государственная безопасность," - сказал он. "Пойдемте с нами."
Чарльз посмотрел на другого мужчину. В его позе было что-то, говорящее, что он надеется на предлог для насилия. "Я гражданин Солнечной Лиги," - запротестовал Чарльз.
"Да, мы знаем," - сказал первый мужчина. "Пойдемте с нами."
* * *
Конечно, они забрали Редактор вместе с его одеждой и драгоценностями. Последовал полный обыск, явно задуманный так, чтобы быть максимально навязчивым и унизительным. После этого ему выдали комбинезон и мягкую обувь и поместили в одиночную камеру размером примерно в четыре гроба.
И оставили его там на шесть дней.
Конечно, это была старая техника. Пленнику дали время размышлять и беспокоиться обо всех возможных вещах, которые его похитители готовятся с ним сделать.
В то же время другими, не менее древними техниками, которые были еще хуже, они не пользовались. Кормили его регулярно, хотя каша была жидкой и безвкусной. По крайней мере, санитарное оборудование камеры оставляло минимум достоинства, хотя получить к нему доступ в комнате, где потолок был слишком низким, чтобы он мог выпрямиться, было довольно трудно.
Что еще более интересно, они позволяли ему спать каждую ночь, не прерывая сон светом, шумом или грубыми руками. Если бы Чарльз не знал лучше, он бы подумал, что с ним обращаются как с VIP-заключенным.
Конечно, он знал лучше. Какую бы снисходительность ни проявляли сейчас хевы из-за его гражданства Солнечной Лиги, все изменится, как только они выяснят, кто он такой.
Но даже этот уровень вежливости полностью исчезнет, как только они поймут, что он знает.
Потому что Чарльз многое знал. Знал то, чего не должен знать ни один не-хев. Включая некоторые вещи, о которых не должен знать никто, кроме приближенных самого Сен-Жюста. Если следователи выяснят, что он знает это, он узнает, насколько варварской может быть Народная Республика Хевен. Он должен был сделать так, чтобы никто не обнаружил объем его скрытых знаний.
Еще он должен найти способ употребить эти знания для собственной пользы.
Сразу после завтрака на седьмой день его камера была впервые отперта, и двое крупных суровых мужчин вытащили его из его будки и повели по простому серому коридору в комнату для допросов.
Следователь уже сидел на противоположной стороне тяжелого на вид стола, его темно-серый костюм гармонировал с серым цветом стен, потолка и пола. "Чарльз Дозева?" - оживленно спросил он, глядя на бумаги перед собой, когда охранники приковали Чарльза наручниками к столь же тяжелому деревянному стулу напротив него.
"Да," - сказал Чарльз. Следователь был намного старше, чем он ожидал, где-то за пятьдесят. Возможно, даже старше, в зависимости от того, какой пролонг у него был. Это само по себе было зловещим, поскольку, по опыту Чарльза, молодым стажерам обычно давали первый допрос новых заключенных, чтобы отточить их навыки.
"Или Чарльз Наварра?" - поправился следователь, наконец подняв глаза и не мигая вглядываясь в лицо Чарльза.
Чарльз подавил гримасу. Итак, они выяснили это. Он надеялся, что нет, но в глубине души понимал, что это неизбежно. "Кто?" - спросил он на всякий случай.
"Чарльз Наварра," - сказал следователь. "Человек, ответственный за уничтожение кораблей Народного Флота Авангард и Предтеча. Не говоря уже о краже значительной суммы народных денег."
А... Тот Чарльз Наварра," - сказал Чарльз. "Хотя технически Предтеча был андерманским кораблем."
Лицо следователя даже не дрогнуло. "Спасибо," - сказал он и начал собирать свои бумаги. "Это все, что мы хотели знать."
"На самом деле это не так," - сказал Чарльз, заставляя свой голос оставаться спокойным, даже когда его сердцебиение внезапно ускорилось. Это все, что они хотели знать, прежде чем предать его мучителям? "Я хочу, чтобы вы передали от меня сообщение гражданину Сен-Жюсту. Скажите ему, что я знаю об Эллипсисе, и что через три дня узнают все."
Что-то сверкнуло в глазах следователя, когда он закончил собирать свои бумаги и встал. Он бросил на Чарльза последний испытующий взгляд, затем обошел стол и вышел из комнаты. Двое охранников Чарльза подошли к нему и начали отстегивать его от стула.
Это заняло некоторое время, в результате чего к тому времени, когда Чарльз и охранники вернулись в коридор, следователя нигде не было видно. Мысленно он скрестил пальцы; но вместо того, чтобы вернуться к его камере, они повели его в совершенно другом направлении.
Итак, игра провалилась. Они вели его в комнату пыток. Не для сбора информации - следователь должен был задать хотя бы несколько вопросов, если информация была тем, чего они хотели - а для простого животного удовольствия отомстить за маленькую аферу, которую он провел много лет назад.
Учитывая, во-сколько эта афера обошлась Народной Республике, они, вероятно, сделают его смерть как можно медленной и долгой.
Его раздели догола и привязали к столу, когда прибыл следователь, который провел короткий и неслышный разговор с человеком в черных перчатках, который, казалось, отвечал за хевенитскую версию инквизиции. Минуту спустя явно несчастный инквизитор выполнил приказ, и Чарльза отстегнули и сняли со стола. Следователь провел его по коридору в караульное помещение и указал на одну из душевых.
В душе было очень запущенное мыло и еще более сильно запущенная бритва. Чарльз в полной мере использовал и то, и другое, и когда он появился несколько минут спустя, он почувствовал себя новым человеком. Следователь ждавший с комплектом хевенитской одежды, молча передал ее пленному. Чарльз оделся и подождал, пока следователь добавил к ансамблю цепи для запястий и щиколоток.
Он вторично проверял замки на запястьях, когда его глаза внезапно встретились с глазами Чарльза. "Если ты лжешь," - сказал он мрачным, смертоносным голосом, "даже Бог не помилует тебя."
На этот раз настала очередь Чарльза молчать. Следователь задержал взгляд еще на несколько секунд, затем кивнул в сторону двери.
Пять минут спустя они ехали в запечатанном фургоне по улицам столицы.
* * *
Гражданин секретарь Оскар Сен-Жюст сегодня выглядит немного бледным, подумал Чарльз, когда отряд дворцовых стражников провел его по просторам офиса диктатора Госбезопасности. Или, может быть, это был его нормальный оттенок кожи, а его рекламные фотографии и телевизионные изображения обычно подкрашивались. Конечно, человек, который смог создать целую поддельную телевизионную версию повешения флотского офицера манти, не отказался бы от небольшой косметической работы над своим собственным изображением.
Так же, как следователь на их первой встрече, Сен-Жюст притворился, что не видит Чарльза, когда заключенного провели к его массивному столу и привязали к стулу перед ним. В отличие от тюремного стула, этот стул был по крайней мере мягким.
Охранники вышли, а Сен-Жюст продолжал молча работать. Чарльз сидел неподвижно, набираясь терпения, зная, что тот сделает первый шаг, когда сочтет нужным.
Через две минуты так и случилось.
"Итак," - сказал Сен-Жюст, откладывая бумаги в сторону и глядя на посетителя. Следователь неплохо изображал холодный, смертоносный взгляд, но Сен-Жюст намного превосходил его в этом. "Вы здесь, чтобы умолять сохранить вам жизнь."
Ясно и прямо, без болтовни и психологии. Как и ожидал Чарльз. "На самом деле, гражданин секретарь, я здесь, чтобы предложить сделку, которая принесет пользу нам обоим."
"В самом деле," - сказал Сен-Жюст. "И почему я должен верить всему, что вы говорите? Из-за этого?" Он полез в ящик и вытащил Редактор, которым Чарльз так соблазнительно болтал перед Армондом и Миклошем.
"Изящное маленькое устройство, не так ли?" - спросил Чарльз, автоматически переходя в режим рекламной презентации. "Он передает любое изображение, которое вы хотите, в линию сенсоров корабля"
"Он бесполезен," - прервал его Сен-Жюст, презрительно швыряя Редактор на незанятый участок своего стола. "Обычный военный корабль имеет сотни или тысячи сенсорных линий. Ваш агент на верфи должен иметь дюжину сообщников, работающих сверхурочно, чтобы справиться со всеми ими."