Выпрямись, Стефания, одёрнула меня мать.
У меня задёргался глаз. Какого беса, матушка? Мы едем без остановок почти шесть часов! У меня всё тело будто иголками покалывает! Почему я не могу сесть, как мне удобно? Тем не менее, приходится держать спину прямоспорить с её высочеством не каждый сможет. А если сейчас начать пререкатьсядо самого монастыря мне будут читать морали. А хуже этой поездки может быть только поездка под непрерывный маменькин бубнёж. Поэтому бес с ней, с моей пятой точкой. Голова важнее.
Глаза сами собой закрывались, но расслабиться я боялась. Вдруг во сне не так сяду или слюну пущу? Маменька меня тогда совсем изведёт. А между тем, поспать бы не помешалоночь выдалась бурная.
Вопреки моим страхам отец не стал ругаться, а напротив, вызвался сопроводить меня по моим архиважным делам. Отец вообще порой ведёт себя очень странно.
Я понимаю, что тебе нужно попрощаться с подельниками, Стефа, сказал он. Но я бы на твоём месте положил деньги в банк, а не отдавал в сомнительные руки.
Как ты себе это представляешь? удивилась я. У меня документов нет. А в банке непременно удостоверение личности спросят. А мне, на минуточку, четырнадцать. Я до двадцати не имею права открывать счет.
Ты меня удивляешь, вздыхает отец. Неужели ты не удосужилась купить липовые документы? Так нельзя, Стефа.
Я пытаюсь понять, серьёзно ли он говорит, или смеётся надо мной.
Много у тебя накопилось?
Двести тридцать двойных империалов, я не хвастаю, нет, но лицо у отца вытягивается.
Ты банк что ли ограбила? На эти деньги можно дом с садом купить!
Я скромно опускаю глаза.
Заработала.
В доме утех?
В том числе.
И каким образом, можно спросить? к чести отца, на его лице лишь любопытство.
А матушка бы уже в обморок упала.
Уборка. Обслуживание номеров. Подготовка листовок.
А! светлеет лицо отца. Так это твои стишки!
И он продекламировал с выражением:
В мраке ночи красным светом фонари сверкают,
Дом веселья одиноким двери открывает.
Всех, кто жаждет серых будней позабыть досаду,
Завлечёт в свои чертоги радости-отрады.
Мои, признаюсь я. Не шедевр, но заплатили неплохо.
Но не двести же империалов!
Пап, ну давай ты не будешь мне финансовую ревизию устраивать! взмолилась я. Уверяю, я за любую монетку могу отчитаться! И лекарь меня уже осматривал!
Ты меня удивляешь, Стефа, фыркнул лорд Браенг. Ты в борделе три месяца работала. Неужели не увидела, что там женщине не обязательно даже раздеваться, чтобы заработать?
Па-а-ап! простонала я. Давай закроем эту тему! Я же не могу с тобой об этом разговаривать!
Смотреть, значит, могла, неожиданно жёстко ответил отец. А разговаривать мы стесняемся. Ладно, закрыли тему. Пошли положим твои деньги в банк.
Какой банк, закрыто всё! Ночь!
Центральный банк, Стефания. Круглосуточный.
А у нас есть круглосуточные банки? с удивлением спросила я, едва успевая за его широкими шагами.
Для главы королевской службы безопасностиесть. Стефа! Ты как ходишь? Что ты семенишь? Расправь плечи, подбородок вверх. Шагай широко. Если уж берёшься изображать парня, делай это с умом! И бёдрами не раскачивай! Если ты так в борделе ходила, неудивительно, что лорд Стерлинг клюнул!
Словом, прогулка с отцом прошла весело и познавательно.
Гораздо интереснее, чем поездка с матерью и её камеристкой в одной карете. Но, как говорит мой друг Ларри, "попался ловчимпритворись мёртвым". Вот я старательно и притворялась хорошей девочкой. В конце концов, официальная версия гласит, что в борделе я была только однажды, и только среди кухонных работников.
Путешествие было мучительным. Если бы только мама позволила хоть разок пройтись пешком! Но нет, это совершенно недопустимо: леди ездят в карете и точка. На своих ногах только оборотни передвигаются, да и то оборачиваться нынче считалось в столице дурным тоном. Мы ж, оказывается, не звери. Мы ж люди. Вот только бордели у нас в полнолуния переполнены.
Если отец расстраивался, что я нисколько не оборотень, то маму печалило, что и маг я так себе. Обычно бывает: сильный зверьмало магии. Много магиислабый зверь. У моей кузины Виктории, которая, к слову, не кузина, а племянница, хоть и старше меня на пару лет, огненный дар ого-го какой, а переворачиваться она может только в полнолуние. А мне и здесь не повезло. Ну и ладно, не больно-то мне нужна эта магия. У меня есть мозги, а это гораздо ценнее.
Рано или поздно всё плохое заканчивается, и вот мы уже трясёмся на неровной горной дороге, а впередимрачный замок с подъёмным механизмом ворот. Что-то мне подсказывает, что оборотню здесь развернуться негденаверное, стена в три человеческих роста. Это не пансионат, господа, это самая настоящая тюрьма. И бежать уже поздно.
Карета с грохотом въезжает во двор по подъёмному мосту. Копыта лошадей звонко цокают по оббитым железом доскам. Я читала историю замка Святой Елизаветы. Здесь каких-то восемьдесят лет назад окончила свою жизнь невеста мятежного принца Доминиана. Окончила, признаться, славно и куда более весело, чем жила до этоговозглавив ополчение во время войны с Франкией. Именно монашки вышли на последний бой, защищая детей со всего Предгорья, которые укрылись здесь, в замке. Вышли с вилами, лопатами, рубелямииз оружия в монастыре были лишь топоры для колки дров. И франкийцы отступили было, склонившись перед их мужеством но командир приказал убивать всех. Тогда еще не святая, а просто безумная Елизавета, довольно сильный маг огня, видя, что солдаты колеблются, спалила командира к бесу, разумеется, погибнув сама. Маг, употребивший свою силу для убийства, погибает мучительной смертью. Франкийцы ушли. Дети остались живы. Елизавету причислили к лику святых. В замке открыли сначала детский приют, затем, когда сирот больше не осталось, пансионат для девушек.
Интересно, государство оказывает достаточно финансовой помощи этому заведению? Или, как в моих любимых романах, здесь по утрам вода для умывания покрывается ледяной корочкой, а кормят воспитанниц исключительно пшёнкой на воде?
Леди Стефания?
А? Что? Да, выхожу. Просто ноги затекли и задница пардон, нижняя часть спины онемела.
Почётный конвой остаётся снаружи, а наша маленькая процессия с её высочеством во главе следует в замок за послушницей в черном балахоне.
Внутри неожиданно уютно. Стены обшиты теплыми дубовыми панелями, на полу ковер, везде горят маг-светильники. Настоятельница в белой кике встречает нас с мягкой улыбкой.
Приветствую вас в моём монастыре, госпожа Бригитта, госпожа Стефания!
А ловко она обозначила правила! Не ваше высочество, а просто «госпожа». Действительно, монастыритакое место, где все равны. Впрочем, некоторые всё же ровнее. Как, например, настоятельница и сестры-наставницы.
А косы придется обстричь, неожиданно заявляет настоятельница, оглядев меня с ног до головы. Здесь нет служанок, ухаживать за ними некому. Кроме того, такие роскошные волосыпервый шаг к греху тщеславия.
Я растерянно поворачиваюсь к матери. Как это косы обстричь? Мои косы? Они же до колен длиной, моя гордость, моя красота! Ни у кого таких нетну, кроме кузины Виктории.
Это невозможно, резко говорит мама. Волосы останутся.
Выход сами найдёте? приподнимает брови настоятельница. Надеюсь, ваша дорога обратно не будет тяжела.
Мне захотелось похлопать в ладоши. Так её высочество ещё никто не унижал.
Возможно, до пояса, нехотя сдается матушка.
До плеч, качает головой настоятельница. Как у всех.
Почему-то меня крайне забавляет всё происходящее. Мне кажется, что всё это происходит не со мной. Это какой-то другой девочке сейчас обрезают волосыс натужным скрипом ножниц; другую девочку заставляют переодеться в коричневое форменное платье и белый чепец; не меня проводят светлыми длинными коридорами в спальню с четырьмя кроватями и всего двумя шкафами.
Очнулась я уже сидящей на кровати и смотрящей в одну точку. Хоть убейте, я не помню ни как прощалась с матерью, ни как принесли мой сундука его принесли и оставили посередине комнаты. И он был пуста вещи аккуратно разложены на полках. Стоп, а где мои тетради? Я вскочила и в панике заметалась по комнате, а потом взяла себя в руки и заглянула в привычное место: под стопку панталон. Там они и лежали.