Типа того, согласился Арлекин.
Ну вот. Дальше: без Карабаса мы бы где были?
Где-где Без Карабаса вообще ничего бы не было, признал Арлекин.
Ага, видишь? Ну и так далее. Все участвуют. Колбаску передай, пожалуйста.
Арлекин открыл было рот, чтобы сказать, что он думает об этом «и так далее», но вместо этого просто протянул пёсику кончик прута с благоухающей сарделиной. Тот занюхнул её обоими рыльцами, сладострастно заскулили и, сорвав с прута лакомство, смачно уел его, брызгая во все стороны соком и слюнями.
Дела у карабасовой труппы и впрямь шли превосходно. Да чего уж тамзыкенски.
На второе представление публики привалило втрое больше прежнего, в основном пожилых домохозяек, а также томных молодых существ условно-мужского пола. Билеты разлетелись мгновенно, хотя Карабас поднял цену до пятидесяти сольдо, а потом вздул до соверена. И всё равно не угадал: самые последние билетики уходили с рук за двадцать золотых, а то и выше. Что касается самого представления, оно прошло на ура, за исключением мелкого эпизодаво время исполнения «Маленькой лошадки» пожилая слониха от восторга обкакалась на землеройку. Та, впрочем, выбралась из-под глыб самостоятельно и отнеслась к происшествию с юмором. Чтобы сгладить впечатление, Писториус исполнила «Wild Horses», а потом набралась смелости и задвинула «Ночную Кобылу». Мрачная песня пробрала зрителей аж до печёнок, так что выступление Пьеро легло на подготовленную, благодатно взрыхлённую почву.
Результаты не заставили себя ждать. После выступления к Еве подвалил койот-импрессарио из «Мулен Руж» и предложили полугодовой ангажемент. Писториус сразу соглашаться не стала, взяв время на подумать. И не прогадала: следующее предложение было от престижнейшего Олимпия-холла Что касается Пьеро, то к нему повалили представители всяких закрытых клубов. Их взял на себя Карабас, который отшил всех, кроме одногостранного малоформатного существа, напоминающего смесь долгоносика с гладиолусом. Держалось существо, однако ж, чрезвычайно уверенно и хозяевато, а на вопрос «кто таков» отвечало«я просто старый театрал ах, это всё так неважно». Тем не менее, Карабасом он был принят, удостоен десятиминутной беседы, после чего старый театрал забрал с собой Пьеро и куда-то увёз. Маленький шахид вернулся только под утротихий, задумчивый. Уклонившись от расспросов, он пошёл к берегу моря. Там он и встретил снежный рассвет, размышляя и сочинительствуя, пока голод не вернул его в общество.
Извините, сказала Алиса. А мне кусочек можно?
Всегда пожалуйста! ухмыльнулся Арле, снимая с веточки очередную шпикачку и протягивая лисе. Это тебе не пенис канина!
Я попросил бы, возбух было Напсибыпытретень. Но возбух как-то вяло, лениво. Покосившись на него, Алиса увидела, что Напси лежит на боку, вяло пошевеливая задними лапами. Весь его вид говорил, что пёсик борется с дремотой и борьбу проигрывает. Видать, последняя сарделька перегрузила его пищеварительные возможности.
Лиса принялась за свою порцию, аккуратно откусывая маленькие кусочки.
Хорошо сидим, констатировал Арлекин.
Не очень, неожиданно не согласился Пьеро. Нет динамики.
Чего-чего нет? не понял маленький педрилка.
Динамики нет, пояснил поэт. Действия. Мы ничего не делаем. Жрём, болтаем.
И чего? искренне удивился Арлекин.
Вот представь, что про тебя пишут роман, принялся объяснять Пьеро. А ты в нём ничего не делаешь, только сардельки жаришь. На шести страницах подряд жрёшь сардельки. Стал бы ты такое читать?
Знаешь, мне пох, искренне сказал Арлекин.
У тебя обывательский взгляд на реальность, печально сказал Пьеро. Ты не хочешь выходить из зоны комфорта. А именно за её пределами и случаются чудеса.
Чудеса? Которые пиздюлями называются? уточнил Арле. Спасидо, не надо.
Ну вот я и говорюобывательский у тебя подход. Пиздюлиэто поцелуи мироздания, которые твоё тело не готово принять Да и вообще, что хорошего в том, чтобы жрать сардельки? Нужно носить в себе ещё хаос, чтобы родить танцующую звезду! Нужно иметь лёгкие ноги, чтобы бежать по голубым тропам! Нужно жить так, чтобы было мучительно сладко! последние слова он проорал в голос.
Чтоб мучительно сладко, деньги нужны, рассудил Арлекин. Без бабла какая динамика? Даже нажратьсяи то бабосов требует. Напси, у тебя граппа осталась?
Задремавший было пёсик приподнял одно рыльце.
Есть бутылочка, признал он. Но с утра как-то Вот бы винца красненького лакнуть. И косточек бараньих.
Хорош жрать-то, сказал Арлекин. Ты уже брюхо по земле волочёшь. Сам не видишь?
Да ну тебя, лениво сказал Напси, перевернулся на другой бок и сладостно всхрапнул, окончательно погрузившись в наилучшее состояние, в котором только и может пребывать подлинно разумное существов сытый сон.
Арлекин тяжко вздохнул. Карабас не давал труппе на руки ни сольдо. Не из жадности, а по дисциплинарным соображениям. Он опасался, что его подчинённые вполне могут пренебречь своим долгом ради загула, запоя или чего похуже. Базилио, правда, регулярно подбрасывал коллегам небольшие презентыв основном алкогольные. Бутылочка граппы была как раз из котовых подгонов.
Не могу забыть твоих бёдер широких лиру снова застихарил Пьеро. Мирумирумиру Поведаю миру Городу и миру Нет, хуйня какая-то Ты прекрасна вся, но твои бёдра слаще всего Слаще В чаще Олени в чаще Как же меня подзаебали эти олени, преследует меня их образ И ещё какой-то недопёсок всё время лезет, как его там
Не хочу показаться грубой, осторожно сказала Алиса, но, может быть, вам лучше туда? она показала мордочкой на морской берег. А то мы вам, наверное, мешаем?
Не хочу показаться грубой механически повторил Пьеро, закатив глаза. Не хочу показаться грубой губой губа не дура натура такая натура кубатура ебантура внезапно в бессмысленных глазах его блеснула молния. Не хочу показаться грубым, но я б вас выеб!
Лиса посмотрела на Пьеро испуганно и на всякий случай отодвинулась.
И прекрасно! И прекрасно! закричал поэт. Да! Вот оно! Вот! Алисонька, ты меня вдохновила, дай я тебя поцелую он внезапно придвинулся и чмокнул Алису куда-то пониже уха.
Что такое? не понял Арлекин.
Кристаллизация смыслов, объяснил Пьеро. Явление сущности. Сотворение мира. Я только что закончил новое стихотворение.
Арлекин разочарованно зевнул, издав тоскливый долгий звук.
Ну конечно, обывателям это чуждо, голос маленького шахида зазвенел презрительным негодованием. Поэтому я прочту свои стихи морю и небу. Вы их не заслужили.
Он встал, демонстративно отвернулся от присутствующих и простёр руки ввысь, к скептически-хмурым небесам.
Как любила меня Мальвина ночью на чёрном море, продекламировал он, помавая рукавами. Золотая её промежность
Голубая, наверное? не понял Арлекин.
Дурак! Я не в смысле цвета волос, я в высшем смысле, снизошёл до ответа Пьеро и начал заново:
Как любила меня Мальвина ночью на чёрном море!
Золотая её промежность тёрлась о мою душу.
Мы гламурно танцеловались вечером у прибоя,
А потом тонули друг в друге, не выходя на сушу.
Никогда уже не забуду бёдер душистых выгиб,
Грудь твою и животик сладкийты вся прекрасна!
Не хочу показаться грубым, но я б вас выеб!
Не хочу показаться блядью, но я согласна!
Последние слова он пропел голосом искусственно-женским, пронзительным и фальшивым.
Ты того потише, серьёзно сказал Арле. А то эти самые вылезут.
Пьеро выдохнул, почесал репу и сел.
Кстати. А кто-нибудь их видел? В натуре? спросил он.
Все замолчали.
Я видела, сказала Алиса. Давно ещё. В Институт их привозили. Для опытов.
И как они? заинтересовался Арлекин.
Странные, признала Алиса. В них человеческих генов нет совсем.
Быть того не может, искренне изумился Напси. Они даже во мне есть.
Вот так вот. Нету, сказала лиса.
Тогда понятно, задумчиво сказал Пьеро.
Что именно стало понятно маленькому шахиду, осталось неизвестным, ибо Напси пробудился, приподнял левое ухо и уверенно заявил: