Да, после монахов я тоже научилась бояться.
Кстати, монахи и были основной проблемой. Они, оказывается, жили повсюду. Не попасться им на глаза, замаскироваться оказалось ужасно сложно, но Арман научил меня паре приёмов, которые успешно работали. Дракон тоже монахов недолюбливал. Узнав, что я прикончила целый монастырь, лишь рассмеялся и заявил: "Так им и надо". Я удивилась, но Арман добродушно ухмыльнулся и сказал: "Алиска, они по другую сторону баррикад". А, когда я не поняла, сделал большие глаза и на следующий же день потащил меня в трёхдневное путешествие через море к разрушенной Ромулии.
Они понастроили там свои монастыри. Ты увидишь, говорил Арман. Но это не их земля. Наша. Она была нашей задолго до их появления. Их Спаситель тогда ещё и не родился.
По-моему, именно во время этого путешествия мы оказались в трактире, где мне в руку впервые попала лютня. Сам менестрель напился до беспамятства, а я просто попробовала повторить парочку его песен. Для себя и Армана.
Талант к песням прорезался у меня так же неожиданно, как и к танцам. "Ты настоящая принцесса!" говорил Арман, восхищённо глядя на меня.
Ну да. Принцессы же должны сладко петь и красиво танцевать.
Но что б я ещё раз исполнила что-то такое в трактире! Эти странные, воняющие перегаром люди, больше напоминающие животных в сумраке общего зала, забросали меня медяками и постоянно кричали что-то похабное. Даже Арман под конец не выдержал и увёл меня. Точнее, унёс, обернувшись драконом, на другой остров.
О! Что действительно было тогда первый раз, так это море. Бескрайнее, беспокойное, вздыхающее, точно громадное животное, совершенно, абсолютно очаровательное. Над ним в облаках было куда холоднее, и ещё чешуя Армана становилась очень скользкой. Но море было таким красивым Крики чаек, разноцветные пятнышки кораблей и волны, волны, и запах соли, и свежий ветер
А ещё оно было очень синим. И ярким. Всё становилось ярким по мере того, как мы подлетали к таинственной Ромулии. Дома я никогда не знала таких сочных красок. Особенно в Утёсе.
Арман всё повторял: погоди, ещё немного, и ты не будешь рот закрывать от удивления. От красоты, скорее, но это мелочи.
Долетев до земли бывшей Ромулии, мы остановились в ближайшем портовом городе. Без зазрения совести наведались в храм, высидели молитву (Арман покривлялся). Благодаря ухищрениям дракона монахи не обратили на нас ровно никакого внимания.
А вечером Арман потащил меня за город, к роще.
Да, рот у меня и впрямь не закрывался.
Сначала это казалось тенями. Туманом, игрой неверного лунного света. Я потёрла глаза и вдруг нос к сносу столкнулась со страннымэм-м-м человеком. У него имелись рога и бараньи ногикопытца и шерсть колечками. И такие лукавые глаза, каких я никогда ни у кого не видела. Яркие и, к тому же, лиловые.
Арман дёрнул меня за руку, и человек-баран, смешно подпрыгнув, поманил нас к кострам.
Не бойся, Алис, посмотри: это же весело, шептал дракон, таща меня за собой.
Весело стало после странного напитка, который какая-то голая девица налила в серебряный рожок из громадного котла. Напиток был холодный, бодрящий и очень вкусный. И после него всё это ненормальное сборище перестало казаться странным.
Помню, как мы танцевали с Арманом в центре хоровода людей-баранов. Луна сверкала в алых глазах дракона, а сам он смеялся и повторял:
Это наш мир, Алиска!
Хоровод сочного синего, серебряного и лилового вихрился у меня перед глазами, врезался в память. И духоталетнее марево, замерший воздух, замершее время
Утром Арман объяснял, что раньше эти существанимфы, сатиры, дриадыжили везде. Но родиной их считалась старая Ромулия, потому с её разрушением, беднягам пришлось худо. А с принятием христианства и вовсе невыносимо.
Монахи думают, мы умрём, если перестать в нас верить, говорил Арман. Глупости. Но что могут знать эти зануды со своими книгами и крестами?
А я блаженно подставляла лицо яркому ромульскому солнцу, вдыхала сочные, одуряющие ароматы местных цветов и наслаждалась. Бурчание дракона про сожжённых ведьм и уничтожение древних свитков меня совершенно не трогало.
Ведь мне это не грозило.
В Ромулии мы провели три месяца. А, да, и за это время ко мне посваталось, кажется, полстраны.
Чего они липнут к тебе, как мухи? бурчал Арман. Да, ты, конечно, красивая. Но они ещё просто не знают, как ты во сне пинаешься.
Они просто не знают, что у меня Дар. А мне так понравилось флиртовать и притворяться, что я сама иногда о нём забывала.
Через три месяца Арман получил весточку из дома и заявил, что ему пора, но он скоро вернётся. Совсем скоро, я даже заметить ничего не успею.
"Совсем скоро" заняло почти полгода. Всё это время я не делала ровным счётом ничеготолько валялась на пустынных пляжах, флиртовала, плясала на местных праздникахочень частых по сравнения с моей родинойходила на свидания, кружила головы и даже пару раз ходила танцевать с туманными существами под луной.
Мне нравилась свобода. Я не понимала, почему раньше просто не взяла и не уехала от отца? Что меня держало? Что заставляло терпеть жизнь при дворе, которая мне совершенно не нравилась?
Позже я решила, что просто боялась свободы. Она была непонятной, неизведанной и странной, тогда как следовать чужим приказам, подчинятьсяпривычно и обыденно. Новое всегда опасно, всегда пугает.
Дурой я была.
Вернувшись, Арман снова потащил меня на поиски сокровищна этот раз у него даже имелась карта с расплывчатой кляксой и крестом. Но неунывающий дракон решил, что клякса похожа на мою страну, а значит, почему бы не слетать?
Мне не хотелось покидать Ромулию, здесь было слишком хорошослишком солнечно, слишком весело, слишком беззаботно Но кто бы смог возразить дракону, охваченному жаждой приключений?
По дороге мы остановились на фестивале празднования урожая где-то в Предгорье.
Мне всегда нравились горы, а вот Арман бурчал, что вроде как летать там сложно и погода непонятная, и льёт вечно, и холодно, и сели Нытик.
Помню, были танцы на улицах и гремела музыкапросто оглушительно. Арман куда-то исчез, ко мне подскочил какой-то парень, схватил за руку и принялся на непонятном гортанном языке что-то говорить. Я вдруг запаниковала, попыталась вырваться, но держал незнакомец неожиданно крепко.
А потом мой взгляд упал на его запястье, и на долгое, ужасно долгое мгновение я ослепла. Чётки у него на руке висели, скрученные на манер браслета. Освящённые, судя по всему, чётки.
Парень так и не понял, наверное, почему я отшатнулась. Но ему хватило дурости побежать за мной. А я На какое-то мгновение мне почудилось, что я снова в монастыре. И меня снова обвивают цепи-змеи.
В панике я упала на колени, прижала кулаки к глазам. В уши ввинчивался гул празднующего города, где-то еле-еле различался голос Армана, зовущий меня. Кажется, где-то там был и мой голос, воющий от страха.
Но ощущение цепей и горящих крестов оказалось сильнее всего.
Я рухнула на мостовую и потеряла сознание.
Мне бы, казалось, не привыкать просыпаться среди мертвецов. Столько раз, чему уже удивляться Да, собственно, я вовсе и не удивилась, открыв глаза и увидев рядом тело того юноши с чётками. Что меня ошеломилотишина, неестественная и абсолютно мёртвая?
Держась за стены, страдая от головокружения и тошноты, я пошла в сторону площади, где мы с Арманом расстались. Надо найти дракона надо попросить унести меня отсюда надо
Когда я услышала над собой хлопанье крыльев, то даже обрадовалась. Подумала, это Арман наконец-то явился за мной. Но подняла голову и поняла, что дракон другой. Крупнее и, судя по рисунку чешуистарше. И только после до меня дошло, что это, кажется, отец Армана.
Но зачем он здесь?
И как оказался так быстро?
Раздумывать больше, чем над одним вопросом моя голова отказалась. Зато на первый ответ нашла быстро. Я ахнула, захлебнулась воздухом и, не разбирая дороги, спотыкаясь о тела, кинулась к площади.
Арман лежал там, у фонтана, кстати, тоже почему-то пересохшего. Лежал, глядя пустым взглядом в небо. Мёртвым.
Я до крови прикусила прижатую ко рту ладонь. Не может быть Нет!
Я бы кинулась к нему, но ноги словно приросли к каменной плитке. Я просто стояла. И смотрела.