Елена Филон«День МОРА»
Пролог
Десять шагов.
Кровь бурлит в ушах, сердце неистово бьётся о рёбра, как большая птица запертая в стальной клетке. Птица предчувствует гибель. Птица не хочет умиратьптица желает обрести свободу.
Пять шагов.
Серый квадрат света возникает перед глазами. Грязное стекло в старой пластиковой раме треснуто по центру и кажется хрупким. Надеюсь, таким и окажется.
Три шага.
Рычание за спиной. Завывание.
Сердце бьётся на пределе. Пот застилает глаза. Воздуха не хватаетслишком долго бежала от моров.
Вонь разложений, крови и грязной плоти ударяет в лицо Горячее зловонное дыхание касается шеи.
Выстрел. Становлюсь приманкой для «свиты» и стреляю в НЕЁ.
Пуля попадает в цель. Цель уничтожена.
Уничтожена ли?
Толчок. Рывок. Отталкиваюсь от пола, на лету разворачиваюсь к окну спиной и выпускаю по пуле в двух из пяти заражённых.
ДИАНА!!! голос Кея разрывает сжатое пространство подобно удару церковного колокола, так ясно и звонко я его слышу.
Глаза расширяются. Птице в груди становится больно.
«Зачем он пришёл? Говорила ведь Говорила не идти за мной!!!»
Поздно. Уже ничего не исправить. Это конец.
Спасайся Кей шепчу я.
Путь свободен. Как и птица в груди. Как и я, получившая свободу от падения над мёртвым городом с окна пятьдесят третьего этажа некогда элитного небоскрёба в центре некогда шумного мегаполиса.
Я готова принять еёсмерть. Потому что в мире, который окружил меня после пробуждения, смертьцена свободы и мне хватило нескольких дней, чтобы понять это.
Я пыталась думать по-другому. Пыталась принять новую действительность, смириться с ней, но какой смысл жить в мире, где из людей никого не осталось?..
Удар. Боль. Смерть.
День первый
За пять дней до этого
Пробуждение проходит непросто, но неважно где это происходит и то, что я понятия не имею, кто я такая, рефлексы берут своё, и я широко зеваю. Сажусь. Оглядываюсь. В теле срабатывает незнакомый инстинкт и первым делом ощупываю свою одежду на наличие оружияпусто.
Оружие?
Зачем мне оружие?
Бетонный пол, стены, потолоктесная комната-камера, в которую сквозь дверные щели просачивается слабый дребезжащий свет. Другого освещения нет. Пусто.
Странный скрежет Что это? Не сразу понимаю, что это зубы стучат от холода, в то время, когда в помещении душно и жарко. Озноб? Жара нет.
Покопавшись в голове не нахожу причин тому, чтобы обнять себя руками, или поискать что-нибудь тёплое. Постепенно становится легче. Озноб проходит.
Ноги держат крепко. Тяну на себя покрытую ржавчиной стальную дверь, и та с громким скрипом поддаётся.
Коридоры. Коридоры. Множество грязных коридоров освещённых тускло-мигающими люминесцентными лампами встроенными в длинные ниши в высоком покрытом трещинами потолке.
Иду вперёд. Странный назойливый инстинкт продолжает звенеть в голове: «Нужно найти оружие»!
Зачем? Кого опасаться?
Провожу руками по волосамдлинные тёмные локоны, гладкие, приятно пахнут. Ощупываю фигуруподтянутая, стройная. Для женщины неплохая мускулатура.
Знать бы ещё кто эта женщина.
Выхожу в относительно просторное помещение: груды мусора и кирпичей на полу обманчиво сжимают пространство. Двигаюсь боком вдоль стены, понимая, что оставлять спину беззащитной плохая идея. Натыкаюсь взглядом на военную технику, которая производит впечатление заброшенной и давно нерабочей. Один из грузовиков повален на бок, у другого отсутствуют колёса, от кузова третьего остался один каркас.
В противоположной стене несколько дверей и ни одной распахнутой. Решаю обогнуть помещение вдоль стен и добраться до ближайшего выхода.
Выхода куда?
Пытаюсь определить эмоции. Страшно? Нет. Жутко? Тоже нет. Да кто же якиборг? Хочется рассмеяться. Холодным таким истеричным смехом и закричать во всю мочь: «Какого чёрта вообще происходит и кто я такая»?!
Двери заперты. Все три. Идти обратно? Или же
Грузовики. Возможно повезёт найти оружие, или что-нибудь из еды. Точно! Я чувствую голод и жажду хоть какое-то утешениея не киборг.
Движение сбоку. Глаза улавливают его так быстро, словно в голове встроенный микро-радар. Радар, который не способен уследить за собственными телодвижениями, ведь я понятия не имею, как в руках оказался кусок арматуры. Секунда и здоровая крыса пробегающая мимо была прибита к полу острым стальным концом.
Ненавижу крыс, бормочу себе под нос, и эти слова становятся настоящим открытием. Как и собственный голос: спокойный, по женскому низкий.
Я. Ненавижу. Крыс.
Уже что-то.
Направляюсь к грузовикам. Возможно и рацию повезёт найти, или хоть какую-то информацию о месте, где нахожусь, а потом попытаюсь выломать дверь.
Стоять! стальной мужской голос, разорвав тишину, ударяет по перепонкам и вновь во мне что-то щёлкает.
Вдох. Крутой разворот на девяносто градусов, выпад ногой и кожаный ботинок на толстой подошве с силой врезается в живот высокого широкоплечего мужчины, а тот даже не дёргается, будто я в него просто плюнула! Две руки крепко обхватывают мою щиколотку и резко выкручивают в бок, так что если бы я намеренно не развернулась в воздухе, голеностопному суставу пришлось бы несладко.
В голове на сверхзвуковой скорости приходят в действие сотни моторчиков: анализирующие ситуацию, предлагающие наиболее выгодные для меня решения. Оценка противника произошла как-то сама собой и я понятия не имею в какую секунду времени это случилось. Крупный, высокий, набедренная кобура, армейский нож за поясом болотного цвета комбинезона, ноги на ширине плеч, пульсирующая венка на виске говорит о том, что человек напряжён и готов действовать. А в руках ружьё?
Вряд ли мой кусок арматуры сможет дать противнику достойный ответ.
Что-то ты рано Давай, подъем! командует человек жестким голосом, не предусматривающим за собой компромиссов. Повторяю дважды, после третьего стреляю в ногу, так что будь послушной девочкой и делай, что говорит дядя. Подъём!
Поднялась, приняв боевую стойку, напрягла ноги, если вдруг потребуется бежать и оценивающим взглядом сверлила физиономию мужчины.
Средних летне больше тридцати пяти. Русые волосы короткострижены, волевой массивный подбородок обрамляет небольшая щетина. Светлые глаза под тяжёлыми бровями прищуреныоценивают меня в ответ, а тонкие губы слегка изогнуты в кривой ухмылке.
Ну? Чего встала? Шагаем, дуло ружья кивает в сторону одной из дверей, я послушно двигаюсь в её направлении, и следующая моя мысль становится отнюдь не самой разумной. Не знаю, откуда во мне такая уверенность, но решив, что сил хватит, разворачиваюсь на месте, приседаю и делаю подсечку. Мужчину ведёт в сторону, но он не падает; моих сил не хватило. Прыжок на него заканчивается ударом приклада мне в лицо, и с тихим стоном я отлетаю в стену.
Да чтоб тебя! И почему все начинают геройствовать прямо перед этой дверью? громко выругавшись, незнакомец сплёвывает на пол и вновь направляет на меня дуло ружья. Вот почему всё надо усложнять?! Чего непонятного, куколка? Мне повторить свою просьбу в третий раз перед тем, как продырявить твою ногу?
Потирая бровь, чувствуя, как горячая липкая кровь стекает по руке и подбородку, жестко смотрю на человека, поднимаюсь на ноги и по его кивку переступаю порог двери, которая оказывается незапертой. Помещение, что предстаёт перед глазами удивляет своей непохожестью на предыдущие. Здесь светло: большие круглые лампы встроенные в высокий потолок рассеивают поразительно белый свет. Большая часть комнаты заставлена мебелью: несколько диванов, массивный стол посредине нагружен пластиковыми бутылками с водой, консервами и стопками серебристых пакетов похожих на пайки гуманитарной помощи. Вокруг стола около десятка стульев из разных мебельных наборов, а на стульях в разных позах сидят люди. Шестеро. Все в одинаковых комбинезонах на замке; все смотрят на меня и молчат. На мне, кстати, точно такой же нарядец.
Не двигаюсь до тех пор, пока не получаю толчок в спину и делаю два шага вперёд.
Сумки. Не заметила их прежде. Несколько больших матерчатых сумок одна на одну сложны у стены.