Няня для дракоши - Ульяна Гринь

Ульяна ГриньНяня для дракоши

Глава 1. Маша, Паша и питбуль

Телефонный звонок разбудил меня на два часа раньше, чем полагалось по мнению будильника. Нащупав мобильник, я с секунду тупила, глядя на экран, а потом просто сбросила звонок. Откинувшись на подушку, услышала ворчливое:

 Опять звонят. Опять. Опять звонят.

 Отстань, Паш,  пробурчала я и накрылась одеялом с головой.

 Звонят. Опять.

 Спи!

Трындит и трындит без толку. Но поспать нам не удалось. Телефон настойчиво запиликал опять. Я застонала. Да что ж такое, неужели даже в воскресенье нельзя выспаться?! А от окна снова раздалось противное:

 Звонят-звонят-звонят!

И дьявольский хохот. О, господи Я откинула одеяло и взяла трубу, приняла звонок:

 Слушаю

 Машенька, дорогая, прости, пожалуйста, что беспокою так рано в выходной, но ты сама понимаешь, у нас ни выходных, ни отпусков, ни праздников!

 Елена Сергевна, ничего страшного,  пробормотала я, пытаясь разлепить веки.  Что случилось?

 Золотце, мы на объекте как раз! Блин, тут такое! В общем, изымаем, как обычно, сама понимаешь, ну тут мелочьйорки, шитцу, чихуашки, мопсы Это мы пристроим, это ничего, но тут питбулиха на цепи сидит! С течкой! А куда я её с течкой дену? Мои с ума сойдут, ты же знаешь, а девочкам уже звонила, нигде нет свободной клетки, только коллективные. А куда её в коллективную? Может, возьмёшь, Машенька?

Я села на кровати, свесив ноги. В тапки не попала и поджала пятки, спасаясь от холодного пола. Питбулиха с течкой. Только этого мне и не хватало!

 Машенька, собаку стерилизуем, вот течка пройдёт, и сразу на операцию, а держать пока негде, помогай, золотце, я тебе за это корма привезу! Машунь!

 Елена Сергевна, у меня же Малыш. Ну, вы же в курсе.

 Малыш дурик!  отозвался Паша.

 Пашке привет от меня!  снова зачастила Елена Сергевна.  Слушай, ну подержи эту красотку на цепи пока, я же видела, у тебя цепь от старых хозяев осталась.

 Вы живодёр, знаете ли. На цепи!

 Машенька, лучше у тебя на цепи, чем в приюте. Она же всех порвёт! А в клетке дома держать не могу, понимаешь? Не мо-гу!

Я понимала. У Елены Сергевны четыре кобеля дома, и все не маленькие. В двушке. И пять с половиной кошек, если считать месячного котёнка, выкормленного из пипетки. А у меня кисысвободные, гулящие дамы, да и Малыша можно ограничить. Подниму заборчик, который сняла. Цепь Да, цепь висит, я к ней шину для Малыша привязала.

 Ладно. Когда привезёте?  сдалась я, нагнувшись в поисках тапочек. Их под кроватью не оказалось. Опять Цезарь спёр! Вот зараза!

 Сегодня к вечеру нормально будет? У нас этой мелочи целая стая, просто не представляешь себе ужас, который тут творится! Вот как разгребёмсяя к тебе сразу, договорились?

 Договорились,  со вздохом ответила я, сбрасывая звонок. Спать сегодня уже не придётся.

Я встала и погладила потревоженную Касю. Чёрная кошка лениво подняла голову, зевнула и повернулась на спину. Лапы в стороны, хвост верёвочкой, поза буквой зю. Артистка! Ладно, где же мои тапочки?

Накинув халатик, завязала пояс, огляделась. Бася на кресле, розовый нос в белое брюшкопрямо уроборос кошачий какой-то. Мисс Гранжерв лукошке у печки. Любимое место. Тепло, светло, вся комната как на ладони. Где же тапочки? Дверь-то закрыта.

 Где мои тапочки?  спросила в пространство. Пашка отозвался немедленно:

 Цезарь, мелочь пузатая. Цезарь. Цезарррь, ко мне!

 Ты уверен?  я, поджав губы, уставилась на него. Попугай встопорщил остатки перьев на загривке, встряхнулся, совсем как собака, и сообщил:

 Цезарь опять украл тапочки. Цезарьмелочь пузатая. Фу, нехорошая собака.

А потом наклонил голову, кося выпуклым чёрным глазом, и осведомился ласково:

 Яблочко будешь?

 Не буду. Мне надо кофе,  вежливо отказалась я. Пашка фыркнул моим голосом:

 Макария-Швейцария! Кофе. Фу, какая гадость.

Фейспалм летучий, а не попугай! Я похлопала по плечу:

 Ладно, пошли, дам яблочка.

Пашка распустил крылья, словно чайка на взлёте, нерешительно потоптался по своей жёрдочке и тихонечко пропел:

 Ма-а-ашенька, хорошая Ма-а-ашенька!

 Подлиза, пошли уже. Ногам холодно!

В доказательство я переступила пятками по крашеным доскам пола. Пашка резво запрыгнул мне на плечо, почти не помогая себе крыльями, уцепился за ткань халатика когтями и принялся нежно перебирать мне волосы за ухом:

 Ма-а-ашенька. Яблочко будешь?

 Отстань,  открыв дверь в кухню, я ступила на старенький тканый половик, доставшийся от старых хозяев.

 Цезарьмелочь пузатая. Каська, пусти попугая! Рыжая зараза. Малыш. Р-р-рав! Ав-ав!

 Перестань ябедничать,  против воли прыснула я, а Пашка придержал моё ухо и доверительным тоном просвистел прямо в барабанную перепонку:

 Опять тапочки спёр! Мышка, мышка! Бася хитр-р-рожопая.

 Да знаю я всё это! Чего бы нового рассказал.

 Пашкапорода русскоговорящих попугаев с красным носом, отличается умом и сообр-р-разительностью,  заявил ябеда и перепрыгнул на стол, пока я искала тапки, приподняв скатерть.  Пашка отличается умом! Пашка с носом.

 Пашка балбес,  отмахнулась я, оглядывая кухню, по совместительству хомячатник, птичник и гостиную. Отдёрнула шторы. В клетках сразу зашевелились, подали голос. Пашка захлопал крыльями, вытянувшись, издал громкий вопль и с усилием перелетел на вольер волнистиков:

 Тишина в стр-р-рою! Молчать! Всех на улицу! Всех! На улицу!

Птички тут же притихли перед строгим генералом, только хомячиха Мышка ломанулась к своему колесу и побежала ежедневный марафон. Колесо заскрипело как несмазанная телега, и я поморщилась. Как буду чистить клетки, капну маслом, а то невыносимо просто.

Да где же тапочки?!

 Цезарь!  громко, но ласково позвала я, внимательно оглядывая возможные нычки противной собаки.  Цезарь, иди ко мне, маленький! Иди ко мне, что я тебе да-а-ам!

 Цезарьмелочь пузатая,  презрительно отозвался Пашка и, вытянув голову, залился самым натуральным лаем крохотной собачонки. Волнистики зачирикали громче воробьёв, а щеглы засвистели от возбуждения.

 О гос-с-споди,  прошипела я.  Пашка, ты балбес!

Но попугай не замолчал, а продолжил лаять, взвизгивая периодически. И ему в ответ раздался точно такой же лай из-под печки. Пашка резко оборвал свою песнь и, чистя клювом коготь на лапе, сказал обличающим тоном:

 Цезарь. Тапочки спёр. Цезарьпузатая мелочь.

Я присела на корточки и заглянула в подпечье. Там хранились собачьи кастрюли и миски, а среди этого богатства залёг Цезарь прямо на моих тапочках.

 Ай-ай-ай, какая нехорошая собака,  покачав головой, я вытащила чихуашку за ошейник из-под печи, и он приехал в кухню лапами в тапочках. В больших выпученных глазёнках ясно читался укор и возмущение, но хвост был поджат под задние лапы. В прошлом Цезаря носили исключительно на руках и в сумочке, оставляли в машине на полдня и спускали на пол, только чтобы позволить сходить в лоток. В результате собака заработала хроническую почечную недостаточность и фобию на траву, снег и асфальт. Ещё Цезарь кусался в любой непонятной ситуации, а укусы крохотных и острых, как зубчики вилки, клыковэто, знаете ли, ещё «приятнее», чем кошачьи царапки.

 Цезарь противный!  снова вякнул Пашка и захохотал, как доктор Зло. А я всё никак не могла привыкнуть к этому его смеху, даже вздрогнула и плюнула:

 Пашка, прекрати! Цезарь хороший мальчик. Правда, Цезарь?

Хвостишко выбрался на свободу и завилял легонечко. Я вытащила тапки из-под собаки, с облегчением сунула в них ноги, старательно игнорируя обслюнявленный верх, и вздохнула:

 Ну, вот и новый день.

 День, тень, пень на плетень,  перечислил Пашка. Гугл-рифма, да и только. Включила чайник и достала из шкафчика яблоко. Пашка тут же вспорхнул на стол, крутясь возле ножа, которым я кромсала фрукт:

 Яблочко будешь? Будешь? Яблочко! Пашка с носом!

 Смотри, обрежуостанешься без носа,  предупредила я попугая и протянула ему кусочек:  На, лакомись, оторва!

 Пашка чавк-чавк хороший мальчик.

 Да-да, конечно.

Чайник зашумел, вызвав оживление в клетках. Но на волнистиков с их чириканьем я уже давно научилась не обращать внимания. Две ложечки растворимого кофе, ложечка сахара, кипяток и сливки. И день может начинаться.