Но, что станут делать братья-байкальцы и когда, я не стал думать, это их дело. Мне надо было бы, конечно, отправиться на Байкал, чтобы защитить её Это им всем кажется, что она очень сильная, но я знаю, что теперь она ранена, в самое сердце, и что как никогда уязвима перед Ним. А от Диавола лучшей защиты, чем чёрт не найти.
С этим я и пришёл к Вану.
Он поднял глаза на меня, думал некоторое время, поднялся даже из-за стола, на котором были разложены книги, но поверх них стопка Аяиных рисунков, на нихдитя
Он походил по горнице, ныне в почивальню принесли стол, и он здесь поводил по многу дней с книгами, и записками. Что-то изучал и записывал, мне кажется, ещё и отлучался куда-то, потому что книги менялись, он их где-то брал, изучал, делал записи, после прочтения возвращал. И какие-то ещё умения развивал в себе, помимо имеющихся. Только служба у князя звенигородского отвлекала его от этих занятий, потому что он даже почти не спал.
Ты уверен в том? Что можешь защитить её?
Я уверен, что ей нужна защита, сказал я.
Ван долго смотрел мне в лицо светлыми глазами, потом сказал.
Можешь ты присылать мне веси о ней? С Басыр хотя бы?
Она и сама обязана нас всех весями через своих слуг три раза в год посещать.
Это так, но я знаю, как она может обходить это правило. Она узнает обо мне и ни слова не скажет о себе. А ты просто напишиздорова, весела, али грустна, в Байкале купается. Ни о чём ином не прошу, не шпионить, но я тоскую о ней так, что и умер бы, если бы не надеялся вернуть всё.
Мне хотелось сказать ему, что такого полного счастья как у него, не было ни у кого из живущих, но он всё потерял по своей воле, но что зря пинать поверженного?
Тяжелее разговор был только с Рыбой, которая обняла меня.
Да ты што Дамэшка, как же я без тебя-от остануся теперь, ты ж мне как брат, столько лет, меня без тебя как половинка, даже треть
И заплакала, сразу раскисая, как подмокший хлеб. Я обнял мою верную Рыбу, и сказал, поглаживая ее широкую, на зависть, спину:
Побудь с ним, с Ваном. Его от Сатаны только Аяя защищала, а нынче она сама и не приведи Бог, как Ван ступит на дорожку, что к Нему ведёт, у Вана силища, вообрази, что будет?.. Миру энтомуконец. А он ведь, ежли в голову себе что-то возьмёт, его не остановишь.
Это да, это тыверно, согласилась Рыба.
И едва я собрался уже попросить Вералгу, как она сама явилась к Вану неожиданно.
Ты ты паршивец, куда ты дел свою шлюху? услышал я, едва она переступила порог его горницы.
Полегче, Вералга, строго сказал они, я услышал, как он поднялся из-за стола, за которым сидел. Я шлюх вовсе никогда не знал.
Не знал?! Не знал, что Аяяшлюха из шлюх! Богиня Любви! Её жрицы все проститутки!
Прекрати, Вералга, ежли не хочешь снова остаться без рта, сказал Ван негромко, угрожающе.
Прекратить! Да я Викол отправился с ней! Викол! Вообрази, какой изощрённой тварью надо быть, чтобы обольстить Викола!
Этого не может быть, невозмутимо сказал Ван. Если Викол оставил тебя, это не означает, что он отправился за Аяей.
Викол пропал сразу вслед за ней, стало бытьон с ней. Где Аяя?! Только не лги, что она в могиле, будь так, и ты лежал бы рядом! Всё ложь! Всё ложь, что с нею! И дитя, похороненное и её добродетель! А ты всё веришь, ты веришь в её любовь, в то, что она не обманывала тебя!
Меня не обмануть, сказал Ван.
Ну конечно, вас обмануть ничего не стоит, когда у вас стоит! пошипела Вералга.
Ты в этом знаешь толк, похоже? В обмане и остальном, о чём говоришь, да? Кто тут тогда шлюха?
Не смей разговаривать со мной подобным манером! Учти, найду твою дрянь раньше тебяприкончу. Прикончу, если не прикончишь ты.
Ван помолчал некоторое время, я слышал, как он селскрипнул стул. И произнёс негромко и значительно:
Аяю не тронь. Что бы ни было, что бы она ни сделала, она моя, и мне решать, что с нею делать Ясно? Моя. Я с нею обвенчан, кто может это изменить? Ни ты и никто. Так что забудь о мести ей, иначе
Угрожаешь мне?
Нет. Ни в коем случае, ответил он, усмехнувшись, и, клянусь, у Вералги от этой усмешки по коже побежали мурашки размером с крыс
Признаться, мне было плевать, произвели ли мои слова впечатление на Вералгу или нет, мои мысли были далеко, тем паче, я был уверен, что ничего дурного на деле она не может причинить Аяе, так, болтовня. Сам я думал днесь о том, что сказал мне князь Иван Иваныч, когда спросил о жене и моём мнимом вдовстве.
Нехорошие слухи, Василий, появились, будто бы не своей смертью померла твоя жёнка. Будто бы ты убил её?
Я обомлел. Вот это да
Сказывают, что ссорились вы, а после никто её уже не видел, Иван Иваныч внимательно вгляделся в меня. Что скажешь? Дознание мне учинить? Чадь твою расспросить али как? Сам признаешься?
В его совещательной горнице, где он обычно сиживал с дьяками, советниками али с братом Семёном, мы были одни, и говорил он не строго и негромко, словно надеясь услышать ответ, который успокоит его.
Говорят, даже гроб не открыли на отпевании и на погосте тож Отчего это, Василий? Признайся мне, как на исповеди, убил? Я придумаю, как тебя спасти, отвести подозрения, оправдать. А, Василий? Убил?
Да нет же, Иван Иваныч! Что же я, изверг? Как это жену убить?! растерялся я, вот уж никак не ожидал.
Но князь Иван не верил мне, встал из-за стола и заходил из одного угла в дугой.
Я понять могунегромко произнёс он, и кто его убедил в том, что я такое злодейство свершил? Такая красота, охотников, небось, немало Говорили, спуталась со сродственником вашим, с Резановым Иваном? Он-то сам пропал со двора. Ты его, может, прирезал тоже, а труп в воду кинул? Али ещё куда?
Я отказывался, удивляясь, какие дикие слухи могли появиться на пустом месте. И как такое вообще могло кому-то прийти в голову.
Иван Резановстарик вовсе, что ты, Иван Иваныч, к тому же дядя мой! воскликнул я.
Старик-от, может и старик, но жена-то у него молодая, стало быть, и он не так уже и стар Ну, что скажешь? В семьях случается и не такое, пока муж в отлучке, жена со сродственником сваляется. Может, и ребёночек его был? Тебе ведь, по сколько дома не бывало Василий, право, лучше расскажи мне всё, а там порешим, как защититься. В монастырь тебя пока отошлю, пока слухи не утихнут, а дале
Похоже, он всё уже решил, и отослать меня, и даже казни лютой предать. Но спрашивал признания из одного любопытства, хотел из первых уст подробности вызнать, а после и казнить, ведь я признался в смертоубийстве. Но я не думал признаваться.
Не пошло и седмицы, как пришли за мной стражники. Вералга, оказывается, жалобу на меня подала великому князю, что я убил жену и её мужа за преступное сожительство. Теперь было ясно, кто выдумал всё это, она решила опередить меня, хотя и знала, что я способен уйти от любой стражи, но я не стал, и об этом, думаю, она тоже догадывалась заранее, почувствовала во мне. Уходя со стражей, я обернулся к Рыбе, со слезами кинувшейся ко мне.
Куда вы его?! Куда, Вася?! вскричала она, попытавшись преградить путь стражникам. Но они замахнулись алебардами:
Уйди, тётка, не мешай, на суд княжой ведём убийцу и волхователя.
Убийцу Батюшки-святы, как это?
Вот тогда я и обнял Рыбу, и сказал тихо, в самое ухо:
Дождись, Рыба, до казни, не уезжай, а там Увидимся.
Как же, да ты што?! Как казнь?! зарыдала Рыба, оседая, и сразу стала похожа на опавшую квашню. Хуже всего было то, что Дамэ уже отправился на Байкал, и она оставалась одна. Более того, на Москве не было уже и Ария и Эрбина, они улетели, о чем пришли сказать мне, благородные люди.
На Байкал полетим, пока самолёт исправен ещё, сказал Арий.
Открыто и без зазрений говорите, что летите сманить мою жену, усмехнулся я, наливая им фряжского красного вина. Я оплошал, стало быть, место свободно? Вералга считает, что его уже занял Викол.
Они переглянулись, не ожидали этой новости.
Хорошо, если Викол, проговорил Арий.
То есть?
Виколчеловек, как известно, да и не по этой части он вовсе, чтобы за девчонками бегать. Так что
Мы опасаемся соперника иного родасказал Эрбин.
Иного? Какого иного? не сразу догадался я. Вы о Сатане? Неужели? Нет, она никогда
Аяя могла переместиться на Байкал только с Его помощью, и тебе закрыть туда ход мог только Он. Такое уже было, она так пряталась одиннадцать веков, пока я не отыскал её, для твоего посвящения, между прочим.