Интересная получается картина: если все так, как я предполагаю, если с отъездом из Щукнаволока у местных ухудшается самочувствие и пропадает стойкость к боли, то, логично предположить, что источник их необычных свойств находится здесь, в поселке или где-то поблизости. Возможно, разгадка на острове. Очень может быть.
Федор Петрович отнесся к нашим планам по обследованию жителей поселка скептически. Он заявил, что в Щукнаволоке докторов никогда не жаловали, а уж пришлых тем паче. Игорь, конечно, добро сделал, отношение к нему будет другое, но дело, все равно, не ясное. Я пообещал старику, что в подробностях расскажу о результатах исследований острова, и он, наконец, согласился помочь. Итак, завтра у Игоря и Лены будет сопровождение.
Надо подарить старику рамку. Пусть почувствует себя причастным.
Установил камеру в режим слежения за движущимися объектами. Нечего ей зря память жрать. Все равно снимать здесь нечего.
Спать лег с открытым окном. Тут же загудели комары. Впечатление такое, что в комнате летает крошечный бомбардировщик. Как Лена под это спит? Не понимаю.
Завтра большой день.
13 июня 2005 года
Весь чешусь. Уже не знаю, что лучшедухота или комары? Эти бестии изгадили мне всю ночь. Зато никакого утреннего похмелья. Щукнаволокское похмельетоже, своего рода, феномен. Кожа зудит, будто хочет сняться и убежать. Жизнь чертовски некомфортабельна.
За завтраком старался сдерживаться, но, все равно, чесался, как обезьяна. Старик и Лена сочувственно молчали.
Утро встретило нас влажным холодком, слабым ветром и оглушительными криками птиц. Видеть их я не мог, но, судя по шуму, который они поднималипод крышами и в листве скрывалась целая пернатая армия.
По пути заглянули к Гене и убедились, что лодка готова и ждет. Отчаливать можно в любую минуту. Федор Петрович попросил свояка одолжить нам лопаты и лом для предстоящих раскопок.
Это можно, согласился Гена. Почему же не одолжить?
Пока мы с Виктором Анатольевичем готовили аппаратуру, Лена поила старика чаем с шоколадными конфетами, а Игорь пытался выработать план предстоящего медицинского обследования жителей поселка. Федор Петрович бодро поглощал сладости и степенно кивал: «Да, можно начать с хворых. Так даже лучше. А можно и с молодых. Они сговорчивее. Да, так и сделаем».
Взвалив на плечи приборы, мы оставили лагерь и отправились к озеру. Гена сдержал словона дне лодки лежали две лопаты и лом. Сверху мы пристроили свое барахлишко и отчалили. Казалось, температура упаластало заметно прохладнее. Или это ветер? Над озером он значительно окреп. Кутаясь в куртку, я смотрел на остров и гадал, что же ждет нас тамна поляне? И ждет ли что-нибудь?
Мы причалили и, втащив лодку на берег, направились прямиком на место. По общему молчаливому согласию двигались тихо и старались не разговаривать. Я шел впереди и показывал дорогу.
Со вчерашнего дня поляна ничуть не изменилась. Подсознательно я ожидал каких-то перемен и почти внушил себе, будто что-то не так. Но все было так. Стараясь прогнать пугающее очарование, мы принялись громко говорить и энергично распаковывать приборы. Гена и Виктор Анатольевич закурили.
Первым делом я повторил эксперимент с рамкой, на этот раз перед глазами скептически настроенного химика. Реакция рамки оказалась ровно такая же, как и вчера, таким образом, элемент случайности можно исключить. Тампод землей, действительно что-то было, и теперь предстояло выяснить, что же именно. Я отложил рамку и занялся приборами.
Первый результат дал гравиметр.
Под нашими ногами находилась пустотавытянутый ход как раз в том месте, на которое указывала рамка. Она начиналась возле небольшого холмика и тянулась через всю поляну практически до противоположного края.
Затем в дело пошел радиометр.
Прибор показал незначительное превышение радиационного фона возле холма, под которым, предположительно, и начиналась пустота. Мы внимательного его осмотрели.
Холм небольшойвысотой около полуметра. Сторона, обращенная к поляне, пологая, противоположнаяобрывается резко, будто срезанная ножом.
Или лопатой.
Здесь может быть лаз, сказал я.
Куда? спросил Гена.
Таинственность наших манипуляций, незнакомые приборы и непонятные термины заставляли его чувствовать себя не в своей тарелке.
Не знаю. Там внизу пустоты. Возможно, пещера. Или шахта.
Откуда здесь шахта? удивился Гена. Что еще за шахта?
Я пожал плечами и принялся копать с обрывистой стороны холма. Почти сразу штык лопаты наткнулся на препятствие. Отбросив ее и разбрасывая землю руками, я постепенно освободил старые, наполовину сгнившие доски маленькой дверцы. Гипотеза подтвердиласьперед нами был вход в таинственную пещеру.
А вот и прихожая, сказал Виктор Анатольевич. Только коврика перед дверью не хватает. И надписи: «Добро пожаловать!».
Возьмите дозиметр, посоветовал я. На всякий случай.
Дверца едва держалась на старых ржавых петлях. Едва мы надавили на нее, как гнилое дерево треснуло, открывая темный провал пещеры. Я посветил фонариком.
Лаз был не великоколо полуметра высотой и чуть меньше метра в ширину. Неровные стены из черного камня уходили вперед и вниз и терялись в темноте. Судя по следам на них, пещера имела искусственное происхождение. Но кому и зачем понадобилось пробивать штольню на маленьком карельском островке?
Мне нужен фонарик и веревка.
Виктор Анатольевич с сомнением покачал головой.
Ты, конечно, Андрей как знаешь, но мне это не нравится. Старые шахты, бывает, рушатся. Мне кажется, что эта как раз из таких.
Не думаю, что она собирается обвалиться. Штольня пробита в твердом камне и глубина ее, судя по всему, небольшая. Опасности нет.
Ну смотри.
Я пристегнул к ремню карабин с веревкой и, включив фонарик, медленно и осторожно полез в штольню. Виктор Анатольевич остался на поверхности страховать. Гена под землю тоже не рвался, но это даже хорошо. В узком, темном пространстве штольни едва помещался один человек.
Воздух вокруг оказался спертым и пах чем-то вроде нафталина. Я несколько минут посидел на месте, глубоко вдыхая затхлую атмосферу и ожидая реакции. Реакции не быловоздух как воздух. Застоявшийся, но вполне пригодный для дыхания. Разобравшись с этим, я полез дальше.
Стены на ощупь твердые, без трещин, на полу россыпь небольших камней. Я подобрал несколько штук и сунул в карман, намереваясь получше рассмотреть их, когда выберусь.
Постепенно становилось темнее. Стены, казалось, впитывали слабый свет фонаря, почти не отражая его обратно. Довольно скоро мне пришлось передвигаться практически на ощупь. Нужно добыть фонарь помощнее, прежде, чем снова спуститься сюда.
Потолок сделался ниже, стены постепенно сходились. Отчетливо ощущался спуск. Я преодолел метров десять от входа, когда порода под ногами вдруг подалась, и я почувствовал, что соскальзываю вниз.
Все произошло так внезапно, что не было времени крикнуть. В полной темнотефонарик выпал из руки и погася пытался уцепиться за стены или пол, но не мог нащупать ничего подходящего. Так, размахивая руками, я доехал до края провала и полетел вниз.
Пролетев около метра, я повис на веревке и, не успев вовремя поймать ее, сделал сальто в темноте и здорово приложился головой о стену. Было больно, очень страшно, штаны подтянулись почти к самому горлу и сдавили промежность, но я был жив, и падение закончилось.
Повезло.
Наверху кричали. Сквозь шум в ушах, слов было не разобрать. Потом веревка дернулась и потащила меня наверх. Немного оглушенный ударом, я пытался вяло помогать, но без особенного успеха. Через несколько минут ужаса (я почему-то решил, что не смогу найти обратной дороги), я коснулся руками пола штрека. Сверху продолжали тянуть, и мне пришлось активно работать руками и ногами, залезая в узкую кишку штольни, чтобы не быть разорванным отчаянными усилиями Виктора Анатольевича.
Оказавшись на твердом полу, я упал на живот и часто, по-собачьи, задышал. Веревка снова натянулась.
Не тяните! Хватит!
Ты живой? закричал Виктор Анатольевич.
Даже в окружении темноты и боли глупость этого вопроса заставила меня улыбнуться.