Затем, посреди этого мира чудес я разглядел множество местных обитателей, похожих на стоявших рядом со мной существ. Словно по волшебству они появились из-за деревьев и башен, из переливающихся многоцветных аллей. Их движения были быстрыми и тихими, подобными скольжению призраков. Казалось, что они ступали прямо по воздуху, а не по земле. Я не мог расслышать ни малейшего шёпота, но у меня возникло ощущение неслышного разговора, который они вели обо мнеоживлённые колебания обертонов, слишком высоких для человеческого слуха.
Их бледно-золотые глаза глядели на меня с непостижимым, напряжённым вниманием. Я отметил мягкий изгиб их губ, которые словно выражали инопланетную печаль; но вполне могло быть и так, что это выражение не имело никакого отношения к печали. Под их взглядами я почувствовал необычное смущение, за которым вскорости последовало что-то, что я могу описать лишь как внутреннее озарение. Озарение не выглядело телепатическим, просто это выглядело так, словно мой разум в дополнение к моему новому состоянию обрёл новые, высшие способности, или понимание, невозможное в обычной жизни. Эти способности я словно черпал из странной почвы и воздуха, из самого присутствия странной толпы рядом со мной. Но даже тогда моё постижение было всего лишь частичным, и я осознавал, что многое ускользало от меня из-за неких непреодолимых ограничений человеческого разума.
Я решил, что существа настроены благожелательно, но при этом были несколько озадачены тем, что им следует со мной делать. По неосторожности, беспрецедентным образом, я вторгся в другую вселенную, отличную от моей собственной. Оказавшись под воздействием какого-то межпространственного вихря, созданного серповидным судном, когда оно покидало Землю, я последовал за баркой в их собственный мир, который соприкасался с нашим в трансцендентальном пространстве.
Я понял многое, однако механика моего вхождения в это небесное царство была мне несколько неясна. По-видимому, моё падение в розовую реку было чудесной случайностью, поскольку поток оживил меня своим сверх-водным элементом и, возможно, помог предотвратить своеобразное обморожение, к которому в противном случае привело бы моё погружение в межпространственный вакуум.
Смысл гранитного каирна и причину визитов его строителей на Землю я понимал довольно смутно. Под каирном было что-то посажено и оставлено там на определённый промежуток времени, словно бы для поглощения из более грубой земной почвы каких-то определённых элементов или свойств, недостающих в земле этого эфирного мира. Весь процесс был основан на открытиях загадочной, но строго упорядоченной науки, и эксперимент этот был начат довольно давно. Сияющий камень на вершине каирна каким-то недоступным моему пониманию образом установил вокруг него охранную зону уходящего из-под ног пространства, наподобие бегущей дорожки, которую не мог преодолеть никто из земных обитателей. Изменения земной растительности в этой зоне были обусловлены некими мистическими эманациями от посаженного семени.
Природа этого семени ускользала от меня, но я знал, что для местных обитателей оно имело огромное, жизненно важное значение. И время для его пересадки в почву другого мира было уже совсем близко. Мой взгляд был прикован к пальцам существа, которое его несло, и я увидел, что семя заметно разбухло, а сияющие корешки, выходившие из его расколотого конца, существенно удлинились.
Местные обитатели всё прибывали и прибывали, собираясь безмолвной толпой на берегу розовой реки и в промежутках между деревьями воздушной рощи. Некоторые из них, как мне показалось, были вялыми и тонкими, точно исчезающие призраки, и плоть их тел, словно омрачённая болезнью, была тусклой и непрозрачной или являла взору нездоровые пятна теней среди полупрозрачности, которая, очевидно, была нормой для здоровых существ.
На свободном участке почвы этого райского сада рядом с парящим судном была выкопана яма. Я до сих пор не замечал ее, будучи захвачен ошеломляющим потоком новых ощущений. Сейчас она обрела важный смысл, когда существо, несущее семя, вышло вперёд, чтобы уложить его в эту неглубокую ямку и закопать любопытной овальной лопатой из прозрачного металла в золотую субстанцию почвы, которая была похожа на смесь суглинка и сияния вечерней зари.
Толпа отступила назад, оставляя свободное пространство вокруг посаженного семени. В безмолвии ожидающих местных обитателей ощущалось что-то устрашающее и торжественное, точно некое предвкушение грядущей ритуальной церемонии. Смутные, возвышенные, непостижимые образы витали над моими мыслями, как нерождённые солнца, и я задрожал от близости некоего потрясающего чародейства. Но цель всего этого всё ещё оставалась за пределами моего понимания.
Я неясно ощущал чувство предвкушения, владевшее толпой чужаков а ещё где-тов самом себе или в тех, кто находился рядом со мнойвеликую нужду и вопиющий голод, для описания которого у меня не было слов.
Казалось, что до окончания этого этапа ожидания прошли целые месяцы и сезоны, что пять солнц вращаются вокруг нас по сменившимся эклиптикам Но время и его течение, возможно, подчинялись здесь неведомым мне законам, как и всё прочее в этой иномирной сфере, и не походили на часы и сезоны земного времени.
Наконец свершилось долгожданное чудо. Из золотистого дёрна появился бледный побег. Он вытягивался ввысь зримо и динамично, точно питаемый соками ускоряющихся лет, превратившихся в считанные минуты. Из него проклюнулось множество отростков, в свою очередь расцветших радужной листвой. То был фонтан неостановимого сияния, возносящийся к небесам изумрудно-опаловый гейзер, который принял форму дерева.
Скорость роста была поистине невообразимой, это было похоже на некий божественный фокус. С каждым мгновением ветви умножались и удлинялись, точно пламя, взметнувшееся ввысь под дуновением ветра. Листва расползалась во все стороны, точно россыпи драгоценных камней, внезапно засиявших на ветках. Растение сделалось колоссальным, его мощный ствол колонной возносился к небесам, а его листья ловили в свои тенета пятёрку солнц и опускались вниз, к реке, барке, толпе и невысокой растительности.
Но дерево всё ещё продолжало расти. Его ветви склонялись вниз величественными арками и фестонами, отягощёнными звездоподобными цветами. В нежной сени радужной листвы я видел лица тех, кто стоял рядом со мной вдоль древесных аркад, точно под каким-то райским баньяном. Затем, когда фестоны склонились ниже, я увидел, как на дереве появляются плоды: маленькие шарики, словно созданные из крови и света, сменили на нём стремительно увядшие звездоподобные цветы. Плоды быстро наливались соком, достигая размера груш, и опускались всё ниже, пока не оказались в пределах досягаемостименя и стоящей в древесной тени толпы.
Казалось, изумительное разрастание древа достигло своей кульминации и, наконец, остановилось. Мы словно оказались под куполом легендарного Древа Жизни, возникшего из сопряжённых энергий Земли и небесного Иномирья.
Внезапно я понял смысл всего происходящего, когда увидел, что некоторые из стоящих рядом со мной местных обитателей срывают и поглощают плоды. Но прочие собравшиеся не присоединились к ним, и я понял, что лишь самые вялые и болезненные существа, о которых я упоминал раньше, ели эти кроваво-красные груши. Похоже, что плоды совершенно излечивали болезнь, так как их тела буквально на глазах становились всё светлее, крапчатые пятна исчезали, и существа начали принимать нормальный вид, присущий их здоровым собратьям.
Я наблюдал за нимии на меня внезапно снизошла похожая жажда, глубокое и необъяснимое желание в сочетании с безумным головокружением человека, затерянного в мире, слишком далёком и недостижимом для людей. Во мне пробуждались сомнения, но я забывал о них ещё до их пробуждения. Чьи-то руки предостерегающе потянулись ко мне, словно пытаясь удержать, но я не обратил на них никакого внимания. Одна из сочных, сияющих груш висела прямо передо мнойи я сорвал её.
Этот плод наполнил мои пальцы острым электрическим покалыванием, а затемпрохладой, которую я мог сравнить лишь с ощущением снега в солнечный летний день. Он не был сформирован из какой-либо известной материии всё же был плотным и крепким на ощупь, и его пьянящий сок вместе с божественной мякотью брызнул между моими зубами. Я жадно поглощал его, и высокий небесный восторг золотой молнией пронёсся сквозь все мои нервы и жилы.