Подожди, я сделаю! предложила она, вскакивая.
Сядь, последовал ответ.
Когда он вернулся, Мэри заметила по темно-желтому цвету жидкости в стакане, что виски почти без содовой.
Милый, тебе принести тапочки?
Нет.
Она сидела и смотрела, как он пьет.
Я думаю, что это возмутительно, произнесла она немного погодя, когда полицейскому в столь высоком чине, как у тебя, приходится весь день быть на ногах.
Он не ответил, и она, склонив голову, вновь взялась за шитье. Каждый раз, когда он подносил ко рту стакан, раздавалось звяканье кубиков льда.
Милый, может быть, ты хочешь немного сыра? Ведь сегодня четверг, и я не готовила ужин.
Нет.
Если ты слишком устал, чтобы идти куда-нибудь, продолжала она, еще не поздно что-нибудь приготовить. В холодильнике полно мяса и всего остального, и ты можешь замечательно поужинать дома, даже не вставая со стула.
Она ждала ответа, хотя бы улыбки или кивка, и, не дождавшись, сказала:
Ну, ты как хочешь, а я принесу тебе сыра и печенья.
Я ничего не хочу.
Мэри Мэлони беспокойно заерзала на стуле, пристально всматриваясь в лицо мужа.
Но ты же должен поужинать. Я сделаю все очень быстро. Я могу приготовить баранину или свинину. Все, что хочешь. У нас полный холодильник.
Не надо. Оставь это, ответил он.
Но, дорогой, ты должен поесть! Я сделаю, а тыкак хочешь. Она отложила шитье и встала.
Сядь, сказал он. Подожди минуту, сядь. Эти слова напугали ее.
Садись.
Она тихо опустилась на стул, глядя на мужа большими непонимающими глазами. Он все выпил и сидел, уставившись в пустой стакан.
Послушай, произнес он, я должен тебе кое-что сказать.
Что, милый? Что случилось?
Он замер, опустив голову. Свет лампы падал на верхнюю часть его лица, оставляя подбородок и рот в тени. Она заметила, что у него дрожит уголок левого глаза.
Боюсь, что это будет несколько неожиданно для тебя, начал он. но я долго думал и решил, что лучше всего сказать тебе сразу. Я надеюсь, что ты не будешь сильно винить меня.
Весь монолог занял немного времени: четыре-пять минут самое большое, все это время она сидела и глазами, полными ужаса, смотрела, как с каждым произнесенным словом он уходит от нее все дальше и дальше.
Ну вот, кажется, и все, закончил он. Я понимаю, что выбрал время, совсем неподходящее для этого разговора, но другого выхода просто не было. Конечно, я буду помогать деньгами и навещать тебя. Но я не хотел бы скандала и надеюсь, что его не будет. Это могло бы сказаться на моей дальнейшей службе.
Первая ее мысль былане верить услышанному. Отвергнуть все. Ей даже пришло в голову, что он, возможно, не произнес и слова, и весь разговорплод ее фантазии. Может быть, если она вернется к своим домашним делам, делая вид, что ничего не произошло, и будто бы не было этих страшных слов, то все именно так и будет?
Ей удалось прошептать:
Я пойду приготовлю ужин.
На этот раз он не стал ее удерживать.
Она не чувствовала ног. Она не чувствовала ничеготолько тошноту и легкую слабость. Словно лунатиквниз по лестнице, потомвыключатель, холод, рука в морозилке хватает первое, что попадается. Она смотрит и не видит. Что-то завернутое в бумагу. Она разворачивает и снова смотрит.
Баранья нога.
Отлично. На ужин будет баранина. Ухватив ногу руками за выпирающую кость, она понесла ее наверх. В гостиной она остановиласьу окна, спиной к ней, стоял Патрик.
Ради Бога, не надо ужина. Я ухожу. Он даже не обернулся, услышав ее шаги.
Мэри Мэлони тихо подошла к своему мужу, не раздумывая и секунды, взмахнула большой замороженной бараньей ногой и опустила, что было мочи, на его голову.
Все равно, что стальной дубиной ударила.
Она отступила в ожидании. Странно: он еще секунд пять стоял, слабо покачиваясь, прежде чем рухнуть на ковер.
Опрокинулся столик, и грохот вывел Мэри из оцепенения. Все еще крепко сжимая дурацкий кусок мяса, чувствуя в себе спокойствие и удивление, она склонилась над телом.
Недурно, сказала она. Я убила его.
Просто удивительно, как быстро она пришла в себя. Надо было что-то делать. Жена полицейского, она прекрасно знала, какое наказание ждет ее. Ей теперь все равно. Наказание, возможно, даже принесло бы облегчение. Но с другой стороны, что будет с ребенком? Что говорит закон, когда убийцабеременная женщина? Они убивают мать и дитя? Или они ждут рождения ребенка? Что же они делают?
Мэри Мэлони не знала этого и, конечно, узнавать не собиралась.
Она отнесла мясо на кухню, уложила на противень и, включив плиту, запихнула противень в духовку, потом вымыла руки и побежала наверх в спальню. Усевшись там перед зеркалом, Мэри начала приводить себя в порядок. Она попробовала улыбнуться. Вышло скверно. Она снова улыбнулась и вслух весело произнесла:
Привет, Сэм.
Голос был тоже не ее.
Я хотела бы немного картофеля, Сэм. И банку горошка.
На этот раз получилось лучше. И улыбка. И голос. Потом еще несколько попыток, и Мэри Мэлони быстро сбегает по лестнице, берет пальто, выходит через заднюю дверь и, миновав сад, оказывается на улице.
Еще не было шести часов, и в бакалейной лавке горел свет.
Привет, Сэм, весело сказала она, улыбаясь мужчине за прилавком.
Ба! Миссис Мэлони! Добрый вечер. Как ваши дела?
Я хотела бы немного картофеля и банку горошка. Мужчина повернулся и полез за товаром на полку.
Патрик пришел с работыон очень устал и не хочет никуда идти. Вы же знаете, мы обычно по четвергам выходим куда-нибудь, чтобы поужинать, и поэтому в доме сейчас совсем нет овощей.
А мясо, миссис Мэлони?
Нет, спасибо. Есть отличная баранья ножка. Я только что вытащила ее из морозилки.
О!
Я, правда, не люблю готовить неразмороженное мясо, но сегодня решила рискнуть. Как вы думаете, Сэм, получится?
Между нами, сказал бакалейщик, я не верю, что есть какая-нибудь существенная разница. Мясо есть мясо. Вот этот картофель вам подойдет?
О да. Замечательно.
Что-нибудь еще? Он склонил голову набок и с улыбкой смотрел на нее. Чем еще вы собираетесь кормить мужа?
Ну А вы что-то можете предложить, Сэм?
Бакалейщик осмотрелся.
Как вы отнесетесь к творожному пудингу? Я знаю, он любит это.
Отлично, сказала Мэри. Он действительно любит пудинг.
Когда все было завернуто и оплачено, она постаралась улыбнуться как можно приветливее и сказала:
Спасибо вам, Сэм. Спокойной ночи.
Спокойной ночи, миссис Мэлони. И спасибо вам.
«А сейчас, говорила она себе, торопясь обратно, Мэри возвращается домой к своему мужу, чтобы приготовить вкусный ужин, потому что бедняжка утомлен и голоден, и если, войдя в дом, ей случится обнаружить что-нибудь ужасное, тогда, конечно, это будет для нее ударом, потрясением, и она сойдет с ума от горя и ужаса. Да, но она ни о чем не знает. Она просто идет домой. Да, миссис Патрик Мэлони в четверг вечером спешит домой, чтобы приготовить ужин любимому мужу.
Вот именно, сказала она себе. Делай все естественно и не потребуется никакого притворства».
Когда Мэри Мэлони вошла через заднюю дверь в кухню, она что-то мило напевала и улыбалась.
Патрик! окрикнула она. Как ты тут, дорогой?
Она поставила пакет с продуктами на стол и прошла в гостиную. То. что она увидела там, потрясло ее: на полу лежало бездыханное скрюченное тело ее мужа. Вся прежняя любовь и привязанность к мужу всколыхнулись в ней, она подбежала, склонилась над ним и горько-горько заплакала. Это было легко. Притворяться не пришлось.
Спустя несколько минут Мэри поднялась и подошла к телефону. Она знала номер телефона полицейского участка и, когда ей ответил мужской голос, закричала в трубку:
Быстрее! Приезжайте быстрее! Патрик умер!
Кто говорит?
Это миссис Мэлони. Миссис Патрик Мэлони.
Вы хотите сказать, что Патрик Мэлони умер?
Мне так кажется, рыдала она. Он лежит на полу, и я думаю, он мертв.
Сейчас будем, ответил мужчина.
Машина приехала очень быстро, и она открыла парадную дверь двум полицейским. Она их знала, впрочем, как знала почти всех служащих этого полицейского участка. Истерично рыдая, Мэри бросилась в объятия Джека Нунэна. Он бережно усадил ее на стул, а затем подошел к полицейскому, которого звали ОМэллитот стоял на коленях рядом с трупом.