Его тирада больно ранила. Не знаю, откуда взялась у меня наглость, но я перебила его.
- И это вы называете по-человечески? - я печально обвела взглядом руины. - Вы только что погубили цивилизованный и высокоразвитый город! Так поступали только варвары в стародревние времена.
- Заткнись, дрянь! - рыкнул бородач и двинул меня сапогом под зад.
Я не удержалась на ногах и упала на землю, порвав подол платья. Все дружно заржали, а я торопливо попыталась встать. Но мне удалось лишь подняться на колени. Дальше меня не пустила чья-то тяжёлая рука.
- На коленях проси прощения, сука! - рыкнул мужской голос.
- Не троньте её! - завопил Макс, дёрнувшись ко мне.
- Заткнись, щенок, если не хочешь, чтобы мы пришили твою юную жёнушку, - говоривший огрел Макса прикладом по спине.
- Так вот, маленькая шлюшка, - заговорил бородач вкрадчиво-противным голосом. Он встал передо мной, и грубо схватив за подбородок, дёрнул мою голову наверх, заставив посмотреть ему в глаза. - Будешь дерзить и пытаться бежать, то мы не посмотрим на то, что ты - замужняя и здоровая. Женщин в нашем мире очень мало, так что мы с радостью развлечёмся с тобой.
Я почувствовала, как мои глаза забегали от страха. Здесь десяток грязных косматых мужиков и каждый с интересом поглядывает на меня. Если бородач осуществит свою угрозу, то они растерзают меня, не оставив живого места.
- Отстань от неё, Рок, - заступился за меня один из бандитов. - Вдруг она беременна искусственным ребёнком? Если погубишь внутриутробное дитя, тебя расстреляют. Ведь нам нужны искусственники для продолжения рода.
Я предприняла героическую попытку изобразить невозмутимость. Надо же! Им нужно, чтобы женщина была беременна! Знают, что именно на продолжение рода и была нацелена программа нашего правительства. Но в случае проверки выяснится, что я не только не беременна, но даже девственна. Наверное, таких, как я, будут отдавать на потеху варварам. Внутри всё сжалось от страха.
Незаметно глянула на Макса. Он тревожно смотрел на меня. Казалось, что из -за беспокойства за меня, собственная судьба его даже не волновала. А вот меня волновала. Что же делают с мужчинами? Убивают? Отправляют на тяжёлые работы? Проводят жестокие опыты? Но спрашивать об этом было глупо. Скоро сами всё узнаем.
Шествие по улице продолжилось. Я еле шла в узком платье, подол которого цеплялся за каждый камень. Чтобы я не упала, мне развязали руки, и я смогла придержать длинное одеяние.
Нас подвели к большому автобусу, такому же обшарпанному и грязному, как и его владельцы. На окнах не было стёкол, а только решётки. Нас толкнули к дверям. Запутавшись в длинном платье, я упала на ступеньках. Материал юбки с треском порвался, нелепо повиснув. Кто-то из мужчин лихо подхватил меня за талию и поставил на ноги. Я со злостью дёрнула надорванный подол, очень укоротив платье.
- Так намного симпатичнее, красотка, - заржал тот, кто помог мне встать и тут же хлопнул меня по попке.
- Не задерживай движение, - прикрикнул он на меня.
- Не тронь её! - заорал Макс, всем телом оттолкнув от меня мужика. Руки Макса были связаны, так что он не смог ударить моего обидчика.
- Он ещё и дёргается! - рассмеялся мужчина и двинул Макса кулаком по лицу. - Иди в автобус, щенок!
Боясь, что Максим не сдержится и вновь накинется на обидчика, я ухватила его за локоть и поволокла вглубь автобуса. Села у окна на свободное сидение, из которого местами торчали пружины из-под рваного дерматина. Рядом сел Макс. Какое-то время мы молчали, хмуро глядя, как внутрь салона заталкивают таких же бедолаг, как мы.
- Что же будет с нами? - выдохнула я в отчаянии, тщетно пытаясь прикрыть коленки коротким платьем. - Они убили Кирилла, и ничто не помешает им убить нас с тобой.
Глаза Макса почернели от горя. Смерть брата была для него жуткой трагедией.
- Я знаю не больше, чем ты, - ответил он, проводя языком по запёкшейся на губах крови: видимо, она мешала ему говорить. - Но, кажется, убивать нас они не собираются: мы нужны им живыми. Для исследований.
Судя по тому, что в автобус сажали только тех, кому было не меньше двадцати лет, но не больше тридцати, захватчикам для опытов был необходим молодой и крепкий биологический материал.
Как только салон автобуса наполнился, между рядов сидений прошёлся мужчина с ножом и перерезал верёвки, связывающие руки пленников. Макс затряс запястьями: видимо, руки вконец занемели.
- Всем сидеть тихо! - гаркнул вооружённый и свирепый мужчина, обводя нас презрительным взглядом. - Здесь вы - никто и звать вас никак! Замечу хоть одно движение, моментально убью! - для подтверждения своих слов, он выпустил в крышу автобуса очередь из автомата, проделав с десяток дыр. - Пока вы послушны, мы согласны мириться с вашим существованием на нашей земле, но стоит вам только проявить непокорность, как мы не пощадим никого!
Последнее слово он выкрикнул с особой агрессией, и стало ясно, что мы для них -неугодный материал, но всё же ценный для их правительства. Подопытные кролики. Эти варвары считают землю своей.
- Если мы заметим, что кто-то пытается переговариваться, тут же убьём! - начал вводить свои правила конвоир. - Вы не имеете права общаться ни шёпотом, ни жестами, ни перемигиваниями. Любой жест будет расцениваться, как бунт! И тогда всех под расстрел!
В автобус вошло ещё несколько вооружённых бандитов. Они закрыли на несколько замков прочную решётку, разделяющую пассажирские места от мест конвоиров. Теперь мы были как звери в клетке. Ни единого шанса на побег! Двери закрылись, и автобус тронулся с места.
Один из конвоиров просунул сквозь прутья решётки большую жестяную банку с какой -то желеобразной субстанцией.
- Смажьте раны, - приказал он. - На заражённых землях полно инфекций, от которых помрёте раньше, чем довезём вас до распределителя. Нам не нужен полный автобус дохляков.
Банка пошла по рукам. Все, кто был ранен, или избит, обильно смазывали повреждённые участки. На удивление, мазь оказалась чудодейственной - раны проходили моментально.
Даже синяки исчезали! Кожный покров регенерировался настолько быстро, что я опешила, когда Макс за считанные секунды избавился от следов побоев.
- Ну и ну, - ошеломлённо протянула я, дотрагиваясь до его губ, которые несколько секунд назад были покрыты грубой коркой запёкшейся крови.
- Видимо, не так уж они глупы, коль разработали такие лекарства, - кивнул Макс, с недоверием ощупывая своё лицо.
- Ну что, все поправили здоровье? - гаркнул конвоир, давший нам банку. - Возвращайте лекарство и больше не нарывайтесь на неприятности. А то для нас убивать - любимое занятие. И если бы не было велено подлечить вас мазью, то мы бы с удовольствием посмотрели, как вирус начал бы разъедать ваши раны.
Еле сдерживая страх перед происходящим, я уставилась в окно. Отныне я не узнавала город, по которому мы ехали, хоть я знала, как он называется, и как он выглядел ещё вчера. Меня затрясла нервная дрожь. Я припала к окну и заплакала.
Макс притянул меня к себе. Моя спина прижалась к его боку, его руки обхватили меня, его тепло согрело и успокоило меня. Хорошо, что наши тюремщики не восприняли его действия, как попытку поднять бунт. То ли не заметили, то ли решили, что мы не опасны.
Так мы ехали очень долго. День сменился сумерками, обагрёнными заревом пожарищ. На обочинах валялись трупы, кое-где на обломках домов висели тела, вздёрнутые пришельцами. Петли на шеях повешенных оборвали жизни, которые уже были не в радость. Я вспомнила слова Кирилла: «боюсь, что живые позавидуют мёртвым»...
На смену тревоге и отчаянию ко мне пришло отупение. Почему-то стало всё равно, что с нами будет. Причём расстрел, которым нам грозил один из конвоиров, казался меньшим из зол, и избавлением от творящегося беспредела. Сердце Макса ощутимо бухало о мою спину, отчего было ясно, что страшно не только мне.
Глава 5
Кирилл открыл глаза. Вокруг царила непроглядная тьма, откуда-то издалека доносились звуки выстрелов и взрывы. Привычной жизни пришёл конец.
Он еле пошевелился, заскользив в луже собственной крови. Пока он передавал браслет Максиму, тот отчаянно пережимал рану брата, туго перетянув её оторванным рукавом рубашки. Это спасло Кириллу жизнь. Но сейчас он оказался настолько слаб, что даже пошевелиться было невмочь.