Еще и это, проворчал Ульф.
Света, уже сидевшая на чурбаке, обернулась к нему. Подумала зачарованно и измученнос ума сойти. Выходит, она потомок главного из здешних богов. Прямо день открытий какой-то. Локки пришел, о великом предке рассказал
Ульф посмотрел на нее изучающе, словно увидел впервые. Заметил:
Но этот дар можно отдать.
Да, согласился Локки. Если твоя жена возьмется за руну Чаши, и передаст ее кому-то, не испытывая страха, по доброй воле, да еще сама попросит принять дарон уйдет. Сам Один именно так получил эту силу. Но в уплату лишился глаза, и девять дней провисел повешенным. С петлей на шее, с копьем в глазнице. Не будь у него тогда капли магии, полученной от ванов, не выдержал бы. Надеюсь, ты приглядишь за своей женой. Ее дар нельзя отдавать в чужие руки. А если у вас родится маленький оборотень
Локки снова улыбнулся, по-лисьи выпятив длинный подбородок. Насмешливо добавил:
У твоего щенка тоже может быть дар. Но ему понадобится мать, способная его защитить. Если, конечно, ты не собираешься заделывать своей бабе волчат, чтобы кто-то мог получить их силу.
Ульф оскалился. Рыкнул:
Ее дети унаследуют Одинов дар?
Этого я не знаю, легко ответил Локки. Ведь в них будет и моя кровь. Но сейчас нам не до этого. Хальстейн, средний сын Олафа, уплыл на юг с торговым караваном. Ярлы, собравшиеся в Нордмарке, уже отправили за ним драккар. Торгаши путешествуют медленно, ночуют на берегуа драккар морской стражи пойдет без остановок. И дней через десять Хальстейн вернется в Нордмарк. После этого все начнется сначала. И в Утгарде снова может появиться гость из Мидгарда. Очередной потомок Одина
Однако Ауг мертва, перебил его Ульф.
Локки быстро возразил:
Она не последняя колдунья в Эрхейме.
Ульф нахмурился. Поинтересовался:
Как она перетаскивала людей из другого мира? Я следил за старухой той ночью, когда она добыла для меня Свейту. Но ничего не заметил. Никакого колдовства или чар
Вспомни, что делала Ауг, добродушно предложил Локки.
Да ничего, буркнул Ульф. Поела и села прясть.
Локки кивнул.
Именно. Она пряла, Ульф. Асы передали старухе веретено одной из норн, Скульд. Посланец асов научил Ауг, что с ним делать. Правда, он скрыл от нее, что будет потом. А колдунья с этим веретеном спряла новые нити судьбысначала для Хильдегард, затем для двух мужиков и следом для тебя, Ульф. Руна Гьиоф, которую ты сжимал в кулаке, привела из Мидгарда девку с рунным даром. Она подходила тебе по возрасту, да еще коснулась нужной руны. И нить с веретена связала вас двоих, вытянувшись между вами мостом и все сошлось. Сходилось четырежды, если считать вместе с твоей женой.
А что случилось с теми, кто попал сюда до меня? спросила Света по-русски.
Сзади неслышно подошел Ульф. Встал рядом, и она плечом ощутила прикосновение его бедра.
У них забрали дар, объявил Локки на местном наречии. Но перед этим старого конунга Олафа навестил все тот же посланец асов. И предложил обменять жизни людей на место в Асгарде. Конунг Олаф отказался. Зато его сын, Торгейр, согласился. Однако обставил все так, чтобы его не заподозрили. Когда конунга убили, Торгейр был в плавании. Никто не стал бы винить его в смерти отца. А чтобы ярлы не сомневались, виновным назначили младшего сына, Гудбранда. Это подстроила Хильдегард, добывшая сразу три рунных дара.
Локки смолк, Света торопливо напомнила:
А где сейчас люди с Земли?
Их продали, как рабов, уронил Локки. Сразу, как только они отдали свой дар. Те, кто приходил за ними к Ауг, предпочли истинной судьбе лучшую. Хильдегард была первой. Она получила парня из Мидгарда и опустошила его. Потом отправила к Ауг двух воинов своего отца. Те привели полученных девок к ней, забрали серебро, которое обещала дочь ярла, развернулись и ушли. Думаю, Хильдегард мечтала усесться рядом с бабами из Асгарда, как равная. Вот и нахапала побольше силы.
А ты за этим приглядывал, бросил Ульф.
Нет. Я не сразу обо всем узнал. Во взгляде Локки мелькнуло сожаление. Неприкрытое, удивительно искреннее. Но это я открыл колдунье Ауг, какая страшная участь ждет людей. Я научил ее, как обмануть Хильдегард. Велел растеребить нити судьбы, спряденные раньше, и подмешать чужие волоконца в шерсть на прялке. После этого новые посланцы Хильдегард ушли ни с чем. А затем я попросил колдунью о помощи. И подтолкнул одного из волков, загрустившего без бабы. Он уже начал звереть без женского тела, и к колдунье побежал с радостью.
Света уставилась на костерок, догоравший в очаге. Слова Локки прозвучали грязно. Все случилось потому, что Ульфу надо было с кем-то переспать
Рука Ульфа сжала Светино плечоне больно, но чувствительно. И это ее отрезвило.
Я тоже пошла к Ирун Азизе ради мужчины, мелькнуло у Светы. Если убрать романтический флер и оставить голую правду.
Ульф, по крайней мере, давно был один. А она только что рассталась с Антоном. И сразу кинулась искать нового жениха
В память о Сигюн, как-то непонятно сказал Локки.
Затем прищурился. Ярко-голубые глаза почти спрятались под веками.
Я решил посмотреть, что из этого выйдет. Моя кровь и кровь Одина. Оборотень, всегда готовый перекинуться в зверяи девка из мира, где моего потомка даже в человеческом облике посчитали бы дикарем. Необразованным дурнем.
У Светы по щекам плеснуло румянцем.
Но я никогда так не считала, со стыдом решила она. Хотя Ульф иногда бывал до жути прост
И у меня все вышло, объявил Локки. Посланцам Хильдегард колдунья соврала, что во всем огромном Мидгарде не нашлось подходящей для них девки. Такой, чтобы и дар имела, и коснулась руны в ту самую ночь, когда прялась нить. А оборотень получил невесту. Оставлять веретено у колдуньи и дальше было опасно. Поэтому я послал за ним инеистого. Но Ауг начала упираться, а йотун не сдержался. В итоге колдунья погибла. Само веретено обернулось золой, когда его коснулась лапа инеистого. Жаль, но такие вещи нельзя отобрать. Их можно лишь отдать по доброй воле.
Чего ты хочешь? резко спросил Ульф.
Локки усмехнулся.
Я хочу остановить надвигающуюся бурю. У норн еще остались два веретена, и здесь могут появиться новые потомки Одина. Или народятся дети у тех, кто попал в этот мир из Мидгарда. Но выход есть. Стань конунгом, Ульф. И пусть города украсят щиты, на которые ступила твоя нога. Не сможешьтогда я приведу в Эрхейм йотунов, инеистых и огненных. Иначе боги все-таки построят свой Биврест.
Твои йотуны смогут остановить асов? бросил Ульф.
Локки пожал плечами.
Нет. Но они перебьют столько народу, сколько смогут. И богам уже не хватит сил для Бивреста. Мне пора уходить, Ульф. Я и так засиделся в твоем мире. А это опасно не только для меня.
Он встал с пня. Обронил:
Стань конунгом, Ульф. Или наблюдай, как умирают люди Эрхейма. Выбор за тобой. Прощай.
В следующий миг по глазам Светы резанула вспышка белого сияния. Она зажмурилась
А когда открыла глаза, Ульф уже шагнул в сторону. Сказал буднично:
Пойду помою миску. Ты ведь не будешь есть с посудины, что валялась на земле?
Он вышел, а Света, помедлив, встала. Качнулась, сделав шаг. Хотелось есть, по телу плыла слабость
Но после услышанного сидеть в одиночестве не хотелось. И было ясно, что Ульфа задели слова Локки.
Она дошла до выхода. Распахнула дверь, вцепившись одной рукой в косяк, и застыла.
Хижина стояла на склоне горына пологом уступе, кое-где поросшем кустами и невысокими деревцами. Справа шелестел мелкий водопад, падавший со скал, нависавших над хижиной. Вода пускала торопливую рябь в крохотном озерце среди камней. И прыгала от него вниз по склонумаленькой речкой, говорливой, звонкой, в пене и брызгах.
А выше, над скалами, стелился дым. Плыл размытыми перьями под блеклыми тучами, обложившими небо. Внизу синело море. Подножье горы вонзалось в него клыками скал, слюной пуская пену прибоя по морской синеве
Ульф, присевший у озерца, при появлении Светы выпрямился. Сказал, стряхивая воду с миски:
Иди внутрь. Нечего тут бродить, еще свалишься.
Ты мне не нянька, подумала Света. Следом пожалела, что не может высказать этого вслух. Объявила: