Татьяна ИванькоБайкал. Книга 7
Часть 25
Глава 1. Спи!
Несколько дней Эрик злился на меня, что я так «всё испортил», как он сказал, пока ходил туда-сюда по моей горнице. Я отвоевал себе в доме отдельную горницу, сказав, что это мне для молитв, наставил тут икон, как положено, и мог теперь уединяться, чтобы не всякий день поводить с нашими с Эриком жёнами, которых у нас на каждого было по две. Вот он и пришёл сюда, откуда я не хотел выходить уже несколько дней.
Вот кем надо быть, чтобы так всё время всё портить?! Какой ты остолоп всё же! Повезло мне с братцемдураком!
Хватит, разошёлсяпробормотал я.
Что «разошёлся», теперь к ним в дом ни ногой.
И что тебе делать там?
Не твоё дело. Даже не знаем, как её здоровье
Что думаете, беспокоился, Эрик, оказывается, не напрасно, окольно мы узнали, что сокольничий князя Звенигородского Василий Нитков схоронил жену вслед за новорожденным сыном.
Родильная горячка, должно
А может, чума?
Чума, болтаешь Так остальные-то живы-здоровы в дому
От горе-то, а?
Красавица была женка-то, ай-яй, жалко.
Ежли не красавица, не жалко што ль?
Да любую жалко, не очень-то разбежисся жениться снова. Иде они, невесты? Бедует теперя, сокольничий, поди.
Да мало ли хто бедует по такому поводу, вона, у деверя тоже жена помре от родов, што ни год, так на погост носим баб
Дак-ить куды деваться, такое дело
«Дак-ить», тьфу! Сначала сын, за им и жена, вот иде горе не пережить!
Ниче, молодой, переживёть, не он первыйвот, что говорили, вторя друг другу, перебивая, продолжая обсуждать, приводить примеры.
Эрик помрачнел, спрашивал меня, как понимать сие, ведь и на погосте могила появилась Елены Евтеевны Нитковой, возле маленького холмика, где лежал их сын, но её могилаещё большая ложь, я не сомневался.
Она улетела, должно, сказал я.
Улетела, может и так, а может, этот убил её? Вот из ревности, к примеру? нервно предположил Эрик, когда мы шли от могилы к лошадям, оставленным у служек.
Она сказала, он не ревнив.
Да? Ар, ты ерунды-то не говори, скривился Эрик. К нему идти надо за разъяснениями.
Сходи, попробуй.
Но ни Эрику не хотелось того, ни мне, ясно было, что такой «поход» завершится однимдракой. Потому было послано к Рыбе, и к Дамэ письмо с вопросом об Аяе. Дамэ сам явился к нам, чтобы рассказать, что знал
Мы слышали с Рыбой, что они кричат друг на друга там наверху. Я направился было к их почивальне, в страхе за Аяю, но Рыба, остановила меня.
Милые бранятсясказала она, сама глядя на потолок, откуда, приглушённые перекрытиями, доносились их с Аяей крики, больше его, словно он что-то горячо доказывал. Пущай выяснят
Слов было не разобрать, ясно только, что спорят, потом вдруг, будто разом хлопнули двери и ставни, что-то ударилось, и стихло
Рыба улыбнулась, обернувшись на меня.
Вот и ладно.
Что «ладно»? Что ты мелешь? рыкнул я, поняв, что впервые я не расслышал слов в дому, когда мог слышать и через улицу, ежли мне было надобно. А тут всё слышал, как и Рыба, как обычный человек. Вот о чём шепчутся разбуженные сенныеслышал, а о чём кричат Аяя и Ваннет. Он закрылся от меня, он догадался, что я и закрылся. Что он ещё тайно сотворит, пока я не вижу и не слышу?!
И не мелю! меж тем заметила Рыба, поглядев на меня. Пущай. Родит ещёвсё забудется.
Так просто у тебя всё
А что сложного? Замуж вышлатерпи, не устраивай бунтов. Чего артачиться-от? Коли милтак живи, притирайся, никто не говорить, што просто за мужем, мущинане котенок, все время мурчать да молочка просить не будет, онхозяин в дому. Он главный. А не хотела его, на што тада связалася с им?
В этом была правда, не поспоришь, и мне не хотелось теперь их разлада, да и что от разлада, опять бежать куда? Что искать? Где?
Но тишина была неполной, и заглушать к утру Ван уже не мог, устал ли, али забылся, но я уже слышал и знал, что там у них делается. Это обеспокоило меня, всякая чрезмерность вредна и опасна, тем паче был он зол и обижен. И ревновал, я это чувствовал даже сквозь стены и перекрытия. Как в своё время Орсег обезумел Но этот убить или даже ударить её не пытался, вовсе нет, но и удержать себя от безумного пламени тоже был не в силах. Вмешаться было невозможно, и не только потому, что мне это неловко, но просто оттого, что не проникнуть, оказалось, ни в двери, ни в окна. Будто сплошная стена, ежли токмо топором прорубить
Только к утру следующего дня, дверь, наконец, открылась. Я застал Вана на лестнице, он, растрёпанный, потому что волосы у него отросли в последнее время, а сейчас спешил до ветру.
Погоди, Дамэ, ни слова! сдавленно проговорил он, огибая меня.
Я вошёл всё же в почивальню, я вошел, потому что чувствовал, там нет Аяи, иначе не посмел бы. Горница в беспорядке, конечно, но окна распахнуты настежь, так, что она почти выстудилась за несколько мгновений, и здесь даже нет запахов их тел, думается, только на простынях остался. Ван вернулся и застав меня на пороге, сказал, предвосхищая мой вопрос:
Её нет.
Как? Где она? Ты что-то сделал с нею?
Я?.. Она сама с кем хочешь, сделает Бросила меня, как видишь. В одной рубашке сбежала. А вот когда и как, я не знаю
И вы решили изобразить её смерть? спросил я.
Дамэ побледнел, кивнув.
Знаю дурно это, и отпевать пустой гробдурно, лгать и Словом, да, мы с Рыбой сделали единственное, что считали правильным в этот момент.
Где она?
На Байкале, ответил Эрик за Дамэ.
Тот кивнул ответно.
Да, Ван так и сказал. И ещё сказал, что ему нет туда хода, словно стена стоит, он не может сквозь неё никак пробиться.
Она научилась стены такие возводить? Эрик взглянул на меня.
Вот смотришь на меня, потому что знаешь, как я, Аяю не знает никто, а сам рядишься в её мужья. Шиш вам!
Не она. Есть Тот, Кто всегда готов услужить ей.
Кто? Не понимаю
Дамэ побледнел, догадываясь, и опустил глаза.
Это очень плохо. Плохо, что она опять приняла Его помощь. С каждым таким разом, как с крупинкой, срывающейся с горы, всё более неустойчивым оказываешься, всё ближе к краю, всё слабее перед Его соблазном. Таким ласковым и терпеливым как Он, не бывает никто
Вы считаете она приняла помощь Сатаны? тихо спросил Эрик.
Я посмотрел на него:
Хуже, она позвала Его сама.
И что теперь? Она, кажется она ведь умеет с Ним обращаться, сказал Эрик.
Дамэ невесело усмехнулся.
Так Он и действует люди думают, что всё поняли, что знают, как с Ним надо вести себя А Он тем временем всё ближе и ближе, и вот Он уже у самой кожи, не надо ни звать, ни просить, Он войдёт сам, как желанный любовник
У меня мороз по коже пробежал от его слов.
Почему вы с Рыбой не отправились вслед за ней? Есть, кого попросить. Даже Орсег не отказался бы
Ван попросил нас остаться, немного смущаясь, сказал Дамэ.
Так и было. Когда мы все поняли, что Аяя на Байкале, и что Вану туда не проникнуть, первое, что мы подумали с Рыбой, это отправиться за ней. Конечно, и Орсег помог бы, да, возможно, даже Вералга не отказала бы нам. Но Ван, догадавшись о наших с Рыбой мыслях, попросил:
Конечно, я вамникто, и ваше право немедленно отправиться к Аяе. Но я прошу вас, останьтесь. Останьтесь со мной? Вас она бросила, как и меня. Быть может, без вас она скорее одумается и захочет вернуться, в его голосе дрогнула надежда.
Как же ей вернуться, ежли мы «похоронили» её вчерась? моргнула Рыба.
Пусть только пожелает быть со мной, и я буду там, где она, не рисуясь, сказал Ван. На Байкале, на Москве, хотя на Луне, мне едино, лишь бы с нею
И я в его словах услышал убеждённость, и готовность следовать ей. Но байкальским братьям слова Вана я дословно предавать не стал, хотя их двоих это касалось непосредственно. Но сказал, что мы остались, пока, на время.
Так она там одна, выходит? проговорил Эрбин. На Байкале-от?
Там целое племя тех, кто поклоняется ей, сказа Арий.
Не о том япоморщился Эрбин, словно его разозлило напоминание брата, будто тот не сообразил, о чём он говорит.
Ты женат, Эр. На манечке-танечке, так что остынь, заметил Арий.
Думаешь, я стану за двоих тут отдуваться с этими куклами? Нет, от меня тебе не отделаться, я отправлюсь с тобой