Фран. Мм Франческа. Родители моего папыитальянцы. Меня назвали в честь моей бабушки. Она в Италии. Боже, могла ли я сказать большую тупость? Бормотала, я положительно бормотала как идиотка, мужчине, перед которым в какой-то момент его жизни огромноволосая французская малышка-революционерка обнажала ноги. О, блестяще, Фран. Заставь его думать, что ты бредящая лунатичка.
Очень милое имя. Мне нравится. Он улыбнулся, когда сказал последнюю фразу, демонстрируя белоснежные зубы. Не острые. И без клыков. Я хотела спросить, что произошло с его клыками, но Сорен и кто-то из парней из группы заметили, что мы стоим среди разбросанного кабеля у опрокинутого мотоцикла.
Фран, ты в порядке? спросил Сорен, спрыгивая с грузовика, и хромая ко мне. Одна нога у него была короче другой, и он реально обижался на упоминания о своей хромоте, так что мы вообще не говорили о ней.
Вамп мельком глянул на Сорена, потом обратно на меня.
Приятель?
Я фыркнула, в тоже время, желая не делать этого. Я имею в виду, разве не стремно фыркать перед вампом?
Нет! Он же моложе меня.
Что-то не так, Фран? сказал Сорен, хромая действительно быстро, награждая темноволосого парня таким взглядом, словно тот пытался забрать у него любимую игрушку. Честно говоря, меня вроде как задел прищуренный, подозрительный взгляд, которым наградил парня Сорен.
Все о'кей, меня просто переехали. Думаю, кабель не поврежден.
Переехали? Двое парней из группы заспешили мимо Сорена и похватали кабель, проверяя последствия.
Шутка, Сорен. Я не поранилась. Это брат Имоджен.
Темноволосый вамп подарил мне любопытный взгляд, прежде чем протянуть руку Сорену. Он не отрицал этого, так что я сделала вывод, что мое предположение было верным. Хотя, это не было сюрпризом. Я имею в виду, сколько подлинных Темных должно бродить вокруг ярмарки в тот самый вечер, когда Имоджен ожидает своего брата?
Бенедикт Черный.
Черни? спросила я.
Это пишется Ч-Е-Р-Н-Ы-Й. Я чех.
О. Верно, Имоджен сказала, что она из Чехии. А почему ее фамилия Словик?
Женщины в моей семье берут фамилию своей матери, без запинки сказал Бенедикт, ставя свой мотоцикл вертикально.
Он говорил о Моравцах. Я задавалась вопросом, знал ли кто-то еще, кем он на самом деле был. Имоджен сказала, что только Абсент знала о нейя обнаружила это случайно, однажды ночью, когда мы обе добрались до нескольких доз ягодного коблера и моя рука коснулась ее.
Я Сорен Заубер. Моему отцу и тете принадлежит Готская ярмарка.
Сорен запыхался, его обычно добрые голубые глаза стали абсолютно жесткими, когда он взирал на Бенедикта. Я никогда его таким не видела; обычно он весь был улыбчивым и дружелюбным, вроде громадного блондинистого щенка, который так и рвется следовать по пятам.
Рад знакомству, любезно сказал Бенедикт. Он повернулся ко мне и протянул руку.
Я убрала свои руки за спину.
Сожалею, но у меня эта штука насчет касания людей. Это мм проблема с кожей. Проблема с кожей. Проблема с кожей! Замечательно, теперь он подумает, что у меня проказа или нечто подобное.
Его левая бровь дернулась на мгновение, прежде чем осесть. Он оглянулся на Сорена.
Я могу где-нибудь припарковать? Да, вижу. Спасибо.
Его черные глаза метнулись ко мне. Я втянула щеки и попыталась выглядеть не как изъеденная проказой бормочущая идиотка, бросающаяся под мотоциклы.
Я еще увижусь с вами обоими.
Вау, сказала я, когда он покатил свой мотоцикл туда, где рядом с автобусом Питера и Сорена был припаркован фургон для лошадей. Он, вроде супер круть, или чего?
Супер круть? Сорен посмотрел вслед Бенедикту. У парня была реально приятная походка. Я имею в виду, пр-и-и-и-я-ят-на-а-ая. По ходу дела, его плотно облегающие черные джинсы не оскорбят ни чей взор. Полагаю, что так.
Я обняла себя за ребра, рассеянно удивляясь, что они не повреждены, несмотря на то, что я плюхнулась наземь. У меня ничего не пострадало. Если по-честному, я чувствовала своего рода перезвон.
Ты должна держаться от него подальше, сказал Сорен. Я выудила из кармана и натянула латексные перчатки, а сверху черные кружевные, извлеченные из задних карманов. Я купила их у одного из торговцев, потому что они смотрелись как готские. Никто не посмотрит дважды на того, кто носит черные кружевные перчатки, но опыт научил меня, что если вы ходите вокруг с надетыми латексными медицинскими перчатками, люди начинают бросать на вас странные взгляды. Сорен молча наблюдал, как я надевала перчатки. Я сказала ему, что у меня сверхчувствительная кожа (не жутко далеко от правды) в первый день нашей встречи, и он с тех пор никогда не сказал ничего о моих перчатках. Думаю, что с его хромотой он полагал не кошерным комментировать мои перчатки.
Почему? Он показался мне нормальным.
Он мне не нравится. Ты должна держаться от него подальше. Он может оказаться опасным.
Я ухмыльнулась и по-дружески, как приятеля, хлопнула его по плечу.
Ага, конечно. Я про все знаю: ты ревнуешь!
Он пораженно вылупился на меня.
Что?
К его мотоциклу. Ты ревнуешь, потому что он приехал на большущем ревущем Харлее или чем-то в этом роде, а твой папаша не позволит тебе сесть даже на паршивый мотороллер, пока тебе не исполнится шестнадцать.
Он просто пялился на меня с секунду, потом вернулся к грузовику.
Ты собираешься помогать мне разгружать или нет?
Конечно. Я улыбнулась про себя. Парни ненавидят, когда вы цепляете их на крючок так быстро. Весь следующий час я помогала группе устраиваться за большим черным занавесом, скрывавшим заднюю часть сцены от передней, где проводились магические представления. Готская ярмарка имела два основных варианта клиентовобычных людей, которые радовались одному виду передвижной ярмарки, приехавшей в город (а мы посещали некоторые реально маленькие городки) людей, желавших, чтобы им прочитали по ладони судьбу и предсказали благосостояние, и прикупить какие-нибудь кристаллы, изображение ауры и всякие броские безделушкии вездесущих рокеров, в какой бы стране мы ни оказались, чтобы послушать группы.
Последняя группа, что у нас была, оказалась из Голландии, и они были действительно популярны, привлекая множество народа на шоу, но так как Crying Oresбыла местной группой, я полагала, толпа не будет такой большой как прежде.
Я немного побродила вокруг, наблюдая за посетителями (они были намного более интересными людьми, чем те, на кого они пришли посмотреть), более чем немного скучая. Я думала, что пока иду, посмотрю, не появится ли у Талулы какая-нибудь интересная эманация (в последнее время все на выходе принимало форму Мэтта Дэймона, а она получала легкую давку), когда поняла, что было без четверти одиннадцать. Я зависала вокруг, в стороне от палатки своей матери, пока ее клиент не ушел, сжимая бутылочку счастья. (Самое популярное зелье мамыоно, кстати, реально работало. Я выпила его большой кувшин, когда только училась ползать. Она рассказывала, что я смеялась прямо-таки целую неделю.)
Франни, ты не могла бы приглядеть за вещами пару минут? У меня есть несколько заранее сделанных флаконов счастья и удачи, но закончилось благословение. Я просто сбегаю в ванную и вернусь за два взмаха кошачьего хвоста.
Готова поклясться, Дэвид закатил глаза.
Конечно, без проблем. Эй, мам, ты знаешь что-нибудь о брате Имоджен?
Брате Имоджен? Я не знала, что у нее есть брат. И куда только я положила эти ключи?
Она склонилась, ковыряясь в своей огромной сумке, в поисках ключей от трейлера. В первую неделю путешествия с ярмаркой, когда я пребывала в ужасном шоке от необходимости переехать из хорошего дома на окраине Портленда в маленький трейлер в середине Германии, она сказала, что я могу выбрать, как разрисовать его. У каждого на ярмарке был свой трейлер с нарисованными на них собственными символами. У Имоджен был золотисто-белый, с алыми руками и рунами. У Абсент розово-зеленый (ужасная комбинация), в то время как «автобус-превращенный-в-дом-на-колесах» Сорена и Питера был нежного небесно-голубого, с замком и рыцарями верхом на лошадях, тянущимися по всей длине. Сорен рассказывал мне, что в немецком городе, где он родился, были развалины большого замка, в котором он обычно любил играть.