Госпожа Виктория Марченко?
Ни намека на акцент. Ни намека на фальшь в безукоризненной улыбке.
Вика тоже улыбнуласьпризнаться, довольно криво. Кивнула.
Мы вас ждем, не опуская приветливых глаз, женщина извлекла из-под стойки связку из двух ключей. Ваш номер двадцать четвертый, второй этаж, первая дверь налево. Блочный вариант «три плюс два», согласно вашему желанию. Вы не передумали? Могу предложить отдельный «люкс».
Нет, спасибо.
Портье ни капли не удивилась. Говорят, «ихние» вообще привыкли не удивляться проявлениям «загадочной души» наших. Хотя что ж тут загадочного? У нее, Вики, всего три дня. Много она успеет выяснить! если просидит все это время одна, пусть в самой комфортабельной комнате. Конечно, он должен прийти сам; они всегда приходят сами А вдругнет?!..
И вполне вероятное «вдруг». Ей никак нельзя пассивно ждать.
Комплект белья и специальной одежды вам принесет горничная, сообщила портье, и ее улыбка вспыхнула последней искрой бенгальского огня. Процедура поселения окончена, поняла Вика.
Она взяла ключи и поднялась на второй этаж. За блочной дверью обнаружилась обширная прихожая, облицованная чуть ли не мрамором, с мягким ковровым покрытием на полу. Яркие щели очерчивали вход в ванную; там шумно лилась вода. Значит, кто-то уже встал. Но Вика все равно постеснялась включать свет, афишируя свое прибытие. Чуть ли не на цыпочках подошла к двери под номером двадцать четыре, постучала. Выждала несколько секунд, провернула ключ в замке и вошла.
В номере никого не было. Сквозь опущенные жалюзи пробивалась тусклая серость начинавшегося дня. В полумраке просторной комнаты все три кровати казались девственно застеленными, и Вика опустилась на первую попавшуюся, бросив рядом спортивную сумку. Разбирать вещи, обустраиваться и даже осматриваться как следует по сторонам что-то не хотелось.
Не хотелось вообще ничего.
* * *
Шел дождь. Шел уже давно, целые сутки напролет, и гора земли у вырытой накануне могилы превратилась в сплошную грязь. Маринка присела на корточки, зачерпнула рукой этой полужидкой кашицы и бросила в яму слипшийся черный пирожок. Да так и осталась стоять, растопырив грязные пальцы.
Вика тоже бросила. А все остальные стайкой перепуганных ворон жались к оградке соседней могилы. Конечно, им сказали, что запаянный гроб не пропускает радиации, но мало ли близко лучше не подходить.
Здоровенные могильщики, пошатываясь и распространяя перегар, взялись за лопаты.
Я пойду, виновато шепнула Вика. Полвторого уже
Маринка молча кивнула.
Обернувшись у поворота, Вика увидела, как она садилась в автобус. Никто не подал ей руки, и Маринка вскарабкалась на высокую ступеньку саматяжелая, неповоротливая. Она еще не знала, что ее восьмимесячная девочка родится сегодня же ночью. И проживет почти два часа
Вика тоже не знала. Она шла по кладбищенской аллее, все ускоряя шаги, вязла в грязи, бежала, летела, зажимала рукой колющий бок, хрипела на каждом вдохе, а в это время Игорь Игорь!!!
Она проснулась.
Над головой торчала красивая люстра с хрустальными висюльками. Вика машинально принялась их пересчитывать, вяло припоминая, где она, собственно, находится. А, Ф-зона да. И который теперь час?
Ты кто?
Голос прозвучал так бесцеремонно, что Вика рывком поднялась и повернула голову.
На кровати у окна сидела по-турецки женщина в махровом халате. Вроде бы молодая и даже красиваяпротив света было трудно разглядеть. На густющей шапке рыжих волос золотились тусклые блики. Женщина курила, пуская дым в открытое окно.
Открытое?!..
Вика вскочила:
Закройте немедленно! Разве вы не
Да знаю, знаю, откликнулась незнакомка. Плевала я на «ихнюю» радиацию. «Ихние» вообще психи. Психи и паникеры.
Впрочем, она таки вернула створку на место, дважды щелкнула шпингалетом. Загасила сигарету прямо о толстое оконное стекло. И повторила свой вопрос:
Ты кто?
Только теперь Вика слегка оторопела. Судорожно сглотнула:
Вдова героя Сиюминутной войны. Как и вы, наверное. Меня зовут Виктория.
Женщина не назвала себя, и Викино имя повисло в воздухе, будто протянутая рука, не дождавшаяся пожатия. Странная она какая-то, эта рыжая. И все равно придется наладить с ней контакт, расспросить, вытянуть максимум информации о
Тебя что, к нам подселили?
Словно речь шла о койке в общежитии, Вика даже слабо улыбнулась. За окном по-прежнему моросило, но уже стало достаточно светло, чтобы оценить роскошь гостиничной обстановки. Скромную, элегантную роскошьбез намека на помпезность либо излишество. Как могут только «ихние».
В общем, да.
Рыжая заерзала на кровати, пристроила под себя ноги, набросила на плечи одеяло наподобие плаща и сообщила:
Это Наташкино место.
Ой, простите, я не знала, Вика взялась за сумку. «Ой» получилось совсем уж по-детски нелепым. Шагнула по направлению к третьей кровати:
Здесь свободно?
Нет.
Вика остановилась посреди комнаты. Накладка? Что-то не похоже на «ихних». Надо побыстрее прояснить ситуацию Она взглянула на часы: без двадцати одиннадцать. Черт!..
Портье внизу был уже другой, мужчина, однако с точно такой же профессиональной улыбкой. Он заглянул в гостиничную книгу и заверил Вику, что никакой ошибки нет и быть не может; одно из трех мест в номере двадцать четвертом занимает она, госпожа Марченко. Этот портье тоже выговаривал ее фамилию правильно, даже слишком. Вика поблагодарила его, чувствуя легкую неловкость; впрочем, почему она должна краснеть за эту странноватую соседку?
Когда она вернулась, рыжая сидела все в той же позе, словно и не шевельнулась за время Викиного отсутствия. Зато откуда-то взялась еще одна постоялица: она посапывала лицом в стенку, из-под одеяла выглядывал только темный кучерявый затылок. Свободной оставалась именно та кровать, на которой Вика проспала все утро.
Это все-таки мое место, она поймала себя на ослепительной улыбке; «ихний» пример заразителен. С вашего позволения.
Женщина пожала плечами:
Мне-то что? Придет Натаха, с ней и разбирайся.
Вика подняла с пола сумку: надо разложить вещи. Их, конечно, совсем немного, но Она любила организовывать маленький личный уют везде, где останавливалась хоть на одну ночь.
Всего три дня. И половина первого из них, считай, уже прошла.
Как тебя зовут? расстегивая молнию на сумке, Вика отважно двинулась на контакт с соседкой; фамильярность давалась с трудом. Ты давно здесь?
Два го-дыа ответ рыжей потонул в мощном зевке. Первый вопрос она проигнорировала. Слушай, я отрубаюсь. Ты только Наташке не груби, хорошо?.. А то она у нас тьфу ты черт, зацепилось
Потрясенная Вика во все глаза смотрела, как на туалетном столике оседает, теряя форму головы, шапка рыжего парика.
* * *
« комплекс вины. Именно так зарубежные экономисты и политологи склонны объяснять колоссальные средства, выделяемые правительством страны, коммерческими структурами, благотворительными организациями и частными лицами на этот проект. К услугам вдов героев комфортабельные отели с надежной противорадиационной защитой, развитая городская инфраструктура, широкий комплекс разнообразных услуг.
Город возведен в той части Ф-зоны, где, согласно исследованиям, наиболее ярко проявляет себя феномен «ивашек». Так называют в иностранной прессе фантомы-отпечатки наших доблестных воинов, самоотверженными усилиями которых была предотвращена глобальнейшая ядерная катастрофа на Земле.
Их подвиг вошел в историю под названием Сиюминутная война. Это связано с грубейшей политической ошибкой в трактовке экстремальной ситуации, допущенной тогда правительством и силовыми структурами государства, якобы оказавшегося под ударом. Как известно, президент Бергсон был вынужден уйти в отставку, публично принеся нашему народу извинения за преступное объявление войны. Так был установлен Вечный мир между двумя великими державами.
В то время, как Бергсон в официальной речи назвал происходящее «вражеским десантом на территорию секретной ядерной базы мирной страны», наши бойцы элитного спецподразделения уже тушили пожар, возникший (как впоследствии признали независимые эксперты) в силу стихийных причин. Напомним, что местный контингент регулярных войск, сразу после объявления войны стянутых к ядерной базе, отказался выполнять приказы командования, мотивируя это смертельной опасностью пребывания в очаге пожара. Наших отважных ребят опасность не остановила